- Что ты делаешь? - захохотал Агнер. - Хотел достать меня сквозь камень, или...
Марк внезапно замолчал, поражённый догадкой. Он попытался вскочить на ноги, отпрыгнуть в сторону, закрыть голову руками, но не успел ничего. Камень разорвался. Дробь, которой стрелял Лесанти, оказалась не обычной. Каждый маленький металлический шарик был бомбой замедленного действия, не взрывающейся ни при перепадах температур, ни при столкновениях, ни при каком-либо ещё внешнем воздействии. Патроны предназначались специально для охоты на реликтов. Прежде чем реликт устанавливал защитный биот-барьер, учуяв в противнике опасность можно было успеть сделать пару выстрелов. Для реликта такие два выстрела, даже и произведённые в упор никогда не окажутся смертельными. Другое дело - когда дробинки заседают в его теле, и разрываются через несколько секунд друг за другом, вызывая цепную реакцию, нанося внутренностям гораздо больший урон, чем простое попадание металлических шариков.
Укрытие обернулось оружием. Каменные осколки разметало в разные стороны. Один из крупных камней ударил Агнера в затылок. Предатель-миротворец гулко охнул и в тот же миг потерял сознание, упав лицом на пол.
Шааба вздрогнула, по длинному телу змеи пролетела дрожь. Белые свет и сияние резко потускнели. Материализованный протектор не исчезает, если его хозяин теряет сознание. Ведь в живых остаётся тело и функционирует разум. Бывали даже случаи, что и после смерти миротворца его протектор продолжал сражаться, защищая тело своего хозяина несколько минут - в течение того времени, пока умирали клетки мозга. Но всё-таки протектор ненадолго теряется, когда сознание человека, материализовавшего его, изменяется. Кто-то связывает это с тем, что определённые процессы мыслительной деятельности в мозге изменяются на это время, кто-то, что протектор чувствует ту же боль или страх. Доподлинно неизвестно, но факт остаётся фактом - в таких случаях протектор проявляет что-то вродебеспокойства.
Шааба отвлеклась, её концентрация и сила воли ослабла на секунду и этого было достаточно. Серебряное копьё пронзило тварь насквозь. Дыра в её теле запылала белым светом. Змеюка задергалась, будто бы в приступе эпилепсии и вцепилась зубами в шею Тевтата, прокусывая слой серебряного металла.
Карл слабо улыбнулся. Он знал, что справился со своим человеческим противником. Последние силы, не дающие ему обеспамятеть, покинули его. Ему незачем больше было сопротивляться, он оставлял на Тевтата оставшуюся работу, не сомневаясь, что его протектор справится. Лесанти отпустил своё сознание туда, куда оно так рвалось, соскользнув во тьму беспамятства.
Шааба заискрилась ослепительно белым светом. Извиваясь, она шипела, будто масло на сковородке. Шипела всем телом. Внезапно змея распалась на множество длинных светящихся и извивающихся длинных червей. Остатки протектора извиваясь облепляли, обвивали Тевтата.
С каждым толчком сердца Карла всё большее количество крови вытекало из раны. С каждым толчком сердца слабел Тевтат. С каждым ударом сердечной мышцы Лесанти на шаг приближался к роковой черте.
Серебристая броня потускнела, будто покрывшись патиной. Тевтат пытался сопротивляться, но это оказалось бесполезным. Очень скоро его руки и ноги обвили огромные светящиеся черви. Тевтат не мог пошевелить даже пальцами - обмотанными противником и плотно прижатыми к телу. Ослабевающая броня стремительно проминалась. Червяки стягивали свою добычу всё сильнее, отметины на серебряном металле становились глубже, а старания гигантского воина всё менее действенными.
А потом энергетические остатки Шаабы вспыхнув белым пламенем, разрезали протектора Лесанти на множество частей и беззвучно взорвались. Волна мощного энергетического выброса прокатилась по комнате, практически не касаясь реального мира. Лишь белесые волосы не приходящего в себя Марка Агнера легонько качнулись, как будто осторожно тронутые летним ветерком. Длинные белые лучи света вырвались из окон и дыр в потолке - последствий жаркой битвы двух потусторонних существ.
Когда белизна рассеялась, в комнате больше не было никого, кроме двух неподвижно лежащих на полу мужчин. Тысячи серебряных искр медленно, словно сверкающие драгоценные пылинки опускались вниз и гасли, едва достигнув пола.
Глава 18
Преданность Императору-
Первостепенный долг, почётная
обязанность и великая радость.
Каждый должен занимать то место,
что отведено ему круговоротом
жизни. Часть Неба струится в крови
любого кинтийца..
Отделение о. Ярн - это огромная
ошибка наших отцов. Мы не должны
расплачиваться за их гордыню, что
принесла лишь нищету и позор.
( Новое национальное движение "Ярн"
Из агитационной листовки )
Никро невольно замер у входа в разгромленную столовую, ставшую полем боя. Помещение выглядело так, будто бы пережило бомбежку. Зияли огромные дыры в потолке, стены выглядели так, словно беспощадное время глумилось над ними несколько веков. Столы и стулья размётаны - большинство сломаны, искорёжены и скручены. Несколько декоративных колонн начисто снесены. Их остатки острыми сталактитами свисали с потолка, готовые вот-вот обрушиться.
Среди этого разгрома не сразу можно было заметить два неподвижно лежащих тела.
Первыми к раненному Лесанти бросились Найа и Рен. Никро последовал за ними медленно, на негнущихся ногах. Взгляд туманился, детали происходящего смазывались. Лишь два ярких пятна, пробегающих мимо, рыжели перед глазами.
Цепочка мыслей была быстрой, как мчащийся на всех парах товарный состав и сбивающей с ног точно выстрел в грудь из двустволки.
Локк заставил себя не продолжать мысленные рассуждения. Никро не хотел думать на эту тему подробнее. Он не решался судить о дальнейшей судьбе инструктора рукопашного боя. Принимал как сухой факт, информацию, которая сама по себе возникла в его голове при взгляде на медленно подползающую к ногам лужу крови. Карл Лесанти больше не сможет руководить операцией.
Теперь вся ответственность лежит на нём. Теперь он - Никро - главный.
Всё происходящее вокруг потускнело, детали внезапно стали очень смутно осознаваться.
Неясные очертания двух людей возле инструктора Лесанти.
Звуки, приглушенные настолько, что ощущается, будто бы комки ваты забили уши.
Происходящее в один миг перестаёт казаться реальным.
- Что ты ко всем лезешь? В медицине хоть что-нибудь ты вообще понимаешь? - орёт Рен на Найю.
Девушка, присевшая рядом с Лесанти на одно колено и принявшаяся осторожно рассматривать рану, смущается и пытается оправдаться:
- Меня учил мой дедушка.
- А ну если сам дедушка, то конечно!- ёрничает Рен - Если дедушка, то это многое объясняет!
В ответ на издёвку, Найа вспыхивает точно спичка:
- Да ты сам то, что сделал полезного? Только и мелешь своим языком...
Никро прокручивает в голове всё новые и новые варианты развития событий, даже те, которые кажутся самыми невероятными. На миг Локк даже думает, что Лесанти сейчас откроет глаза, рассмеётся, отпустит какую-нибудь плоскую шуточку, словно бессмертный герой кинобоевика, и встанет под общие радостные и удивлённые возгласы.
Этот миг быстро уходит. Взгляд цепляется за кровавое пятно, расползшееся по боку инструктора и темно-красное пятнышко пулевого отверстия. Локк знает, как выглядят тяжёлые ранения, и понимает - это не может вот так просто оказаться всего лишь царапиной.
Совсем не вовремя в голове вспыхивают слова Говарда Локка, его вечно недовольный укоризненный взгляд. Странно, но в этот момент снайпер первым делом подумал о том, как будет выглядеть он в глазах своего отца, не оправдав возложенные на него надежды. Практически кожей Никро почувствовал стыд, который охватит его, если он сбросит со спины груз ответственности за выполнение задания мировой важности.
