Когда 11 августа 1668 г. Л. П. Марселиус вернулся из Риги, А. Л. Ордин-Нащокин вручил ему наказ для вновь организуемой почты. По этой инструкции московский начальник над почтами должен был заключить договор с рижским почтмейстером о пересылке корреспонденции от Риги до Псковского рубежа и обратно. Из Риги письма предполагалось рассылать во все государства, куда они адресованы. Особое внимание уделялось корреспонденции Посольского приказа, который отправлял по почте грамоты к русским послам за рубеж, а также к иностранным государям. Известна грамота царя Алексея Михайловича к французскому королю Людовику XIV, в 1669 г., посланная через Ригу. На почту возложили также доставку заграничных газет.
Приняв скорую гоньбу, Марселиус в корне изменил структуру почты. Во времена фан Сведена почтарь проезжал без смены весь тракт от Москвы до Пскова. Менялись везшие его ямщики. Теперь был применен эстафетный способ перевозки почты. Почтари стали обмениваться письмами на станах.
В местах обмена корреспонденцией с зарубежной почтой и в ключевых городах на линиях сидели почтовые чиновники или, как их тогда именовали в официальных бумагах, «тот, кто приемом и отпуском почты ведает». В основном это были сотрудники Посольского приказа: в Пскове и Новгороде переводчики Ефим Фагет и Илья Гитнер, в Мигновичах — поручик Елизарий Жуков, а позднее участник Андрусовских переговоров Фаддей Крыжеский. В Смоленске ведал почтой переводчик Синорацкий, а с 1672 г. — Иван Кулбацкий.
Незадолго до начала работы вновь учрежденных почт А. Л. Ордин-Нащокин приказал Л. П. Марселиусу известить всех иностранных и русских купцов о том, что открывается пересылка писем в Польшу и Швецию. В объявлениях определялись сроки прихода и отправления почт. Купцам строго-настрого указали, чтобы они ни в коем случае не посылали своих писем ни с гонцами, ни с проезжими людьми. Впоследствии, если обнаруживалось, что это правило нарушается, письма у посланных отбирались, на купца налагался штраф по рублю за золотник веса, а за пересылку письма брали, кроме всего прочего, установленную таксу.
Первая почта в Ригу через Тверь и Новгород была отправлена 17 сентября 1668 г., в Вильну — 11 марта 1669 г.
А перед самым началом гоньбы произошло одно любопытное событие.
Форму с почтовой эмблемой — «зипуны с признаком» — не успели пошить до открытия Рижской почтовой линии. И, чтобы не задерживать открытия почты по Новгородской дороге, разослали приказание о том, что «высылается из Великого Новгорода к Москве ямщик в темно-зеленом кафтане с признаком — с орлом, наскоро с вестовыми письмами, а велено те письма везти в целе от яму до яму на заводных подводах с телегою. И Бронницкого яму старосте те письма приняв, ямщика в том же кафтане, в котором приедет новгородский ямщик, отпустить тот час же на Заечевский ям…» С Заечевского яма в том же кафтане новый почтарь должен был ехать на Зимнегорский ям и так далее до самой Москвы. Кончался указ уверением, что в скором времени форменные зипуны пришлют на все станы.
20 августа 1668 г. из Москвы отправили наказ псковскому воеводе, составленный Марселиусом. Псков тогда был город наиболее близкий к шведской границе. Поэтому его решили сделать центральным пунктом для обмена корреспонденцией. По этому акту письма, отправляемые из Пскова в Ригу и Курляндию, адресовались так: «В Ригу, господину Радымакеру», который тогда был рижским почтмейстером. Первоначально на мешках с зарубежной почтой писали: «Валк», потому что в городе Валка находилась первая почтовая станция за русским рубежом… С 1672 г. на всех мешках стали делать надписи «Рига». Письма по царским делам, адресованные в Ругодив, Колывань, Юрьев-Ливонский[31], завязывали в сумку, на которой надписывали: «Новгород». Для корреспонденции в Россию предназначался мешок с надписью «Москва». К нему прикладывалась опись, в которой указывалось, в какой приказ необходимо передать ту или иную грамоту. Письма частных лиц посылались в тех же мешках.
В наказе псковскому воеводе говорилось также: если к моменту отправления почты не будет никаких грамот или писем, то почтарь все равно должен уезжать в точно назначенное время, хотя сума его и была пуста. Таким образом, этот документ является первым государственным актом, в котором совершенно отчетливо говорилось, что почта должна быть регулярной. Так с 20 августа 1668 г. у почты, кроме наличия средств передвижения и пунктов обмена письмами, появился третий основной признак — регулярность доставки корреспонденции.
Письма из Риги прибывали на границу по средам. На рубеже русской земли в 30 верстах от Пскова стоял Печорский монастырь, куда в тот же день приезжал почтарь для обмена письмами с гонцом из Риги. Полученная почта просматривалась в Пскове в съезжей избе. Из поступившей корреспонденции отбирались письма, адресованные в Псков, а остальные, тщательно упаковав и запечатав воеводской печатью, отправляли в Новгород и Москву.
Правительственная почта пересылалась бесплатно, а для частных лиц была установлена такса. За письма, адресованные из Москвы в Ригу, брали по 2 алтына 4 деньги, из Новгорода — 8 денег, из Пскова — 2 алтына, из Пскова в Ругодив, Колывань и Юрьев-Ливонский — 2 алтына с золотника. Следует обратить внимание на неравномерность оплаты почтовых услуг. От Пскова до Москвы — 690 верст, а пересылка письма стоила всего 6 коп., тогда как в Ригу (260 верст) или на еще более близкое расстояние — в Юрьев (менее 125 верст) с золотника брали столько же. Такое несоответствие объясняется тем, что почтовые услуги в европейских странах были в несколько раз выше, чем в России. Тогда в нашей стране была самая низкая оплата труда ямщиков.
При благоприятных условиях почта из Москвы до шведского рубежа шла дней десять, гораздо медленнее чем в XVI в. Однако в весеннюю распутицу времени для этого требовалось чуть ли не вдвое больше. Объяснялось это отвратительнейшим состоянием дорог по сравнению с южными областями России, где татарские набеги требовали быть все время начеку и заботиться о путях для войска. Западноевропейские путешественники той поры с ужасом вспоминали разбитые дорожные колеи, мосты, перекошенные самым непонятным образом, каждое бревно на которых при проезде отбивало свой такт.
Марселиус постоянно жаловался на плохую гоньбу ямщиков. За опоздания почтарей жестоко наказывали. В сентябре 1671 г в Новгороде даже работала специальная комиссия под председательством боярина А. А. Хилкова. В город со всех станов от Твери до Пскова были вызваны ямщики, когда-либо опаздывавшие с почтой. Хилков сгоряча их всех «пометал» в тюрьму и собрался без пощады бить батогами. Но виновных было столько, что боярин махнул рукой и, взяв с них новое крестоцелование, что они будут возить почту без задержки, отпустил с миром.
В своих жалобах Леонтий Марселиус обычно ссылался на гонцов Разрядного приказа, которые доставляли грамоты в Псков за семь, а иногда и за восемь дней. При этом он указывал, что от такой дополнительной гоньбы ямщикам «лишняя тягость» и лошади бывают «изгонены». Происки Марселиусов увенчались успехом. 6 ноября 1672 г. после смерти Леонтия его сыну Петру удалось добиться царского указа, запрещавшего посылку из Разряда грамот, минуя почту, «кроме самых нужных дел». Этим же указом были определены новые дни отправления «заморских» почт: в Ригу во вторник, на Вильно — в четверг.
Проект устройства виленской почты разработал польский почтмейстер Рейнгольд Бисинг. По его предложению опорным пунктом для заграничной корреспонденции должен стать Кенигсберг, так как оттуда посылалось наибольшее количество писем и здесь польская почта смыкалась с почтой Турн-и-Таксисов[32]. Из Кенигсберга письма отправляли в Москву через Вильну. Из Вильны в Москву почту доставляли за восемь дней.
В составленном Бисингом положении устанавливался порядок прохождения почты. Из Вильны почтальон отправлялся в пятницу в полдень, в Минск прибывал в воскресенье в три часа пополудни, в Могилев — в понедельник в полдень и на границу — во вторник рано утром. К этому часу сюда должна поступать московская почта. Почтарь, следуя обратно, должен быть в Москве в ночь с субботы на воскресенье, в Минске — в четверг в пять часов утра и в Вильне — в пятницу в полдень.
