— А всё-таки поездка двойника Кремлёвой с Таберидзе уведёт в сторону зоркое око Галаджи… Адмиралу понравился такой ход.

Кинг остановил на Пауле немигающий взгляд. После минутного молчания сказал с нотками похвалы в голосе:

— За оригинальную находку, эту самую Наталью Ивановну, вас, Пауль, ждёт поощрение. Адмирал Ландэ просил поздравить вас с успешным началом. Он в восторге от такой выдумки. — Кинг прошёлся по кабинету, остановился около окна и, не оборачиваясь, спросил: — Ваша Наташа не родственница Кремлёвых? Кстати, где вы её нашли?

— Никаких намёков даже на дальнее родство. Я встретил её на палубе парохода, ещё во время разработки плана похищения дочери профессора. И, признаюсь, сам принял это прелестное создание за Зинаиду Кремлёву.

— Будет ли она, Пауль, работать на нас? Не Галаджи ли подставил нам этот дубликат дочери профессора?

— Не думаю. Она слишком, на мой взгляд, ветрена для того, чтобы её услуги принял Галаджи.

— Посмотрим, как она поведёт себя дальше. Таберидзе умеет наблюдать.

— Да, он на своём месте…

— Кто же она всё-таки?

— Блестящая истеричка, я бы сказал. Отец крупный специалист по пушнине. Баловал с детства. Она бросила школу, не окончив восьмого класса. Поступила в балетную школу. Металась всю жизнь, себя искала. Да так и не нашла…

Кинг возвратился к разговору о Зинаиде Петровне.

— А как ест наша прелестная пленница?

— Вполне обычно для женщины. Даже требует по своему вкусу то или иное блюдо.

— Как она реагирует на своё похищение?

— Совершенно спокойна. «Напрасная трата времени, — говорит. — Ну, зачем я вам нужна, если я абсолютно ничего не знаю о делах отца?»

— Да, но у нас есть сведения, что она помогала отцу в домашней лаборатории, была, по существу, его ассистенткой. И наивно для химички делать вид, что она не знает, над чем работает отец. Плохо допрашиваете, Пауль, неумело… Она жила вместе с отцом?

— Нет, работала заведующей лабораторией опытной станции, в 40 километрах от города. А жила в квартире отца в Самгуни. Но он дома почти не бывает.

— А среди сотрудников учёного нет ещё нашего человека?

— Нет. Все попытки кончались провалом. Был в коллективе у него один подающий надежды человек, некий Зосим Лукич Щербня, но и его убрали оттуда. Видимо, сочли ненадёжным.

— Так, так. А где теперь этот Зосим Лукич?

— Заведует базой коопторга в Самгуни.

— Вы встречались с ним?

— Да. Три раза, и всё безрезультатно. Однажды я заговорил осторожно о его работе в лаборатории «ЦНИИСТ»-а, но он вытаращил глаза, схватил свою кепку и буквально убежал.

— Занимались его биографией?..

— Да, самым подробным образом.

— Деньги любит?

— Неравнодушен. Однако у него в коопторге в этом не встречается особых затруднений.

— Надо подставить ему соблазнительную женщину и запутать в подлогах и растратах, а затем «выручить»…

— Попробуем и это.

— И покопайтесь ещё в его прошлом. Помню, вы говорили, что он старый большевик.

— Понятно.

— Кстати, Таберидзе вчера вернулся из поездки… Да, так вы верите в то, что она не знает о работах своего отца?

— Пока нет оснований ей верить, но и нет аргументов, говорящих о том, что она что-либо знает.

— Как обращение с ней, обслуживание?

— Строгое, но внимательное. Сказала, что обожает комнатных птиц. Майор приказал купить клетку щеглов.

— Что? Птиц! Да вы с ума сошли! Провал… Эх, болваны…

Кинг поднялся, подошёл к столу и повернул выключатель настольной лампы. Послышалось приглушенное гудение, и за портьерой входной двери плавно опустились стальные гофрированные жалюзи.

— Ну, пойдём, Пауль, побеседуем по душам с этой красавицей.

Кинг первым вошёл в открытую дверь сейфа. За ним почти вплотную втиснулся Пауль. Щёлкнул выключатель, и они стали бесшумно спускаться к подземному ходу.

Споряну сидел у стола, положив голову на руки. Лукерья Ивановна, посмотрев на сына, сокрушённо покачала головой. Заметив прошедшего под окнами почтальона, она позвала дочь:

— Ира, там газеты принесли.

Ира быстро выбежала и через минуту вернулась с газетами. Присев на диван, бегло просмотрела их и вдруг порывисто вскочила.

— Мамочка, Ленуца, Тоня, — слушайте! За успешное выполнение особого правительственного задания наградить инженера Споряну Антона Сав…

Споряну выхватил газету из рук сестры и, пробежав взглядом по тексту Указа, добавил к сказанному сестрой:

— Орденом Трудового Красного знамени…

Старшая сестра и мать вместе прочитали Указ ещё раз и стали радостно поздравлять Антона. Больше всех тараторила Ира:

— Ну что же ты стоишь, как вкопанный? Радоваться надо, а он стоит…

— Ира, перестань, — прикрикнула Лукерья Ивановна.

— Пусть шумит, мама. Ведь она — вестник радости. Потом мы с ней отправимся в город. Придётся за такую новость сделать ей подарок.

— Не потом, а сейчас. Одевайся, идём, пока не передумал…

— А что бы ты хотела, Ира?

— Майор должен угадывать желания девушек…

— Ну и бессовестная же ты, Ирка, — рассердилась мать. — И откуда в тебе это?

— Понятия не имею…

— Идём, идём, ёрш. Одевайся скорее, — сказал Антон Савельевич, накидывая на плечи лёгкий плащ… — Мама, Ленуца, вы приготовьте что-нибудь к ужину. Вдруг кто-нибудь придёт…

— Я уже готова, — крикнула Ира из коридора.

— Я тоже. Ну, пошли.

Почти три квартала брат и сестра шли молча. Ира заметила, что за ними следом идёт незнакомый ей человек. Когда они поравнялись с универмагом, брат спросил:

— Сюда?

Ира молча кивнула головой. Они переходили с этажа на этаж, из отдела в отдел. Но трудно было понять, что же она хочет в подарок. Ире нравились и небольшие сумочки с никелированными замками, и перчатки, и вышитые блузки. Дважды Антон спросил её об этом и оба раза в ответ услышал:

— Сам догадайся… — Переходя к другому прилавку, она оглянулась и шепнула: — Тоня, какой-то мужчина всё время идёт за нами.

— Ничего, ничего, Ирочка, так нужно. — Угадав, наконец, мысли сестры, Антон сказал:

— Ира, посиди на диване. Я иду покупать. А что, узнаешь дома.

Ира охотно согласилась. Через несколько минут Антон подошёл к ней с большой коробкой, перевязанной яркой лентой.

— Интересно, что же ты выбрал, — Ира старалась по весу коробки определить, что в ней.

— Ну, это не дело. Откроешь дома, тогда и скажешь — угадал я твоё желание или нет.

Весело разговаривая, они вышли из магазина и медленно направились к дому. У переулка, над которым висела огромная афиша «Сегодня опера «Демон», Антон остановился. «Где же Зина, что с ней?» — подумал он с болью. Пройдя несколько шагов молча, он глубоко вздохнул и рассеянно сказал:

— Может, сходим в театр?

— Ой, конечно, Тоня, — обрадовалась Ира.

— Маму возьмём с собой, Лену.

— Ну нет. Не театр будет, а панихида. Начнут морали читать. Туда не ходи, здесь не стой, не оглядывайся и т. д. и т. п. Пойдём лучше вдвоём.

В эту минуту мимо них промчалась легковая машина с зашторенными боковыми стёклами. Споряну показалось, что в машине крикнула Зина. Он торопливо передал сестре коробку и стал нетерпеливо что-то искать в карманах.

— Тоня, что с тобой? — спросила испуганно сестра. — Ты бледный-бледный.

— Иди домой и никому ни слова. Я скоро вернусь, — и, подняв руку, он выскочил на мостовую, наперерез шедшей легковой машине. Машина с визгом затормозила. Из открывшейся дверцы высунулась голова в шляпе и, с досадой выругавшись, сказала:

— Жизнь вам надоела, что ли? Я спешу на совещание!

Не обращая внимания на ворчание пассажира, сопровождавший Споряну человек раскрыл перед глазами шофёра красную книжечку. Антон распахнул дверцы машины и, тронув шофёра за плечо, сказал тоном, не допускающим возражений:

— В центр! Прошу прощения, гражданин. Вы уж не обижайтесь. Долг службы обязывает. Подбросьте меня до угла проспекта и вы свободны.