У нее перехватило дыхание.

Он пытался переписать письмо с одного листочка на другой.

– Страйдер?

Он резко повернулся и скомкал листок со своими каракулями, опрокинув при этом чернильницу, выругался, вернул ее на место. Однако было уже поздно - чернила залили весь стол.

Страйдер схватил тряпку и принялся промокать пятно.

Ровена решила помочь ему.

– Что ты делаешь? - поинтересовалась она.

– Я… я… - Он глубоко вздохнул, как будто слишком устал, чтобы что-то выдумывать. - Я пытался написать кое-кому письмо.

Она ощутила прилив нежности. Вы только представьте, чтобы человек в таком возрасте пытался научиться писать!

– Зачем?

Он вернул перо на деревянную подставку и пожал плечами.

– У меня есть что сказать, и я уже устал излагать другим свои идеи. Вот и подумал, что пришла пора научиться писать самому. Саймон уже однажды поставил меня в довольно неприятное положение, когда взялся быть моим писарем.

Она понятия не имела, о каком Саймоне идет речь, но ее это не слишком интересовало. Ее волновал только Страйдер.

– И что ты пытался написать? Может, я сумею тебе помочь?

Он как- то сразу заерзал.

– Это военное письмо? - сделала она очередную попытку. - Хочешь отдать какой-нибудь приказ своим людям или Братству?

– Нет, это личное.

Ничего удивительного, что он так сильно нервничал. Временами Страйдер бывал очень скрытным.

– Может, лучше послать за кем-то из твоих друзей?

– Я не доверяю им в этом вопросе, - прохрипел он.

– А мне доверишь?

Ей показалось, что он бросил на нее смущенный взгляд, хотя она понятия не имела, с чего бы это вдруг.

Несколько минут он молча спорил сам с собой, потом отступил назад и пододвинул ей стул.

Ровена заняла его место за столом, вытащила из ящика чистый лист пергамента и положила перед собой. Потом взяла перо, обмакнула его в чернильницу и вопросительно посмотрела на него:

– Можем начинать, милорд. Кому адресовано?

– Оставим пока это. Я хочу много чего сказать, и, если ты запишешь хоть что-то, я потом перепишу письмо своей рукой, чтобы человек знал - это я писал. Мне очень важно, чтобы он это знал.

Как странно! Однако Ровена решила воздержаться от лишних вопросов и занесла перо над листком.

– Хорошо. Просто скажи, что писать, и все. Страйдер потер глаза и принялся нервно расхаживать от стола к кровати и обратно. Повисло молчание. Ровена терпеливо ждала.

Ей еще никогда не доводилось видеть Страйдера в подобном состоянии. Он нервничал и волновался, словно неискушенный юнец, а не жестокий рыцарь, которого она знала.

Через некоторое время он заговорил:

– Мои приветствия. Надеюсь, что это письмо застанет вас в добром здравии.

Ровена записала эти слова.

– Я считаю каждую минуту, когда мы врозь.

У нее свело живот от этих слов. Кому бы он мог писать подобные вещи?

– А когда я просыпаюсь по утрам, я первым делом думаю о тебе.

Ровена застыла, но он был слишком погружен в себя, расхаживая из угла в угол, и не заметил ее досады.

– Я и подумать не мог, что когда-нибудь найду такую, как ты. Ты заставляешь меня смеяться тогда, когда у меня нет сил даже на улыбку. Стоит мне подумать о тебе, как сердце мое наполняется радостью. Каждую твою улыбку я храню в своей душе.

Ты и представить не можешь, как мне жаль, что нам не суждено быть вместе. И что этого нельзя изменить. Но жизнь моя - дорога печали, в ней много тревог и забот.

Она поняла наконец, что именно он диктует и кому предназначено это послание, и глаза ее наполнились слезами.

Он глубоко вздохнул и продолжил, не глядя на нее:

– Я надеюсь, что эта записка застанет вас в добром здравии и вы улыбнетесь, вспоминая обо мне, а не затоскуете, как я. Не надо грустить обо мне, я не хочу становиться причиной вашей печали. Больше того, я надеюсь, что у вас будет все, к чему вы стремитесь, и в один прекрасный день, если вдруг что-то переменится, вы примете меня в свои объятия. Всегда ваш. Страйдер.

Страйдер встал рядом с ней и взглянул на листочек:

– Ты все записала?

Ровена похлопала глазами, стараясь справиться со слезами, и покачала головой:

– Нет, милорд.

– Но как она узнает о моих чувствах, если я не напишу ей о них? - раздраженно вздохнул он.

– Она знает, Страйдер. - Ровена взглянула на него и увидела в голубых глазах ту же боль, которая сжимала ей душу.

– Но если я не напишу…

– Ей все равно, напишешь ты это или не напишешь. - Она взяла в свою ладошку его огрубевшую сильную руку. - Ей важно только то, что ты думаешь и чувствуешь.

Он опустился перед ней на колени и заглянул в зеленые глаза.

– Это и есть мои чувства, Ровена. Я испытываю это всякий раз, когда смотрю на тебя. Когда думаю о тебе.

Она наклонилась и коснулась губами его губ. О, этот вкус… он сводил ее с ума и лишал сил. Заставлял взлетать над этим миром и парить в облаках.

Он был ее сердцем, ее душой.

Он был для нее всем.

И ей хотелось дать ему понять, как много он для нее значит. Но не словами. Он подарил ей то, в чем она так нуждалась, и теперь она даст ему то, о чем он страстно мечтает.

Ровена оторвалась от его губ и поцеловала его в шею, Страйдер закрыл глаза. Ее язычок дразнил и поглаживал его кожу, распространяя по его телу жаркие волны. Она еще ни разу не брала инициативу в свои руки, но ему нравилось, что она сделала это по доброй воле.

Какой же он осел - наговорить ей такого! Но он хотел, чтобы она знала о чувствах, которые он к ней питает. Он в долгу перед ней, ведь она столько ему дала.

– Знаешь что, - откинула она голову назад, - я всегда ошибалась в одном вопросе.

– В каком же?

– Я считала, что в мире нет ничего обольстительнее трубадура, воспевающего свою даму сердца. Но я была не права. - Она провела ноготком по его руке, и его кожа сразу же пошла пупырышками. - Нет ничего обольстительнее, чем известный своей силой рыцарь, который говорит от чистого сердца. Не как мошенник, который пытается лестью добиться женщины, но как мужчина, желающий всего лишь открыться ей. - Ее взгляд прожег его насквозь, и он не посмел усомниться в ее искренности. - Я люблю тебя, Страйдер. И всегда буду любить.

Он поцеловал ее, впитывая эти драгоценные слова вместе с медовым ароматом ее губ. Руки его окунулись в ее волосы, прохладные шелковые пряди ласкали израненные в сражениях пальцы, а тепло и нежность - огрубевшее сердце.

Она развязала его бриджи, а он завел свои руки ей за спину и расстегнул бледно-желтое платье. И застонал, стоило ее руке скользнуть вниз по его телу.

– Мне нравится, когда ты такая, Ровена.

– Правда? - Голос ее сел. -Да.

Эти слова прибавили ей храбрости. Она стянула с него черный камзол, он приподнялся, помогая ей, и камзол полетел вслед за туникой.

– Ты слишком красив для мужчины, - прошептала она, поглаживая рукой его голую грудь.

Не успел он и слова сказать, как она опустила голову и взяла в рот его сосок. Волна неожиданного удовольствия накрыла Страйдера с головой, и у него поплыло перед глазами, а дыхание стало резким и прерывистым. Она продолжала дразнить его плоть языком и губами.

Как он мог позволить этой женщине уйти из своей жизни? Могли он предоставить ей свободу, когда все, чего ему хочется, - прижать ее к себе и не отпускать во веки веков?

Однако выбора у него не было. Никакого.

Она шаловливо прикусила его кожу и подняла голову. На губах ее заиграла озорная улыбка, от которой напряжение его возросло, и она мягко опустила его на пол.

Страйдер лег на коврик и позволил Ровене делать с ним все, что она пожелает. Как счастлив он видеть ее такой!… Она словно тигрица, истосковавшаяся по его плоти.

Она стащила с него сапоги, за ними последовали чулки и бриджи, и он остался совершенно голым перед полностью одетой женщиной.

Никогда и никто прежде не изучал с таким интересом и вниманием его тело.

Она улыбнулась, поднялась и подошла к его столу.