Мой отец, стоял у борта с пушечным ядром в руках и швырнул его прямо в лодку. В ответ вокруг него зажужжал град пуль, из которых одна задела его ухо. Лодка начала тонуть, но пираты не потерялись. Багры зацепились за борт нашего судна. Не успели мы опомниться, и рыжий урод, как кошка, вскарабкался на палубу. Его фигура, стоящая на борту, навсегда врезалась в мою память. Ростом он был чуть выше четырех футов и почти так же широк, с длинными как у обезьяны руками. Густые рыжие брови срослись над злобно сверкавшими черными глазами и кривым сломанным носом. Не дожидаясь товарищей, он сразу соскочил на палубу.

— Где этот проклятый стрелок? — заревел он и бросился к старому Эбу Митчеллю.

Бледный, как смерть, стоял тот у своей бесполезной теперь пушки. Бумтри почти в упор выстрелил в рыжего, но был сбит с ног одним ударом, и в следующий момент длинные руки схватили Эба. Стрелок замахнулся ножом, но цепкие руки так сдавили ему кисти, что нож выпал, и прежде чем кто-нибудь успел кинуться на помощь, рыжий выколол ему оба глаза. Самбо оттолкнул меня и выступил вперед.

Пираты с первой лодки взобрались на палубу и напали на команду. Часть команды держалась у борта судна, чтобы не впустить на палубу пиратов с других лодок. Я оставался с ними, глядя на ужасную схватку, на то, как мой отец и полдюжины матросов делали отчаянные попытки сбросить нападающих в море. В то же время я не упускал из виду Самбо. Его могучее черное тело все напряглось для прыжка; в левой руке он держал саблю, а правой готовился нанести рыжему удар. Глаза его сверкали, губы раскрылись, обнажая ряд больших белых зубов. Как ни стремительно готовился напасть Самбо, рыжий опередил его. Кривые ноги урода на миг согнулись, а затем он сделал такой прыжок, какого никак нельзя было ожидать от этого неуклюжего существа. Самбо не успел нанести удара саблей, и упал, сбитый с ног страшным толчком. Дрожа от ужаса, я инстинктивно выхватил пистолет, данный мне отцом, и выстрелил в страшного пирата. Стреляя, я зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что рыжий еще стоит. Все же он оказался раненым — по счастью, мой выстрел задел его руку. Его внимание отвлеклось от Самбо и направилось на меня. Я закричал от страха.

Я часто слышал, что люди «прирастают к месту» в минуту внезапной опасности, и сам испытывал во сне это ощущение беспомощности. Но сейчас, на мое счастье, этого не случилось. Я швырнул свой разряженный пистолет в рыжего и бросился к отцу, который с тремя матросами все еще защищался от пиратов.

Внезапный шум в другой части судна, громкие крики, проклятия, стоны: новый отряд пиратов взобрался на палубу. Второй шкипер был убит, и двое пиратов напали на Ричарда Бумтри. Я понял, что все потеряно.

В моем сознании мелькнули слова отца, сказанные им при первом появлении «Черной Смерти» — «а на худой конец взорвем пороховую камеру». У меня в руке оставался второй заряженный пистолет, и настало время исполнить слова отца.

Пробравшись за спинами наших людей, я достиг лестницы, ведущей в пороховую камеру. Спускалась ночь, было совершенно темно. Я сжимал пистолет в руке и не думал о смерти, которая ждала меня и остальных. Я думал только о том, как взорвать камеру. Я прокрался к ней, отворив дверь, поднял пистолет и нажал курок.

Вдруг протянувшаяся из темноты рука сжала мою с такой силой, что я застонал от боли. Другая рука схватила меня за лицо. Неужели меня ослепят, как Эба?! Но пальцы зажали мне нос и рот, не давая крикнуть и почти придушив меня. Кто-то поднял меня, как ребенка, и вынес из темноты на палубу.

Неожиданное зрелище представилось моим глазам. Вместо банды торжествующих пиратов я увидел только одного высокого малого в красной шапке, который удирал от Самбо. — Я спасен! — мелькнуло у меня в голове.

Закрываясь моим телом, как щитом, пират бросился на корму, и, хотя он держал меня только одной рукой, я был совершенно беспомощен. Он отталкивал всех, кто попадался ему на пути, и, казалось, не замечал ударов, сыпавшихся на него.

Он добежал до борта и повернулся к матросам, теснившим его. Он поднял меня высоко над головой так, что море и небо и лица друзей слились перед моими глазами. Вдруг он круто повернулся, перекинулся через борт, и мы очутились в море. Не обращая внимания на то, что я чуть не захлебывался, он плыл к ближайшей лодке...

Ужас охватил меня, когда я очнулся в пиратской лодке. Что ждет меня? Я не мог сдержать рыданий. В этот момент сильная рука обняла меня за плечи, и хорошо знакомый голос прошептал мне на ухо:

— Закуси губы, Джордж, чтоб эти негодяи не видели, что ты испугался. И не забывай, мальчуган, — человек не должен отчаиваться, пока жив!

Отец! — Как я обрадовался! На лбу у него был кровавый рубец, и рука, которой он обнял меня, была тоже в крови.

— Смелей, мальчик... — повторил он.

Да, смелость была нужна, потому что положение наше казалось безнадежным. Отец был со мною, но рядом с ним, злобно следя за нашими движениями, сидел рыжий с обнаженным клинком в руке. Почему он не убил нас обоих, я до сих пор не могу понять.

— Да! Смелей! — раздался другой голос, и я увидел Самбо, сидящего по другую сторону от меня. Его голос был слаб, и позднее я узнал, что славный негр был оглушен жестоким ударом, когда они с отцом бросились за рыжим, чтобы спасти меня.

Я воспрянул духом, но силы мои были так истощены, что скоро я снова впал в полуобморочное состояние. Настала ночь, и на мачте «Черной Смерти» был поднят фонарь, который указывал нам путь. Предприятие было неудачным для пиратов: из четырех лодок назад возвращалась одна, и среди команды было много раненых.

Пираты ворчали и бросали на нас угрожающие взгляды. Они захватили только трех пленных, в том числе одного мальчика, и никакой добычи, вознаграждающей за понесенные потери.

Наконец мы достигли «Черной Смерти», и пираты с бранью подняли нас на борт. Мы увидели вокруг себя свирепые лица, услышали ряд обращенных к возвратившимся пиратам вопросов об исходе дела. Когда пираты узнали о поражении, угрожающе поднялись кулаки и посыпались проклятия.

— Где капитан? — спросил рыжий.

— Он заперся у себя, Краммо, — ответил человек, одетый лучше других. Повидимому, это был шкипер, но держался он с Краммо, как подчиненный. — Он просил не беспокоить его известием о победе.

Ударение, которое он сделал на последнем слове, видимо, не понравилось рыжему, — он стал еще мрачнее.

«Вот так капитан, — подумал я, — он спокойно спит, в то время как его люди отправляются в битву. А рыжий-то его, повидимому, все-таки боится. И что он сделает с нами?»

— Я сделал все, что мог, — пробормотал Краммо, как будто извиняясь за неудачу. — Утром я все объясню капитану. Чортов ветер! — прибавил он злобно, — из-за него этот корабль ускользнет из наших рук!

Действительно, ветер усилился настолько, что паруса надулись и «Серебряный Лебедь» ускользал от врагов. У меня на глазах выступили слезы, но «смелей!» — подумал я.

— Отведите пленников в трюм, — приказал рыжий. — И свяжите их покрепче.

Двое или трое пиратов отвели нас вниз. К счастью, нас не разлучили и заперли всех троих вместе, сковав нам ноги.

— Ну, на эту ночь мы как будто в безопасности, — сказал мой отец весело, хотя веселость эта была напускной. — Как ты себя чувствуешь, Джордж?

— Много лучше, — ответил я. — Как ты думаешь, мистер Бумтри постарается спасти нас?

— Боюсь, что это ему неподсилу сейчас. Ну, а ты как, Самбо?

— Отлично, сэр. Только здесь у меня ужасная пустота! — и он с такой нежностью погладил свой живот, что, несмотря на всю трудность нашего положения, мы с отцом расхохотались.

— Ты прав, Самбо, — после битвы всегда очень хочется есть. Я надеюсь, они не собираются уморить нас голодом?

Однако еду нам принесли только через час, и я невыносимо страдал от жажды. Наконец мы услыхали шаркающие шаги, к нам вошел человек с фонарем в одной руке и корзинкой в другой.