Не обращая внимания на рану, он усадил ее на себя и вонзился в ее жаркие глубины. И закрыл глаза, окутанный ее теплом.

Он хотел бы остаться внутри ее навсегда. Рядом с ней ему так хорошо и спокойно, как не было ни с кем и никогда. И мир становится вдруг безупречным. Как и он сам. Он и не подозревал о существовании подобного безмятежного блаженства.

Ровена задохнулась, ощутив его внутри. Ее чувства к нему пугали ее. То, что они делали, - просто безумие, особенно если учесть, что оба исступленно стремились к свободе.

Но она не могла противиться своему телу. Страстному желанию быть рядом с ним, успокоить этого мужчину, в чьих глазах постоянно пряталась боль.

Он направлял ее руками, показывал, как надо заниматься любовью, когда она наверху. Ее пышное голубое платье куполом накрыло их обоих, свисая до самой земли. Дыхание его участилось, он закусил губу и застонал, показывая, что надо прибавить темп.

– Вот так, любовь моя, - прошептал он, когда она поймала нужный ритм.

Страйдер взял ее лицо в свои ладони, предоставив ей свободу действий… Ему хотелось сорвать с нее платье и оставить ее совсем голой, он желал ласкать ее везде. Насладиться изгибами ее тела и смотреть на эту нежную нимфу, пока не опьянеет. Но он не мог позволить себе этого. Вдруг кто-то неожиданно прервет их? Он доверял Зенобии. Но все же…

Ровена повернула голову и поцеловала его в запястье. Он вознесся до небес от этого невинного жеста.

Она просто чудо. Истинное, неожиданное наслаждение.

Она напряглась, увеличивая темп и с силой сжимая его ствол. На его губах заиграла довольная улыбка. - Ровена подошла к вершине блаженства.

Ничего красивее он в жизни не видел. Крик удовольствия зазвенел в его ушах, наполняя его душу и тело горячим потоком радости. Страйдер притянул Ровену к себе, проглотив ее крик, прежде чем кто-то услышал его, и приподнял бедра, еще глубже проникая в нее. Он прижал ее к себе, почувствовал, как ее сердце колотится о его грудь, и начал двигаться все быстрее и быстрее, не выпуская ее губ, пока не дошел до самого пика.

Захрипев от блаженства, он еще долго наслаждался ощущением ее влажного жара, а потом упал без сил. На всей земле не сыскать другой такой нимфы. Никто не сравнится с ней. Никто не в силах подарить ему более сладких минут.

Ровена оперлась на локти, взирая на него сверху вниз. Потом отметила поцелуями линию поросшего щетиной подбородка.

– Я не сделала тебе больно? - заволновалась она, вспомнив о его ране и начавших проявляться на теле синяках.

– Нет, леди. Вы легкая, словно перышко.

Ровена устроилась у него на груди, прижавшись щекой к сердцу и прислушиваясь к его биению, а он играл ее волосами. Потом провел пальцем другой руки по ее носику.

– Ты такая мягкая.

Она поцеловала его в грудь и подняла голову.

– А ты - нет.

Он улыбнулся ей, в глазах горел пожар.

– Скажи мне, Ровена, почему у меня нет сил устоять перед тобой? Ты пишешь о любви и страсти. Почему я полон желания, когда здравый смысл велит мне держаться подальше от тебя?

– Если бы я знала ответ, то поняла бы, почему я с тобой, хотя мне не следовало бы быть здесь. - Она закусила губку и отстранилась от него. - Что мы делаем, Страйдер?

– Мне кажется, мы падаем в любовь.

Повисло молчание, и только его слова эхом звенели в этой внезапной тиши. Да, это правда. Каждая ее клеточка пела от счастья обладания. Надо бы завыть от ужаса и убежать. Но она была не в силах.

Он сжал губы и провел пальцами по ее щеке:

– Но я не могу позволить себе полюбить вас, миледи.

– Знаю. А я не хочу влюбиться в мужчину, которого не в состоянии удержать. В такого, кто никогда не отложит меч в сторону во имя мира и не согласится вести размеренную жизнь у меня под боком.

Он вздохнул.

– Нет. Я никогда не отложу свой меч. По крайней мере, пока таким детям, как Демьен, делают больно. И вредят им не только сарацины. Европейцы держат в плену не меньше арабских детишек, чем они наших, а мы вызволяем из плена и тех и других. Этой войне конца и края не видно, и у меня нет выбора; Я должен делать все возможное, чтобы помочь страждущим.

– Нельзя спасти весь мир, Страйдер.

– Когда спасаешь человека, спасаешь его мир. Дом состоит не из одного камушка, нужны сотни камней, чтобы построить его. Но если хоть один камушек рассыплется в прах, весь дом пойдет трещинами, а то и вовсе рухнет. Я не могу спасти всех, но должен спасти столько, сколько в моих силах.

За это она его и любила.

– Я желаю тебе победить в этой войне.

Страйдер поцеловал ее в губы и выбрался из нее. Перевернулся на бок, укладывая ее рядом с собой на койке. И нежно обнял, накрыв обоих одеялом.

– А я желаю тебе выиграть твою войну, Ровена. Как бы мне хотелось, чтобы мира можно было достичь так же легко, как в твоих песнях.

Ровена посмотрела на его красную вздутую рану. Она чувствовала его боль как свою.

– Так что же нам делать?

– Избегать друг друга по мере возможности.

Она вдруг заметила в его глазах пустоту и чуть не зарыдала. Она не вынесет разлуки, ей хочется все время видеть его.

– А как же турнир? Если ты выиграешь, тебе придется жениться на мне. Как ты победишь во втором соревновании, если мы не будем встречаться?

– Я попрошу Кита порепетировать со мной и выиграю для тебя этот конкурс. Вы получите свободу выбора, миледи. Клянусь.

«А что, если я захочу выбрать тебя?!» - Она постаралась сглотнуть образовавшийся в горле ком. Если она действительно получит право выбора, то никого другого ей не надо.

Но это всего лишь пустые мечты. Страйдер Блэкмор недостижим ни для одной женщины мира. Пока он несет свой крест, он не успокоится.

– Значит, договорились. - Ровена заставила себя подняться и поправила платье. Если они решили больше не видеться, нечего напрасно терзать друг друга.

Лучше уйти прямо сейчас, пока она еще в состоянии сделать это.

Хотя боль в сердце была просто непереносимой. Словно нож вращали в груди. Ей не хотелось покидать его. Но она прекрасно понимала, почему это необходимо.

Просто надеялась, что со временем эта боль утихнет. Может быть, когда-нибудь она даже найдет себе другого и полюбит его…

Нет, никто и никогда не будет ей так же дорог, как Страйдер. Но некоторым вещам не бывать во веки вечные, и их отношения - одна из них.

Страйдер затрясся в ознобе и обнял себя за плечи, когда она поднялась с кровати и собралась уходить. Все к лучшему, убеждал он себя, но его душа рвалась к ней.

А потом он сделал самый трудный в жизни шаг. Он прикусил язык и промолчал, наблюдая за тем, как она выходит из палатки.

Страйдер закрыл глаза рукой и выругался сквозь зубы. Как же это случилось? Как он допустил, чтобы эта мегера прокралась в его окруженное броней сердце?

И никакая она не мегера. Иначе она никогда не сумела бы столь искусно завоевать его. Просто она женщина, твердо придерживающаяся своих убеждений. Сильная, умная и решительная. Эти качества, между прочим, всегда его восхищали.

И теперь она ушла.

Сердце его сжалось от боли.

– Такого дурака, как ты, не найдется во всем христианском мире, - заявила решительно ворвавшаяся в палатку Зенобия. - Хотя нет, о чем я говорю, - во всем мире днем с огнем не сыщешь.

– Оставь меня, Зен, - прорычал он, не отрывая ладони от глаз. - Не зли меня.

– Отлично, ты тоже выводишь меня из себя. Не выношу дураков.

К его величайшему изумлению, Зенобия подошла к нему и с силой ударила по здоровому боку.

Страйдер сморщился от неожиданной боли, убрал-таки руку от глаз и вытаращился на нее:

– Ты что делаешь?!

– Скажи спасибо, что ты ранен. Иначе я взялась бы за меч и устроила тебе головомойку, какой ты заслуживаешь.

– Вряд ли бы у тебя что-то вышло, - усмехнулся он.

– Может, и не вышло бы, но кто знает, женщина в гневе страшна. А я не просто в гневе, я в ярости. Как ты мог позволить Ровене уйти?