«Говорит, как старый философ, мудрый, но усталый от жизни, — подумал Роджер, — обезоруживающая черта». Крокер вздохнул.

— Значит, вы с Зэнди Беллом партнеры? То есть со Скоттом! — Он покачал головой. — О господи, что это я. Скотт, конечно, Скотт, Скотт!

Роджер опять насторожился. Крокер просто перепутал их с Зэнди фамилии, или это фрейдистская оговорка, мол, вы с Зэнди БЕЛЫМ партнеры, он белый, а ты нет?

— Ладно, еще раз — значит, вы с Зэнди Скоттом партнеры?

— В принципе да, — улыбнулся Роджер, давая понять, что оговорка его не смутила. — Хотя некоторые партнеры куда более равны, чем другие. Я не знаю, знакомы вы с Зэнди или нет… Я не сообщал ему, что собираюсь встретиться с вами. — Пусть Крокеру будет известно, что кое о чем Зэнди Скотт не знает и знать не должен. Роджеру стало интересно; что сейчас на уме у его собеседника.

Крокер же в тот момент отметил про себя, что этот черный, — чью фамилию он, как идиот, пришпилил к его белому начальнику, — говорит без всякого акцента, совсем как белый. В последнее время такое все чаще встречается, вспомнить, к примеру, хоть слушания Верховного суда с судьей Кларенсом Томасом, которые показывали недавно по телевизору. Черные там выступали один за другим, профессиональные юристы, и если закрыть глаза, так и не отличишь, черный перед тобой или белый.

— Что ж, — сказал Крокер, — чем могу быть полезен? Улыбка вышла такая измученная, словно Роджер беседовал с полководцем, только что проигравшим долгую и тяжелую войну.

— Мистер Крокер, — начал он, с каждым словом все отчётливее понимая, что подготовленная им речь звучит слишком сухо и официально, — я представляю молодого спортсмена из команды Технологического института Джорджии, футболиста по имени Фарик Фэнон.

— Да-да, — сказал Крокер, — я читал об этом в газете. — Взгляд был спокойный, чуть недоверчивый. И вдруг Крокер зевнул, прикрыв рот ладонью. Роджер на миг остолбенел, не подозревая, что это результат бессонницы, а не скуки.

— Уверяю вас, всё, что я до сих пор делал для своего клиента, было направлено на предотвращение такого рода публикаций, но, к несчастью, эту битву я уже проиграл. — Даже для его собственных ушей фраза звучала протокольно. — Поэтому теперь моя цель — помешать инциденту перерасти в беспорядки на расовой почве.

Слушая, Чарли прикидывал, к чему клонит его собеседник. Наверняка этот чопорный, какой-то деревянный негр сейчас попросит его о посредничестве между Фэноном и Инманом. Ну что ж, разве что послушать ради интереса, как он будет излагать эту просьбу.

А адвокат Белл сидел в кожаном кресле, словно аршин проглотил. Мял руки… нервничал… явно прикидывал, как половчее представить дело. В потоке света, льющегося сквозь стеклянную стену, Белл вовсе не был таким уж черным… просто смуглым, даже еще бледнее…

— Как вам известно, — сказал Роджер, — Фарик — игрок национального масштаба, может быть, самый знаменитый игрок Технологического института Джорджии после… Чарли Крокера.

Выдав эту заранее отрепетированную фразу, Роджер сделал паузу и улыбнулся. К его ужасу, Крокер опять зевнул, прикрыв рот ладонью. Роджеру ничего не оставалось, как гнуть свое дальше:

— И я уверен, что вы хорошо понимаете, — наверное, лучше любого из нас, — какое серьезное давление обрушивается на молодого человека, когда он достигает известности такого уровня. Разного рода давление — социальное, общественное, личное, наконец. В определенный момент юноша оказывается во власти сил, о которых раньше никогда не думал, даже не подозревал об их существовании.

Роджер снова сделал паузу, надеясь хотя бы на кивок в знак согласия с этим принципиальным утверждением. Однако его белый собеседник только сжимал челюсти, изо всех сил стараясь прогнать зевоту. И Роджер спросил прямо:

— Вы согласны? В общих чертах — это правда?

— Ну-у-у, наверно, да-а-а. — Иронично-вопросительный жест. — И?..

«Он что, издевается?» — подумал Роджер. Вслух же, несколько суетливо:

— Дело вот в чем. Мы хотели бы, чтобы вы встретились с Фариком, познакомились с ним, пообщались и решили, согласны вы с нами или нет — мог ли такой молодой человек, как он, совершить то, что ему приписывают все эти слухи и анонимные сообщения.

Крокер вздохнул, откинулся на спинку кресла и расплылся в улыбке, теперь уже явно насмешливой… и полностью сбивающей с толку…

— Кто это «мы»?

— Э-э, Фарик, организаторы спортивной программы Технологического, множество молодых людей, которые восхищаются Фариком и подражают ему. Инцидент может вылиться в очень неприятную ситуацию, даже если — как это обычно бывает — выяснится, что обвинение не имеет под собой никаких оснований. А в нашем случае это именно так, — пустился Роджер в рассуждения на свой страх и риск.

Улыбка Крокера съехала в сторону. Неприкрытый сарказм.

— Значит, говорите, «мы» хотели бы, чтобы я пообщался с Фариком Фэноном?..

Роджер почувствовал, как застучало сердце. Наступал самый деликатный во всем деле момент, нужно умело его преподнести…

— Мы понимаем, что… э-э-э… для вас это дополнительная нагрузка. Для любого человека это нагрузка, но для вас в особенности, поскольку мы понимаем, что вы… что вас беспокоят сейчас гораздо более насущные проблемы, чем судьба Фарика Фэнона. Нам кажется, у нас есть возможность, так сказать, развязать вам руки, чтобы вы могли… э-э-э… посвятить некоторое время делу, в котором, как мы полагаем, вы сыграли бы очень важную роль. — Роджер опять умолк, отчаянно надеясь, что Крокер хотя бы из любопытства сделает несколько шагов ему навстречу, в таинственный туман…

Крокер склонил набок голову:

— Что за «насущные проблемы»?

— Могу я говорить прямо?

— Конечно. Я слушаю.

— Нам хорошо известно, в каком затруднительном положении вы находитесь в связи с кредитами «ГранПланнерсБанка». Мы знаем о конфискации вашего самолета и других жестких мерах, которые банк угрожает применить к вам…

Крокер по-прежнему сидел, склонив голову набок, с ироничной улыбкой на усталом лице.

— Дело в том, насколько я могу объяснить… дело в том, что Фарик, как городская знаменитость со множеством поклонников, если хотите, и ряд организаторов спортивной программы Технологического имеют достаточно друзей, чтобы… чтобы… убедить «ГранПланнерсБанк» в том, что… — Черт, как там дальше? Он же сто раз прокручивал это в голове! — Что это в их интересах, поскольку они сами — часть города… в их долгосрочных и, возможно, даже краткосрочных интересах… поскольку подобный инцидент может расколоть единый организм Атланты, спровоцировать расовый конфликт. В их же собственных интересах избавить вас — и себя — от ваших финансовых затруднений… э-э-э… избавить навсегда, чтобы вы посвятили свои время и силы той роли, которую способны сыграть в этом кризисе… Ведь ситуация в любой момент может привести к расовым беспорядкам в масштабах целого города. — Роджер чувствовал, как под полосатой рубашкой, под синей шерстью костюма с модными высокими проймами взмокли подмышки.

— В каком смысле — избавить меня от финансовых затруднений? — спросил Крокер. Голову он по-прежнему держал набок, но ироничная улыбка пропала. Кажется, один крохотный шажок в туман наконец сделан.

— В смысле полной реструктуризации займов, — сказал Роджер. — И отдел по работе с просроченной задолженностью оставит вас в покое.

— И всё это за сеанс общения с Фариком Фэноном?

— Плюс за выражение вашей симпатии и поддержки Фарику — симпатии и поддержки человека, который сам был таким же, играл за тот же институт, испытал на себе такое же давление, был так же беззащитен перед сплетнями, — конечно, в том случае, если вы искренне захотите это сделать после знакомства с Фариком. Я понимаю, это существенное условие.

— И как я буду выражать мою симпатию и поддержку?

— На пресс-конференции.

— На пресс-конференции?..

— Да.

— И все мои неприятности тут же испарятся?

— Ну, конечно, это не так просто, — признал Роджер, — здесь большое значение имеет заинтересованность многих влиятельных лиц города в общественном порядке и цивилизованной жизни, их желание мирным путем разрешить инцидент, который может перерасти в очень неприятную ситуацию для них, для Атланты, для всех горожан… но если вкратце ответить на ваш вопрос — да.