– Но ведь кто-то время от времени продавал им рыбу, – предположил Ратлидж, вспомнив слова Нэнси Бразерс.

– Нед приносил улов кухарке, миссис Бродли. И расплачивалась с ним она. Сомневаюсь, чтобы он видел миссис Рассел больше пяти раз за год.

– Однажды она приехала его поблагодарить, – вспомнил одинокий посетитель паба. – Надо отдать ей должное.

– Кто-нибудь из вас знает, что случилось с Уайатом Расселом или Джастином Фаулером?

Барбер отозвался не сразу:

– Они оба ушли на войну, ведь так? После войны дом не открывали. Значит, они не вернулись.

Впрочем, Ратлидж не был уверен, что трактирщик говорит правду. Когда он повернулся к другим посетителям паба, заметил, что те отводят взгляды в сторону и смотрят на реку.

Он сказал:

– Мне бы хотелось побеседовать с миссис Барбер. Она наверняка больше помнит то время, когда ее брат еще жил дома – до того, как пошел в услужение, а потом в армию. Где мне ее найти?

– Слушайте! Не смейте показывать моей жене фотографию! Как-никак покойник – ее родной брат! – Барбер вскочил с места. – И потом, как ей утаить новость от отца, я вас спрашиваю?

– Тогда давайте договоримся. Придумайте, как мне поговорить с миссис Барбер, а уж я проведу разговор так, чтобы она… пока… ничего не узнала о судьбе брата.

Барбер бросил на него мрачный взгляд:

– Даете мне слово?

– Даю.

Барбер повернулся к завсегдатаям:

– Я ухожу. Если хоть одно слово из того, о чем здесь говорилось, выйдет за пределы этого зала, будете иметь дело со мной. Все ясно?

Все трое торопливо закивали в знак согласия. Барбер обернулся к Ратлиджу и бросил:

– Пойдемте со мной.

От «Гребной шлюпки» они повернули налево, в переулок, застроенный более старыми домами. Барбер остановился у последнего дома в ряду, почти неотличимого от соседних.

– Так не забудьте, вы слово дали, – напомнил он перед тем, как отодвинуть засов и распахнуть дверь.

Ратлидж кивнул.

В гостиной оказалось на удивление уютно. Мебель была старой, но хорошо отполированной; стулья и диван обтянуты выцветшей темно-красной материей. На полу лежал тонкий ковер с завитушками синего, красного и кремового цветов. Ковер казался здесь не совсем уместным, но придавал комнате вид потертого изящества. Ратлидж невольно подумал: уж не из «Берега» ли он. Солнце высветило подставку для растений; на подставке в синем глазурованном горшке пышно цвел папоротник. Ратлиджу он показался французским.

Барбер оставил Ратлиджа стоять в гостиной, а сам пошел за женой.

Через несколько минут он вернулся в сопровождении невысокой, пухленькой женщины. Ее зеленые глаза на красивом бледном лице были обведены темными кругами. Судя по всему, она давно уже не высыпалась.

– Мистер Ратлидж, – произнес Барбер, – я сказал Абигейл, что вы разыскиваете всех, кто знал хозяев «Берега».

– Я их почти и не знала, – произнесла его жена, словно извиняясь. – И не знаю, зачем вам понадобилось беседовать со мной.

– Я хватаюсь за соломинки, – объяснил Ратлидж, улыбнувшись, и Абигейл как будто немного успокоилась. – А вы были знакомы с мистером Расселом или его матерью?

– Если мы встречались – например, в лавке, – то здоровались, конечно, вот и все. Не настолько мы были хорошо знакомы, чтобы разговаривать. Да они и нечасто выбирались в Фарнэм.

– Пожалуйста, опишите их внешность, – попросил Ратлидж и, заметив удивление Абигейл, пояснил: – Насколько мне известно, их фотографий не сохранилось.

– Да что вы… даже в доме? – Она робко предложила гостю есть и спросила: – Да в чем же дело?

Санди Барбер, стоявший за спиной у жены, бросил на него угрожающий взгляд.

– Увы, дом закрыт. – Ратлидж вспомнил, как его отец беседовал с клиентами. Джон Ратлидж считался очень хорошим адвокатом, умевшим скрывать острый ум за непринужденными манерами. – А меня привели сюда юридические дела, – продолжал он. – Они связаны с одной вещью, которую недавно нашли. И оказалось, что мы не знаем, кому ее вернуть.

Осмелев, миссис Барбер сказала:

– Ну, тогда ладно. Мистер Рассел был высокий и светловолосый. И держался очень приветливо. Если встречал нас с мамой на улице или в лавке, притрагивался к шляпе и говорил: «Добрый день, дамы», когда проходил мимо. Мама всегда хвалила его за хорошие манеры. И все-таки он был не из тех, кто остановится, спросит о детях, если кто болеет, или поинтересуется, как состояние отцовской лодки после шторма. Ну а миссис Рассел… та заговаривала с мамой, если встречала ее в магазине. Она и отца нашего знала, иногда он возил рыбу миссис Бродли, кухарке из «Берега». После миссис Рассел, бывало, говорила ему при встрече: «Вот славная была камбала. Спасибо, Нед, что не забываете нас». Грустно, что она вот так пропала.

Ратлидж поймал на себе многозначительный взгляд Барбера. Владелец паба старался создать впечатление, что семья Рассел почти не зналась с Уиллетами. Почему?

– Что у вас говорили после того, как она пропала? Как по-вашему, что с ней случилось?

– Мы думали, что она утопилась. А что еще можно было предположить? В последний раз ее видели, когда она спускалась к воде.

– Люди не топятся без причины, – тихо ответил Ратлидж. – Миссис Рассел была… несчастна?

– Не то чтобы несчастна, – ответила Абигейл Барбер, наморщив лоб. – Правда, помню, мама говорила: она последнее время как будто сама не своя, как будто ее что-то гнетет. Тогда все только и говорили, что будет война, а у ее сына и мистера Фаулера как раз возраст был подходящий.

– Насколько я понимаю, у вас были братья – примерно ровесники мистера Рассела. Они когда-нибудь проводили вместе время – может, ходили по реке на лодке?

Абигейл искренне рассмеялась и даже порозовела:

– Да что вы, мистер Ратлидж! Не могло такого быть, и все тут. Правда, Бен присматривался к тому, как мистер Рассел одевается. Он мечтал поступить куда-нибудь на службу лакеем, а со временем и стать камердинером. Пару раз он наведывался в «Берег» вместе с отцом, а по возвращении, бывало, говорил: «Интересно, чем он чистит туфли?» или «Он, должно быть, сегодня одевался второпях. Спинка его сюртука не выглажена как следует». И голосам их он тоже здорово умел подражать. У него все получалось как будто само собой.

– В самом деле? Может, он надеялся, что Расселы возьмут его к себе на службу?

– Нет, что вы, сэр, он и не думал устраиваться в «Берег». Бен говорил: лучше он поедет туда, где его никто не знает. Но то, чему он выучился, поможет ему вписаться – вот его подлинные слова. – Абигейл покосилась через плечо на мужа. – Здесь-то он был рыбацким сыном, а в другом месте, как он думал, может стать кем угодно.

Оказывается, Бен Уиллет был тщеславным.

– Как ваш отец отнесся к его желанию пойти в услужение?

– Бен ведь был не единственным сыном. Другие братья пошли по стопам отца… Еще до войны. Томми и Джозеф не вернулись из Франции. Но Бен всегда был у отца любимчиком; по-моему, отцу жаль было, что Бену не хочется ходить на промысел.

– Вы знали Джастина Фаулера?

Абигейл Барбер покачала головой.

– Он, кажется, доводился Расселам родней… Но я его никогда не видела. В Фарнэме он не показывался. Мы между собой решили, что он сноб.

– Имеется ли кровное родство между Расселом и Фаулером?

– Чего не знаю, того не знаю, сэр…

Откуда-то из задней комнаты послышался слабый голос, звавший Абигейл.

– Отец. – Она быстро встала. – Плохо ему!

Ратлидж тоже встал.

– Еще один вопрос. Мисс Фарадей, случайно, не наведывалась к вам в деревню?

Абигейл сразу как будто застыла.

– Да, я знаю, о ком вы говорите. Если хотите знать, она ни одного парня не пропускала, а на нас и внимания не обращала.

– Вы имеете в виду кого-то в особенности? – спросил Ратлидж.

– Один или два раза я видела, как она разговаривала с Беном. А он потом уверял – ничего, мол, подобного.

Абигейл извинилась и поспешила на свою вахту у постели больного. Ратлидж сказал: