Дело вот в чем… как бы это правильно объяснить. Был в Российской империи такой писатель, фамилия у него была… нет, не вспомню. Отслужил в пограничной страже в не самом приветливом месте – Туркестанский военный округ, граница с Афганистаном, потом начал публиковаться, писал книги для подростков. И вроде бы хорошие книги, но дело в том, что его излюбленным сюжетом было попадание подростка, мальчишки в критическую ситуацию. И в этой критической ситуации он делал то, что подчас было не под силу и взрослому, военному, офицеру, даже прошедшему специальную подготовку. Соответственным образом он побеждал всех антигероев и добивался своей цели. Именно этих мальчишек – каюсь, прочитал пару книг по совету – напомнил мне сейчас несовершеннолетний еще Император.

Беда только в том, что в жизни так не бывает.

Проблема даже не в неравенстве сил. В жизни бывает по-всякому… в бытность мою Наместником ко мне привели озлобленного, одиннадцатилетнего больного пацана. Какой-то ублюдок дал ему самодельный двуствольный пистолет – ничего другого не было, и пояс шахида, видимо, тоже не смогли смастерить – и отправил его убивать. Этим оружием он воспользовался с предельной эффективностью – два выстрела и два трупа, казак и офицер. Таких убивали на месте… но на этого у много чего повидавших, озверевших от крови казаков просто рука не поднялась. Привели ко мне… я с самого начала довел до всех, что никто не получит взыскание, если приведет ко мне кого-то или сообщит что-то, заслуживающее, по его мнению, внимания, даже если потом это окажется полной чушью. Привели… хотели узнать имя того ублюдка, который послал этого пацана с самоделкой, чтобы нагрянуть и расквитаться. Слышали, что мне удается расколоть самых отпетых и террористы боятся, и боятся лично меня. С этим пацаном мы проговорили несколько часов… разговор напоминал разговор глухого со слепым, в конце концов, отправил его в закрытый интернат. А что прикажете делать? Надеюсь… он жив до сих пор… интересно было бы напомнить ему сейчас его слова: волей Аллаха мы убьем всех неверных, сколько бы их ни было, и будем жить по шариату. Он и сейчас так же думает?

А если вспомнить тот случай на открытии завода? Если вдуматься – еще страшнее. Еще один пацан, вообще без оружия, все его оружие – черенок от лопаты, пластиковая бутылка и черный носок. Он прекрасно знал, как охраняют меня, он прекрасно знал, что, увидев гранатометчика, снайперы просто откроют огонь на поражение и будут разбираться потом, потому что идет война. И он умрет, даже не забрав с собой ни одного врага… умрет просто для того, чтобы в чашу наших грехов капнула еще одна капля невинной крови, и, может быть, когда-нибудь эта чаша переполнилась бы. Он был готов даже на это… во имя экстремистских идеалов, какие вбил в его голову какой-то ублюдок-исламист.

И вот туда, в этот ад, в этот бурлящий ненавистью котел отправить будущего Императора?!

А кого же еще?!

У двери, конечно же, не было ни машины, ни конвоя, положенного Регенту, но я понял, что Ксения уже здесь.

Дворецкий закрыл дверь. Выразительно показал глазами на кабинет… в который я вообще-то приказал никого не пускать в мое отсутствие. Но Ксения Александровна, конечно же, прошла туда…

Дубовая дверь кабинета затворилась за мной с едва слышным скрипом.

Так… Диван, поза умирающего лебедя, небрежно отброшенная в сторону сумочка. Господи, Ксения, когда ты перестанешь лицедействовать и станешь самой собой – ведь ты далеко не такая плохая, какой хочешь показаться. С чего тебе пришло в голову, что гибрид Екатерины Второй и баронессы Рэтчер, премьера Соединенного Королевства восьмидесятых, – это то, чем ты должна выглядеть?

Я молча открыл спрятанный в стене за потайной панелью бар. Бутылки содержались там не так, как обычно, а в полной темноте, на боку, на специальных подставках и при оптимальной температуре и влажности. Часть бутылок была родом с виноградников, принадлежащих мне.

– Шампанского, сударыня?

– Нет… Вина. Красного вина.

Вот даже как…

– Вина?

– Да, черт возьми, вина. Хочу напиться до чертиков.

– Сударыня, чрезмерное употребление спиртного для прекрасной дамы чревато грехопадением, о котором она потом сама же и будет сожалеть.

– Кому, как не вам, это знать, – огрызнулась Ксения.

Выпад был злым и явно незаслуженным. Но я молча проглотил это, открыл бутылку вина, присланного с Азовского побережья. Там были очень плохие условия для виноградарства – снег зимой, каменистая почва и чудовищные ветра, обнажающие корни лозы. Но именно поэтому опытный виноградарь мог сделать там просто потрясающее вино. Для того чтобы получилось хорошее вино, винная лоза должна страдать. Кто думает по-другому, тому прямая дорога в дешевую винную лавку, где вашему вниманию будут представлены десятки сортов ординарных вин, водянистых, иногда и спиртом крепленных, с виноградников, орошаемых установками, управляемыми компьютером…

– Прошу, сударыня.

Ксения опрокинула бокал, как заправский гвардеец, одним глотком. Я немного покачал бокал, чтобы увидеть, как вино на его стенках показывает «ножки», один из отличительных признаков густого, хорошего, настоящего вина. При вращении вино покрывает стенки бокала, потом, когда центробежная сила перестанет действовать, оно стекает вниз под воздействием силы тяжести. Но если вино достаточно густое, насыщенное, не жидкое, то остаются полоски на стекле. Это и есть «ножки». Вино было цвета крови и очень насыщенным.

Полюбовавшись на ножки – увы, только в бокале, – я отпил глоток. И в самом деле, неплохо…

– Еще?

Ксения послушно подставила бокал, я же ограничился тем, что у меня было. Сейчас не время напиваться, голова должна быть трезвой. В бокале оказалось намного больше вина, чем это принято по правилам.

– Хотите напоить меня, господин адмирал…

– Сударыня, я слишком хорошего воспитания, чтобы пользоваться минутной слабостью женщины…

– А жаль… – Ксения отпила из бокала, задумчиво на меня посмотрела и заключила: – Очень жаль…

Вот и пойми этих женщин…

– Ну, как… – Ксения с какой-то недоброй усмешкой в глазах смотрела на меня поверх бокала, – аудиенция?

– Ты знаешь?

– Господи, конечно, знаю! Вы же ничего не можете скрыть, как следует! У мужиков все на лице написано, исключений нет! И болтаете – хуже нас! Он носится с этой идиотской идеей, как дурак с писаной торбой! Ездит в этот проклятый аэроклуб и прыгает с парашютом, несмотря на запреты. Господи, ты можешь себе это представить – Император прыгает с парашютом…

Я ничего не ответил.

– Он сошел с ума! – твердо сказала Ксения – Он получил неправильное воспитание! Вместо того, чтобы нанять нормальных преподавателей, чтобы отправить его в нормальное учебное заведение, Николай пустил все на самотек и занялся этой шлюхой! И вот результат!

Ксения накручивала себя. Множила счет.

– Вообще-то я полагаю дать ему рекомендацию, – сказал я.

Ксения остановилась. На полном скаку.

– Какую… рекомендацию? – спросила она.

– Существует пять территориальных учебных центров спецназа, – объяснил я, – я имею в виду армейский, не флотский спецназ. Вопреки обычному мнению, поступить туда можно не только из действующей армии, нужно просто сдать очень серьезные вступительные экзамены и представить рекомендацию. Всего одну, но это должна быть рекомендация либо командования части, либо очень авторитетного, имеющего вес в армии командира скаутов, либо просто действующего старшего офицера сил специального назначения. Павел обратился ко мне за рекомендацией, и я намерен предоставить ее.

– Только этого не хватало… Ты понимаешь…

– Я все прекрасно понимаю. Ты уже воспитала Николая, хватит. Павел воспитан правильно, он заслуживает этой рекомендации и получит ее.

– Ты хочешь быть ответственным за смерть Монарха?

– Нет, не хочу. Времени осталось более чем достаточно. Прием идет с шестнадцати лет. Пока Павлу не исполнилось шестнадцати – время у нас есть. Потом у нас еще есть два года на курс подготовки. За это время я займусь Афганистаном, если ты не против. И сделаю так, чтобы к моменту службы Павла ему там ничего не грозило…