Грай долго плескал в лицо ледяной водой из-под крана. Потом сушился, с удовольствием подставляя под струю теплого воздуха замерзшие руки. Как всегда после Темного, все чувства были до предела обострены, и самые обычные действия приносили острое наслаждение. Что уж говорить про вкусную еду, дорогие сигареты и секс. Эти вещи просто уносили на вершину блаженства. Иногда Грай задумывался – не потому ли он выбрал для себя эту работу? Где еще можно с такой силой ощутить радость жизни? Только вернувшись из страны смерти.

В коридоре, уже направляясь в сторону выхода, Грай вспомнил, что телефон, ключи и вообще, все что было в карманах, осталось лежать на столике в лаборатории. Придется вернуться. Он вздохнул. Странные речи Эррана растревожили глубоко запрятанные, давно похороненные воспоминания… Вечный Отец! Такой славный парень. Кто его дергал за язык?! Грай понял, что отныне никогда не сможет относиться к Эррану с прежней легкостью. Между ними теперь всегда будут стоять эти проклятые слова. И глаза Эррана…

Грай потихоньку, иногда опираясь на стену, чтобы перевести дух, приковылял к двери в лабораторию. За приоткрытой створкой слышались голоса. Грай помедлил, не зная, стоит ли входить – и снова столкнуться с Эром, – или подождать в холле за углом, пока комната не опустеет.

– Пол, ты взял спектроизмеритель?

– Само собой! Еще вчера, ты что, забыл?

– Да нет, не тот! Который в девятом спектре работает. Мы его сегодня использовали. Я убежден, что аномалия имеет прямое отношение к нашей проблематике. Через два дня в дорогу, а у нас еще ничего не готово.

– Зачем так торопиться, Эррран? – вмешался приятный женский голос. – Дай нам хотя бы неделю, чтобы подготовиться как следует.

– Ты не понимаешь, Керр. Если эти сущности не просто часть сельского фольклора и каким-то образом связаны с Темным, то, скорее всего, они крайне нестабильны. Лет десять тому назад мне удалось обнаружить остаточные следы ТГ-поля. В общем-то, с этого и начались мои исследования. Новые данные могли бы здорово продвинуть работу. Не хотелось бы прийти к шапочному разбору.

– Успокойся, Эр. Ты сам не свой. Мы с Полом все соберем. У нас есть список, помнишь?

– Ты права, Керр. Никак в себя не приду…

– Из-за последнего испытания? – сочувственно спросила невидимая Керр. – При нашей работе случайные проколы неизбежны. Это плата за то, чего мы хотим достичь. И, на мой взгляд, справедливая плата. Видит Первоматерь, Эрран, к нам же идут сплошные отбросы общества! Ну неужели нормальный человек согласится на такое?!

– Не знаю, Керр. Они обычные люди – в большинстве своем, – просто… заблудившиеся, что ли. Потерявшие себя.

– Брось, Эрран! – сердито воскликнул Пол и противным ноющим голосом передразнил ученого: – Заблудившиеся… Несчастненькие… Как же! Всего лишь те, кто не может укротить собственную агрессию! И мне противно думать, что, когда мы добьемся успеха – а я верю, что мы его обязательно добьемся! – именно такие личности будут жить в свое удовольствие, а потом успешно избегать наказаний. Ну, те, у кого будет достаточно денег, конечно.

– Все, мальчики! Хватит молоть чепуху! У нас еще полно дел. Иди домой, Эр, отдохни немного, а то на тебя смотреть больно!

– Керр, я вполне могу поспать в комнате для отдыха.

– Ничего не хочу слушать! Брысь отсюда! А мы с Полом спустимся в хранилище. Надо притащить излучатель, а он весит столько, будто отлит из чистого свинца.

Грай поспешно отступил от двери и бросился – насколько это было возможно в его состоянии – за угол. Спустя пару минут по коридору протопали шаги, сопровождаемые теми же голосами, и наступила тишина. Пора? Грай осмотрел пустой коридор и прошмыгнул в лабораторию. Никого. Так, телефон, ключи, плеер… Проклятье, где бумажник?! Неужели кто-то из этих головастиков – но не Эрран, конечно! – спер его кошелек?!

Грай пнул подвернувшийся стул и, проводив его взглядом, уперся глазами в заваленный бумагами стол, на котором преспокойно лежал его бумажник! Вечный Отец! С чего это Эррану понадобилось копаться в его вещах? Грай схватил кошелек и принялся заталкивать в задний карман джинсов, рассеяно блуждая взглядом по столу. Ага, понятно – в лежащем на самом верху «Отчете о проведении испытания» первой строкой шли «данные испытуемого». Вот зачем Эру понадобился бумажник – в нем лежал паспорт. Ну ладно, это пустяки.

Неприятное ощущение не уходило – Грай не выносил, когда без разрешения трогали его вещи. Чтобы отвлечься, он принялся перебирать бумаги на столе. Отчеты об испытаниях, протоколы проведения экспериментов, непонятные графики, похожие на каракули ребенка. Хм… А это что?

Зацепившись взглядом за знакомое название, выведенное четким, почти каллиграфическим почерком Эррана, Грай поднес листок поближе. «Запрос о выделении средств… Прошу предоставить… Список необходимого оборудования… Смета… Отчет о достигнутых результатах… Компания-получатель – “Центр Протянутая рука”»… Грай нахмурился. Чтоб ему не проснуться! Какое отношение лаборатория Эррана может иметь… Но, если это правда, здесь наверняка что-то нечисто! Эр наивен, как настоящий ученый, и просто не понимает, с кем имеет дело! Предупредить его? Нет. Сперва надо разобраться самому. Может, все это – просто нелепое совпадение, случайность. В любом случае, способ проверить подозрения есть только один – вернуться к старику под крыло и незаметно все разузнать. Грай болезненно поморщился. Вспомнил отчаяние, исказившее лицо ученого: «Я считаю тебя своим другом… Ты можешь смеяться…»

«Ладно, Эр. Вряд ли я смогу на самом деле стать твоим другом, – мысленно ответил Грай. – Но я хотя бы попытаюсь отвести от тебя беду. Уж это-то я могу себе позволить!»

Холодно. Ужасно холодно. Никел прижал колени к груди и обхватил их руками, но дрожь не унималась. Горячий шершавый язык с трудом помещался во рту. Ник прикусил воротник рубашки, напитавшийся росой. Неподалеку слышалось тихое журчание ручья, но не было сил вытащить неподъемное тело из-под приютивших его еловых лап.

Он заставил себя встать на четвереньки и выползти наружу. В изнеможении уткнулся лицом в колючую лесную подстилку.

Лес обступил Ника толпой угрюмых елок, закрывавших мохнатыми верхушками небо. Ник не помнил, как очутился тут. Он давно потерял счет времени. Почему мама всегда поминала Светлый Лес? Если там так же темно и страшно, как здесь, то, возможно, Темный Город не так уж плох? Воспоминания о маме сдавили горло. Если бы только она была рядом!

Хрустнула ветка. Ник с трудом повернул голову. За деревьями мелькнула фигура в белой рубахе. Она то становилась зыбкой, то уплотнялась. У Ника перехватило дыхание.

Папа?!

Папа, мне холодно! Забери меня отсюда!

Отец посмотрел внимательно застывшими белыми глазами и растворился во тьме.

Ник всхлипнул. Убийца! Никел-дрикел. Он такой ужасный, что даже отец не хочет подойти к нему. И сны его боятся: всем снятся, а он их видит наяву, как мерзкие темные облака. Потому что он – урод. Даже лесное чудище его боится. Сколько он бродил среди деревьев, кричал, звал, умолял поскорее его сожрать. А оно не захотело. Потому что он сам – чудовище, и никакого другого в этом лесу нет.

Пальцы становились чужими, точно пластмассовые руки робота, которого он отдал Вайету. Или лапы дракона. Они уже покрылись коростой от лопнувших пузырей, точно чешуей. И язык не помещается во рту, болит от каждого прикосновения к острым, как бритва, треугольным зубам. Еще немного, и тело станет длинным и гибким, отрастет хвост, из-под лопаток прорежутся тонкие перепончатые крылья. Он откроет пасть и изрыгнет вонючее пламя. Оттого-то так и горит в груди.

Дракон выползет из логова, шурша чешуей о еловые иглы. Тяжело поднимется в воздух и полетит в поселок, чтобы спалить его дотла. Только не спит Зоркий Рыцарь, охраняет покой вместе с верной дружиной. Ждет Дракона, чтобы сразиться с ним…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».