А. И. Берга отстранили от обязанностей первого заместителя председателя Комитета по радиолокации. В комитете были предусмотрены должности так называемых «постоянных членов». Вот в 1947 году Акселя Ивановича и назначили «постоянным членом Комитета по радиолокации». Это было, конечно, понижение: его влияние на деятельность Комитета по радиолокации уменьшилось, хотя, конечно, опыт работы в комитете играл свою роль.

Постоянный член Комитета по радиолокации академик А. И. Берг был назначен руководителем головного института — ЦНИИ-108 — и возглавлял ученый совет этого института, созданный в 1944 году. Из сказанного можно видеть, что при реорганизации несколько изменились функции этого органа: если раньше Совет по радиолокации не имел предприятий, находящихся в его прямом подчинении, то в подчинении Комитета по радиолокации они уже значились — в частности, ЦНИИ-108 оказался теперь в прямом подчинении комитета.

В открытой переписке Комитет по радиолокации называли Комитетом № 3. У меня в кабинете стоял старый, уже списанный, трофейный шкаф с овальной алюминиевой биркой, на которой выдавлено: «Комитет № 3» и инвентарный номер 152.

Комитет по радиолокации выполнил возложенные на него ЦК КПСС и советским правительством функции, и в августе 1949 года его упразднили. А. И. Берг был освобожден от должности постоянного члена комитета в связи с его упразднением. Функции руководства дальнейшим развитием радиолокации постепенно переходили к оборонным министерствам, и прежде всего — к Министерству обороны СССР, его 5-му Главному управлению. Тем не менее Аксель Иванович имел все основания утверждать: «Нет, жизнь прожита не напрасно. Хотя я не открыл ни одного нового закона, не сделал ни одного изобретения (в списке трудов А. И. Берга изобретений действительно нет; о том, что импульсный радиолокатор своевременно не был заявлен и запатентован, сожалел и академик Ю. Б. Кобзарев^[162]. — Ю. Е.) — но тридцать лет работы в области радиоэлектроники, несомненно, принесли пользу моей стране»^[163].

В заключение главы хочу рассказать занимательную историю из этого периода жизни Берга. Она о сотрудничестве Акселя Ивановича и академика Иоффе в работе по созданию микрофона «Златоуст», который ведомство Л. П. Берии намеревалось использовать для прослушивания решений, принимаемых в кабинете американского посла в Советском Союзе Аверелла Гарримана. Да что там «намеревалось»! И использовало!

Источником сведений, в которых говорится об этом направлении работы Берга и Иоффе, являются книги Игоря Григорьевича Атаманенко^[164]. Несколько слов о том, кто такой И. Г. Атаманенко. Это офицер (если читателю нужно знать звание — подполковник) того закрытого ведомства, которое раньше возглавлял Лаврентий Павлович Берия.

Недавно по телевидению шла передача «НТВэшники», в которой была поставлена тема «Верните нам Берию». Так вот в рамках этой темы обсуждались не только недостатки личности Берии, но и его достоинства: он являлся высокоорганизованным менеджером с государственным подходом к порученным ему заданиям. Что и как делал Л. П. Берия в той области техники, о которой я поведу речь, вы увидите из содержания моего рассказа.

А Игоря Григорьевича Атаманенко я, конечно, знаю (приходится поддерживать контакты с большинством авторов, публикующих труды по тематике Новейшей истории). Его книги стали бестселлерами. Конечно, он не был родоначальником литературы такого жанра. Подобные издания выходили еще в начале 1970-х годов прошлого века^[165].

Но исследования И. Г. Атаманенко отличают прекрасное знание источников, как отечественных, так и иностранных, изложение материалов с позиций того закрытого ведомства, в котором он много лет работал, умело закрученная интрига, излагаемая ясным и отвечающим литературным нормам языком.

В октябре 2010 года у меня зазвонил телефон:

— Юрий Николаевич, это Атаманенко. Мне позвонили из «Комсомолки», они готовят номер к годовщине чекистов, и им нужен материал о личности Берии.

Я, конечно, уклонился, так как именно о личности Берии никаких дополнительных сведений сообщить не мог. Лично-то с Л. П. Берией я знаком не был — по всей вероятности, к счастью для меня.

С книгами И. Г. Атаманенко можно познакомиться в Российской государственной библиотеке. И хотя некоторые трудности в их заказывании существуют, получить их можно; я получал.

Вот что он рассказывает: «4–11 февраля 1945 г. в Ялте проходила Крымская конференция Большой Тройки — Сталина, Рузвельта и Черчилля, — на которой принимались судьбоносные для послевоенной Европы решения»^[166].

В это же время решалась и судьба самого Лаврентия Берии: быть ли ему Маршалом Советского Союза. Такова была воля Хозяина, как часто называли И. В. Сталина. Маршальский жезл, условно говоря, уже натирал мозоль между лопаток наркома, но вождь был непреклонен: «Микрофон в кабинете посла — маршальские погоны на твоих плечах, Лаврентий».

В книге В. Г. Джанибекяна «Провокаторы и охранка» приведен такой эпизод: однажды «…советская делегация давала обед в честь американцев и англичан. Президент США Рузвельт сидел рядом со Сталиным. Он спросил „дядюшку Джо“:

— Кто этот господин в пенсне, который сидит напротив вашего посла Громыко?

— А-а!.. — протянул Сталин. — Это же наш Гиммлер. Это Берия».

Этой короткой характеристикой вождь подчеркнул деликатный характер задач, поставленных перед наркомом внутренних дел и его ведомством.

Когда я этот сюжет излагал членам ученого совета МИРЭА (я там до сих пор состою членом докторского диссертационного совета), среди присутствующих пошел шепоток: а что, разве Берия был маршалом?

То есть даже члены ученого совета, люди высоко интеллигентные, с биографией наркома внутренних дел были знакомы недостаточно хорошо.

Мне пришлось ответить: конечно, был. Ведь в его ведении находились все пограничные и внутренние войска. Так что по всем установленным правилам мог претендовать на присвоение этого звания (и претендовал, а потом и добился).

По Положению звание Маршала Советского Союза присваивалось военачальникам, командовавшим во время Великой Отечественной войны крупными соединениями. А вот указ президента Ельцина, присвоившего Сергееву звание «Маршал Российской Федерации», едва ли был законным: Великая Отечественная война давно прошла, и в ней этот военачальник никакими крупными соединениями не командовал. Правда, и звание-то — не Маршал Советского Союза, а Маршал Российской Федерации. Как говорится, хозяин — барин…

Ладно, мы отвлеклись.

«Сталин в очередной раз доказал, что является непревзойденным режиссером-постановщиком политических спектаклей со шпионскими мизансценами. В Ялте он сыграл еще одну победную партию (нет-нет, речь идет не о решениях Крымской конференции — они всем известны и обсуждались в литературе), в которой он манипулировал президентом Соединенных Штатов и премьер-министром Великобритании, как проходными фигурами»^[167].

Но, чтобы пояснить смысл этой обшей фразы, рассмотрим последовательно дальнейшие события.

Сталин, выслушав Л. П. Берию о возникших трудностях по проникновению в кабинет Гарримана, напомнил ему, что «нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики». Затем, в свойственной ему фамильярно-снисходительной манере, неожиданно спросил: «Лаврентий, ты что-нибудь слышал о троянском коне?» Под троянским конем Сталин подразумевал — и Берия это мгновенно понял — камуфлирование подслушивающего устройства под какую-нибудь вещицу, которая, будучи врученной Гарриману, осталась бы в его кабинете.

Берия отвечать не торопился. Отменный психолог, он чувствовал, что Хозяин имеет свою заготовку. Вынуждая его открыть карты (вот какие приемы в окружении Сталина применяли тогда), Лаврентий Павлович принялся пространно нахваливать способность вождя черпать решения насущных проблем государственной безопасности в историческом опыте человеческой цивилизации.