В этих краях, перенаселенных, переполненных жестокостью, не было места ни правде, ни жалости. Местный народ, не такой уж плохой, по сути, постоянно кто-то угнетал: сначала это были жадные раджи, потом не менее жадные англичане. Теперь на смену англичанам пришли худшие угнетатели из возможных: ведь верно сказано, что нет худшего хозяина, чем бывший раб. Лишившиеся права содержать нормальную, профессиональную армию в Индии, тем более на границе с Российской империей, по бисмаркскому урегулированию, англичане мгновенно перестроили ряды. Колониальные силы, раньше состоявшие из профессиональных частей и туземных полков, были перестроены: теперь туземные полки выдвигались на первый план, их численность быстро росла. Мгновенно было снято ограничение на служебный рост, и за год появились генералы и полковники из местных. Хорошо известно, что редкий раб мечтает о свободе – обычно раб мечтает иметь своих рабов. Так и получилось: туземные полки, составленные из бывших крестьян, под командованием офицеров из местных в жестокости и насилии над людьми буквально за год превзошли англичан.

Прежде чем рассказывать дальше, остановлюсь на том, чем таким была армия в Британской Индии и почему все получилось так, как получилось, уход британской армии из Индии обернулся не свободой, а еще большим насилием и угнетением. В отличие от Российской империи Британия воспринимала Индию как колонию и не развивала ее, но наживалась на ней. У британцев не было никакого желания содержать так оккупационные силы, и даже Министерство по делам колоний не очень-то хотело знать, что происходит в «жемчужине колониальной Империи». Последний министр по делам национальностей, отставной бригадир армии Ее Величества, сэр Бэзил Хоути начинал еще с утра и к обеду был в таком состоянии, что невозможно было решить ни один мало-мальски серьезный вопрос: до этого он работал послом и пристрастился на этой службе к выпивке. В то же время в Индию то и дело ехали отпрыски обедневших, но влиятельных родов Британии, девизом которых на колониальной службе было «каждому по девушке и одному лакху[8] в день». Опустошения, которые они проводили на индийской земле, были сродни опустошениям, какие могут принести кролики на капустной грядке.

Для того чтобы содержать оккупационную армию, при этом не слишком сильно тратясь, было придумано, что армии – конкретно по полкам и бригадам – передавались большие участки плодородной земли, причем вместе с крестьянами. Британцы, кичившиеся тем, что они борются с рабством и показывавшие пальцем на Россию с ее долго не отменявшимся крепостничеством, сами совершенно спокойно приписывали крестьян к земле и заставляли на ней трудиться за часть урожая. Сначала все это использовалось для того, чтобы обеспечить кормом кавалерийских лошадей и пропитать солдат и офицеров полков, затем кавалерийских лошадей не стало, и теперь пропитание выращивали и на продажу. В стране, в которой две трети территории составляют непригодные к хозяйствованию горы и непроходимые джунгли, любое пропитание на любом базаре шло на ура, и в двадцатом веке страну периодически посещал голод. Потом кому-то очень умному из офицеров-хозяйственников пришла в голову великолепная идея: засадить отведенные для своей бригады земли опиумным маком и заставить крестьян собирать его. Что ж, британской аристократии не впервой промышлять и наркоторговлей, с Китаем было все то же самое, пока Китай не отобрала Япония.

Потом, когда стали формироваться туземные полки, землю начали передавать и им, но в гораздо меньшем количестве. От этого рождалось недовольство, туземные полки были недовольны и требовали себе таких же наделов, причем такие требования выдвигали британские офицеры, стоящие командирами над ними. В самом деле, почему у моего однокашника по Сандхерсту Тома тысяча гектаров под опиумным маком, а я, такой же британский офицер, только командующий туземным полком, и двухсот не могу себе позволить. Не в последнюю очередь именно этим обусловлена была низкая стойкость туземных полков, через которые как каток прошли подразделения русской армии, в ходе блестящей трехдневной операции взявшие один из крупнейших городов региона – Карачи, стратегически важный порт и отрезавший от территории Британской Индии восьмую часть без особых потерь.

После поражения Его Величество, Король Англии Эдуард Девятый принял быстрые и жесткие решения, мало кто оценил тогда, в восстанавливающемся после мировой войны и обмена ядерными ударами мире, их смертоносность. Британская Индия была официально разделена на Северную и Южную, раздел проходил примерно по линии раздела между мусульманами и индуистами. Северная Индия объявлялась особой территорией, где правит военная, а не гражданская администрация. Спешно организовывались новые туземные полки, им передавалась земля – и после первого же урожая цена героина в мире понизилась вдвое, так много его было. Новые генералы и полковники, выходцы из местных, спешно и жадно осваивали новый рынок. Многие из них голодали в детстве, и поэтому сейчас они не могли наесться.

Но существовали ведь и простые люди! Те самые, которые работали на этих опиумных плантациях издольщиками. Свою долю товара, опия-сырца, они были вынуждены либо продавать этим же генералам и полковникам по монопольно низким ценам, либо перерабатывать в героин и отправлять на север, в Россию. На этом пути, ведущем в Россию через Афганистан и всю Азию, их ждали электронные глаза поисковых систем беспилотников и дирижаблей, боевые вертолеты и самолеты, снайперы и пулеметчики казаков и спецназа, поисковые собаки и мины-ловушки. Товар делили на десять частей и отправляли по десяти разным маршрутам – и хорошо, если один-два достигал цели, а ведь этот товар был единственным, что было у этих людей, единственным, что можно было продать и им обеспечить семью. Все с тревогой ждали сообщений гонцов: там забит караван, и тут забит караван. Некоторые теряли все, что имели, да еще и оказывались в долгу перед переработчиками, и их ждал голод. Так здесь рождалась ненависть к русским, которой тут никогда до этого не было.

Тут же активизировались и деобандисты. Феномен деобандизма нужно было понимать, чтобы вообще понимать происходящее в регионе. В начале двадцатого века сложилась чрезвычайно опасная ситуация, когда все мировые центры ислама – Мекка, Медина, Кербела, Казань, Константинополь – оказались под прямым и опосредованным контролем русских. Британцы, имевшие тогда до сотни миллионов мусульман в Индии и Афганистан в приоритете, сильно обеспокоились этим обстоятельством, потому что духовный контроль над их территориями оказывался в руках русских, а это было недопустимо. Следовало предпринять меры к созданию собственного, признанного хотя бы своим населением исламского центра – и он был создан.

15 мухаррама 1283 года хиджы[9] в городе Деобанде был заложен первый камень в основание Дар уль-улюм Деобанд – исламского университета и медресе. В отличие от многих других – это медресе было бесплатным (считалось, что оно существует на пожертвования верующих), что сразу привлекло к нему большое количество верующих, желающих отдать для обучения детей: ведь стать муллой в голодной Индии означало никогда не знать голода! Шестьдесят шестой год девятнадцатого века был годом особенным: Британия сумела собрать «концерт держав» и напала на Россию в Крыму, но добилась на удивление немногого, притом понесла тяжелые потери. Мало кто знает, что британцы настаивали на продолжении войны, отторжении Кавказа и Средней Азии, но Франции, возглавляемой тогда Наполеоном Третьим, территориальное усиление извечного врага Англии было совершенно не нужно, и она категорически отказалась участвовать в планировавшемся Кавказском и Среднеазиатском походах. В итоге Крымская война закончилась практически ничем, нулевым результатом с тяжелыми потерями обеих сторон[10]. Британский кабинет министров по итогам войны подал в отставку.