Вскоре друзья вошли в автобус, устроились рядом и довольные тем, что в Новороссийск попадут через каких-то два часа, стали обращать внимание на девчат. На соседнее сиденье примостилась одна яркая особа, и ее пышненькое тело завораживающе подействовало на ребят…
— Глянь! — вскинул брови Коля и в пылу чувств толкнул товарища. — Как тебе?
— Идет… — неопределенно буркнул Шебеко.
В отличие от Коли он не был златоустом. Но вот Шебеко собрал духу, хитровато улыбнулся и легонько тронул девушке плечо:
— Вам не дует?
— А вам что, дует? — не растерялась красотка и тоже заулыбалась хлопцу.
Шебеко оживился. Но как на зло, мысли не шли в его забубенную голову. «Что бы еще сказать, черт бы его побрал?» Он растерянно глянул на Колю. А того будто обожгли. Коля мгновенно преобразился, нашел массу ласковых слов, и глянь, уже минут через пять Шебеко сидит рядом с дивчиной.
— Я тебе не наводная… — девушка смеется, веселится, хочет прикинуться бывалой, во всяком случае городской, но все ее манеры, действия, и особенно провинциальный говор, кричат о том, что она в доску своя, деревенская, и ей приятны ухаживания молоденьких ребят. Тем более, у одного из них на груди призывно блещет институтский значок…
— Вы куда, в Новороссийск? — Шебеко уже осмелел и потихонечку входит в роль новоявленного жениха.
— А вам что, в Новороссийск?
— Именно туда.
— Но мне надо значительно ближе. Я выхожу минут через двадцать…
— Поедем с нами… — лукаво щебечет таксатор.
— Зачем?
— Просто! Отдохнем, посмотрим город и назад.
— Тогда мне тату голову отрубит…
— За что?
— За то, что женихаюсь с вами.
— С тобой будет друг, который может успокоить всех! — И Шебеко самодовольно посматривает на свои бицепсы.
Душа златоволосой девицы встрепенулась и кинулась навстречу незнакомцу, но легкокрылые мысли тотчас ее перенесли домой, на родные берега Кубани… «Что скажет тятя? Мамаша-то поддержит и, пожалуй, улыбнется, глядя на довольно миловидного и грубоватого жениха. Но тату, тату…» У него же в голове совсем другие мысли, а именно, сосед. За него бы отдал свою «пшеницу». Тот добр, здоров, и в работе — настоящий вол… Девушка вздыхает, ее нежный взгляд прилипает к соседу, и где-то далеко-далеко в сердце просыпается тоска по настоящему другу. В плену этих чувств и вручает она Шебеко собственный адрес…
Коля эту сцену наблюдает исподтишка, но его абсолютно не жгут ревнивые чувства. Более того, он готов сделать все, чтобы друг был счастлив наконец. В душе Коли блаженствует покой. Как все же хорошо быть человеком, у которого за плечами диплом, а впереди буйная молодость и мудрые планы на все…
А Новороссийск встретил ребят в последних лучах заходящего солнца; тихим, задумчивым морем, чахлым движением автобусов и трамваев на основных магистралях, наверное, тоже.
— Ты хоть дорогу-то знаешь? — спросил друга Коля и возбужденно провел по волосам. Романтика далеких путешествий почему-то стала захватывать его именно сейчас, возле пустого, по вечернему скучного автовокзала.
— Откуда? — был ответ. — Я, как и ты, в этом городе впервые.
Друзья быстро уточнили потребный район, сели в пустой троллейбус и, закинув в уголок саквояжи, весело пустились в путь.
Володя ловит себя на мысли, что думает о своей зазнобе, что живет в уютненькой станице Северного Кавказа. Как там Лариса? Вспоминает ли о нем? Должна помнить, и ждать, ибо в свое время, под сенью виноградника, страстно целовала его. Неужели забыла? А, может, уже завела любовника? Как ни крути, своенравная особа старше его на целых четыре года. От этих мыслей становится горше на душе…
Вот и потребная улица показалась вдали, вот и нежная дорога зовет ребят к заветному дому. Но в округе враз стало темно. Коля сильно подивился резкой перемене: только что было светло, кирпичные дома Новороссийска где-то высились вдали, подковообразный залив мирно улыбался парням, а сейчас глянь, лишь холодные звезды мерцают в тиши. Зажглись огни.
Впереди, посреди дороги, Колин взгляд выхватил костер. И возле него темные фигуры, что облепили огонь. "Что за чертовщина? — изумился хлопец и остановился как вкопанный. — Вроде бы костер, но с чего бы это?"
— Видишь? — Коля кивнул головой.
— Вижу… — с явной неохотой ответил друг.
— С чего здесь костер? Ведь до Кавказа еще далеко…
— Видно, привычки седого Кавказа уже сидят здесь. Так что привыкай, дорогой мой, к местным обычаям…
В тревоге Коля засеменил к костру, а оказалось, и зря: возле огня грелись безусые юнцы. Естественно, особой угрозы для друзей они не представляли, и у Коли стало легко на сердце:
— Вы не подскажете, где семнадцатый дом?
— А вам что, туда?
— Да! — прогорланил Шебеко, а его зеленоватые глаза сузились в ожидании. Если юнцы полезут к ним с дракой, он легко им покажет, где раки зимуют порой…
— Пошли… — И один из юнцов, среднего роста, худощавый, но гибкий как лоза, устремился вперед, в кромешную тьму.
Шебеко степенно топает за ночным проводником, а его легкие с удовольствием вдыхают свежий морской воздух. В эти минуты его мимолётные мысли то резко направляются вдаль, в родимые места и легко заглядывают в очи матери, то перескакивают в дом под номером семнадцать, где его должен ждать двоюродный брат…
Но, к удивлению, семнадцатый дом молчит и ловит седьмой сон. Что странно, даже свет отсутствует в том доме. И это часиков в десять, в то время, когда все горожане лишь заходят в собственные квартиры и начинают мечтать о завтрашнем дне…
— Странно… — промолвил Шебеко, оставляя чемодан на обочине дороги.
Он потопал к ничем не привлекательной калитке, потрогал щеколду, но та не поддалась. В сердце невольно ворвался холодок: неужели в доме никого? А где же его брат? Ведь договорились встретиться именно здесь, в низеньком частном доме близ Новороссийской бухты. Неужели вышел промах?
— Постойте здесь! — вдруг скомандовал проводник-юнец и легко перемахнул через забор. Он подскочил к окну, довольно резко забарабанил по стеклу.
В ответ в доме зашевелились. Более того, из окон на близлежащую местность упал бледноватый электрический свет.
Проводник юркнул в темень, а Коля и Шебеко, затаив волненье, приготовились встречать своего товарища.
— Кто там? — И старческий голос выводит ребят из напряженного ожидания.
— Мы! Приехали к Валере… Он дома?
— Какое к черту дома? Уже второй день как уехал на родину.
Шебеко ошеломлен столь странным известием. В нем тотчас вздымается воинственный пыл: ну и брат! С гнилой душой он оказался на поверку. Нет, чтобы с честью ждать его, как договаривались, а взял да махнул домой, под юбку молоденькой жены. Во дает!
Тихо и грустно возле калитки. "Ну и дурень! Бросил нас на произвол судьбы, а сам наслаждается с женой…" — Шебеко сейчас зол на весь мир. Во дворе темень, ночь и незнакомый город. Куда ты пойдешь в такой обстановке? Но, видно, судьба все же благосклонна к нему и потому-то посылает ему дружеский голос хозяина дома.
— Вы что, приехали к нему в гости?
— Да! И причем, издалека.
— Откуда?
— Из Свердловска, — был ответ. Голос хозяина дома враз потеплел:
— А-а, земляки! Это хорошо… Заходите в дом! Парни вошли в просторную, но бедновато обставленную квартиру.
— Я же тоже с Урала, — пояснил хозяин, низенький мужичок лет под шестьдесят. — Да вот судьба забросила меня в теплые края. Разом заболела жена, и врачи во весь голос твердят: ей нужен другой, более теплый климат. Делать нечего: взял да продал свой дом, а сами устроились здесь, в Новороссийске. Кстати, — спросили бесцветные и шершавые губы, — вы из самого Свердловска?
— Из самого! — коротко бросил Шебеко.
— А я из Пермской области. Шахтер! Но это, естественно, не столь и важно… Главное, земляки, верно? Раздевайтесь и садитесь за стол. Поставлю-ка вам чай… — И седая голова уходит в сени.
Великая беспечность снова врывается в молоденькие тела, в простеньких душах вчерашних студентов уже прочно сидит чувство глубокого везенья, и на них опять наплывает романтизм происходящего.
