Наконец они подобрались к довольно крупной одномачтовой моторной шхуне. Парень поднялся на борт вслед за мужчиной, где их встретил боцман — невысокий смуглый человек с колючим взглядом из-под козырька оранжевой кепки, и два молодых парня в повязанных на головах платках. Капитан что-то отрывисто скомандовал матросам, после чего те исчезли.

— Иди с ним, — подтолкнул Юсуф парня к боцману и, сделав непонятный жест правой рукой, отдал распоряжение: — Парня не трогать, пусть пока сидит у меня в каюте и не высовывается. Пойду, оформлюсь. Загрузимся и завтра выходим.

Когда Юсуф скрылся за рубкой, боцман взял парня за рукав и потащил вниз в капитанскую каюту.

— Покажи, что везешь, — резко протянув руку к сумке ключника, потребовал боцман и зловеще ухмыльнулся, обнажая золотой зуб.

— Здесь только мои вещи, ничего особенного. Я, наверное, обратно повезу товар, — соврал невпопад Гарман, пытаясь в ответ изобразить дружелюбную улыбку.

— Да ладно, не бойся. Захочешь поесть и попить, там возьми, — моряк указал на маленький холодильный шкаф, где лежали пластиковые бутыли с водой и всякая снедь.

— Вы пираты? — спросил юноша, тут же испугавшись собственной несдержанности.

— Какие там пираты, дружище. Обычные браконьеры, да и то не сейчас и не здесь, — наигранно расхохотался боцман. Резко оборвав смех, мужчина помрачнел и бросил сквозь зубы: — Дурака не изображай, сказано тебе — сидеть тихо. Придет Юсуф, у него и спрашивай. И чтоб я тебя не видел наверху, скоро уходим на погрузку. Смотри, если в сумке пограничники найдут что лишнее, выкинем с тобой вместе за борт и все дела.

Юноша остался один. Засунув сумку под небольшой топчан в углу каюты, он обследовал помещение, потом лёг и задумался. От него мало что теперь зависело. Либо капитан сделает всё, как обещал, и Гарман спокойно доберется до Аравии, либо его действительно сбросят за борт. Он не знал, что связывает Салима и старого пирата, но на мирных рыбаков члены команды не походили.

В каюте стояло несколько тяжёлых деревянных ящиков, где вполне могло быть оружие. В углу находилась маленькая дверь, за которой обнаружился современно оборудованный туалет и маленькая душевая — такая же, как в общине в Йезде. На капитанском столе лежала мятая тетрадь, но прочесть, что там написано, не представлялось возможным — какие-то загадочные пометки, символы и цифры в столбик. Сказывалась усталость и нервное напряжение последних дней. Гарман почувствовал, что его неудержимо клонит в сон и улегся на топчан.

Парень проснулся от тряски, рева двигателей и сильной качки, его мутило, а голова будто взрывалась изнутри от сильной боли. "Морская болезнь, что ли?" — с ужасом подумал ключник, пытаясь дойти до туалета. В каюту спустился Юсуф. Посмотрев на мающегося пассажира, он покачал головой и предложил хлебнуть из фляги:

— Что-то ты совсем слабак. На, глотни лекарство. Будешь крепко спать, пока не дойдем до места. Деньги у тебя есть?

Бледный и дрожащий от слабости Гарман задрал рубаху, снял пояс с деньгами и протянул его Юсуфу. Тот внимательно изучил наличность, отсчитал себе нужное количество долларовых бумажек, а остальное вернул вместе с конвертом, в котором лежали документы:

— Ты не Салим, поэтому нужно платить, но лишнего с тебя не возьму. Забирай свои бумаги, с ними хоть к пророку пустят — я слово держу.

— Можно мне подняться на палубу? Может, хоть немного полегчает.

— Нет! Сиди здесь — целее будешь, мне недосуг за тобой присматривать. Зато тебя можно не кормить, всё равно впустую, — засмеялся капитан и ушёл на палубу, закрыв каюту на ключ.

Парень даже не предполагал, что можно испытывать такие страдания: его начинало выворачивать наизнанку при малейшей попытке встать с топчана. Судя по всему, штормило сильно — качка усилилась. Когда капитан в очередной раз заглянул в каюту, чтобы что-то взять, он забыл запереть дверь. Гарман, превозмогая тошноту и стискивая зубы, решился выбраться наверх.

В кромешной тьме светилась лишь капитанская рубка с рулевым. Устоять на мокрой и скользкой палубе стоило немалых усилий. Закутанные в паруса, словно бабочки в коконы, гнулись мачты, сильный ветер с солеными брызгами кренил судно и сбивал с ног, так что парню едва удавалось держаться за поручни.

Вход в грузовой трюм был открыт, оттуда слышалась витиеватая брань на разных языках, споры и крики. Наверх выскочил боцман, укутанный в плащ с капюшоном, и направился в сторону капитанской каюты. Заметив юношу, боцман погрозил ему кулаком, что-то выкрикнув, затем развернулся и прошел в рубку. Руки Гармана соскользнули с поручней при очередном крене судна, и он с грохотом скатился вниз по трапу обратно в каюту.

Спустя пару дней качка прекратилась. Недуг, наконец, отпустил несчастного пассажира, и капитан позволил выйти юноше на палубу. Судно дрейфовало в портовой акватории Манамы, неподалёку от причальной стены. Несколько матросов разматывали на палубе брезентовый тент, другие готовились к разгрузке, подавая из грузового отсека мешки с чем-то сыпучим, тюки со шкурами, большие коробки, перетянутые широким скотчем.

Гарман, соскучившийся по людям и открытому пространству, с энтузиазмом принялся помогать команде. Он подавал коробки, расправлял и сворачивал сети, распутывал замотавшиеся вокруг мачты веревки. Юношу жестом подозвали и попросили придержать расползающуюся кучу тюков. Юсуфа нигде не было видно, только боцман хрипло переругивался с кем-то в грузовом трюме. Стоял полный штиль, сквозь молочно-белое марево лениво светило солнце. Откуда-то налетела мошкара, норовя забиться в нос и глаза.

Странное дело, но юноша не чувствовал абсолютно никаких последствий от мучавшей его морской болезни. Один из матросов протянул Гарману курительную трубку, но тот смущённо отказался, не представляя, что с ней делать. Матросы переговаривались между собой на неизвестном пассажиру языке, только боцман иногда подгонял грузчиков, отдавая короткие команды по-арабски.

Послышался рокот мотора и к судну подошел катер с вооруженными пограничниками, среди которых находился улыбающийся и нарядно одетый Юсуф. Двое военных поднялись с капитаном на борт и прошли в каюту. Боцман с командой суетились около груза, аккуратно раскладывая его для досмотра — в пограничном катере на изготовке сидела собака. Через какое-то время Гармана позвали в каюту, где у него потребовали документы и бегло осмотрели содержимое сумки. Один из пограничников спросил иранца, куда тот направляется.

— Я ученик ключника Ахмеда бин Али из Йезда. По его просьбе мне нужно забрать редкие лекарства у его родственника в Эль-Хубаре. Мой учитель болен, у него астма, — произнес где-то вычитанное слово Гарман, заискивающе улыбаясь и недоумевая, где и когда он успел выучиться так гладко врать.

— Это пассажир, он не матрос, — подтвердил капитан.

— Тогда заберём его на сушу, чтобы не путался под ногами, — сказал пограничник, видимо старший по званию. — Вы ждите разрешения, к вечеру освободится место. Если всё будет в порядке, встанете под разгрузку. Пройдемте, осмотрим товар.

Гармана с вещами спустили в катер, а пограничники еще около получаса осматривали судно вместе с небольшой лохматой собакой, которую никак не удавалось выгнать из трюма. Юношу отвезли к стойкам контроля, где в очередь на проверку документов стояли пассажиры недавно прибывшего круизного лайнера. Юноша точно не знал, как должны выглядеть идеальные документы, но видимо именно такими его снабдил Юсуф. Без всяких заминок и придирчивого досмотра, быстро пройдя обычные таможенные процедуры, пассажир морского судна оказался на улицах Манамы.

Денег ещё оставалось достаточно, поэтому уставший путешественник решил хотя бы на день подыскать маленькую гостиницу или комнату в каком-нибудь кафе. Подходящее место подвернулось через полчаса — на одной из улиц под большим навесом парень заметил вход в закусочную. Пройдя мимо гостей, отдыхающих на коврах за беседой, мальчик зашел в помещение, поприветствовал молоденького смуглого бармена и спросил ночлег. Хмурый парнишка молча протянул посетителю ключи и указал в угол зала с накрытыми столиками, откуда наверх вела крутая лестница.