– Соль-до! – прозвучал из-под полированной панели рояльный голос, радуга огоньков за тёмным стеклом зажглась, погасла и замерцала, переливаясь цветными волнами, – синтезатор ожил, проверил собственное самочувствие и показал полную готовность принять заказ. И тут же в отдалении хлопнула дверь.
– Пьер? – спросил Симпсон, вытягивая шею, будто мог заглянуть за угол.
Коридорный зев озарился, световой язык лизнул кремовые плиты пола; и в полутёмное ресторанное помещение вынесло эхо шагов.
– Нет, не я. Тень моего славного прадеда, – симулируя раздражение, отозвался из коридора Монтескью.
Он ворвался в зал, швырнул на стойку планшет, крикнул в потолок: «Ради чего затемнение? Ждём налёт?» – шустро взлетел на табурет, захлопал ладонью по мрамору, взывая: «Бармен! На два пальца очищенной!»
Инженер поморщился. За неделю эксцентричный помощник надоел горше пускового регламента.
– Анализы смотрел? – спросил Симпсон, следя за голосом, чтобы, упаси бог, тоном не выдать неудовольствия.
– Ослиную мочу пополам с дерьмом вместо «унитранса» подсунули, как и всегда, – хохотнул Монтескью, тыча пальцем в планшет, в подсвеченную зелёным надпись «Качество пасты соответствует норме». – Знаешь этот анекдот? Ваша лошадь больна диабетом. А?! Ха-ха! Люк, ты понял, что показали анализы?
Помощник от избытка чувств толкнул шефа в плечо, тот снёс фамильярность безропотно. Пьер, очевидно, был в восторге от порции соли, растворённой в бородатом анекдоте. «Лучше не отвечать, – решил Симпсон, – иначе правнук благородного прадеда пустится в объяснения, а этого не хотелось бы. Шуточки плоские… В печёнках уже. Кстати, надо бы выяснить, не его ли рук дело. Не он ли вчера устроил? А что?.. Очень на него похоже – разыграл, а я дёргаюсь. Или не спрашивать?»
– Не желаешь ли сам опробовать? – не унимался Пьер. – Доверяй, но проверяй! Анализы анализами… Долой автоматику, да здравствуют вкусовые пупырышки! А?! Ха! Закатим пирушку на манер презренного выскочки де Баца, что бы там ни думала тень моего прадеда! Эй, бармен! Бургонского! Но чш-ш! Прадед может обидеться!..
Пьер сделал круглые глаза и зашептал на ухо начальнику, азартно ёрзая на табурете:
– У предка вздорный нрав. Чуть что поперёк скажешь, сейчас за трость, а в трости у него шпага. С ним шутки плохи, он масон. Я не рассказывал? Вспыльчив как чёрт, стоит при нём помянуть де Баца, лезет в бутылку. Чш-ш!.. И при этом всюду за мною таскается, даже на Луну. Хоть он и призрак, а всё-таки мог в отместку за непочтительность сунуть свой великолепный нос в настройки автоматики. Ты не заметил ничего странного?
«Точно, его проделки, – кипя негодованием, подумал Симпсон. – Нарочно подбросил запись, чтобы напоследок устроить этот балаган».
– Хватит кривляться! – сдерживаясь, чтобы не грохнуть кулаком по столу, гаркнул он. – Младший инженер Монтескью, извольте объяснить ваши действия!
Пьер всё ещё таращился на своего начальника, но больше не скалился, губы кривил в неуверенной улыбке.
– Какие действия? Ты о чём? – после недолгого молчания спросил он. Удивление его казалось искренним.
«Лицемер», – прокомментировал про себя Люк. Никак не мог справиться с раздражением – накипело.
– Не знаешь? – прошипел он. – Значит, клип в медиацентр не ты залил, а тень твоего прадеда. Не ты, а он возился с медиаредактором. Конечно! Выходит, это он снимал потоки с камер наблюдения. Твой предок был видеоинженером?!
– Погоди… Какой клип? Почему видеоинженером? Он был социологом, занимался политикой, – лепетал Пьер. – Потоки с камер? Зачем?
– Я тебя об этом хотел спросить! – взорвался Симпсон – Зачем?! Наверное, затем, чтобы устроить явление призрака! Какого дьявола тебе понадобилось рядить меня в сутану? Что за дурацкие намёки?
– Су… сутану? – ошарашенно переспросил Монтескью.
– И на голову напяливать идиотскую красную шапочку! – добавил, сверля взглядом подчинённого, Симпсон.
Но помощник инженера овладел собой, таращиться бросил, заговорил рассудительно:
– Не кричи. Давай спокойно. Кто-то снял потоки с камер, отредактировал и слил в память медиацентра? И ты думаешь, это я. Слушай, ты меня не разыгрываешь? Клянусь тенью моего… Ну всё, всё. Не буду больше. Клянусь чем хочешь, это не я сделал. Ты вытер?
– Оставил для истории, – огрызнулся Люк. – Вытер! Я даже не знаю, как это делается.
– Ну-ка, – сказал Пьер, слез с табурета и направился к пульту медиацентра.
Затеплились под высоким потолком, разгорелись молочным светом лампы-шары, тьма бежала, засияли плиты пола, миллионами искр засверкал бутафорский металл отделки, никелевые и чернолаковые блики облили «Форд-Т» – раритет, по дикой прихоти оформителя украшавший собою торговый зал единственного на Луне ресторана быстрого питания «BlinOk».
Ни инженер, ни его помощник не обратили внимания на великолепие отделки. Первый с нарастающим изумлением следил за действиями второго. «Если не Пьер, то кто же учинил эту пакость? Ведёт себя так, будто и впрямь не верит. Что там у него получается?» Симпсон спрыгнул со своего насеста и подошёл ближе, чтобы не упустить момент, – в глубине души по-прежнему надеялся, что всё это розыгрыш и шутник теперь заметает следы, пользуясь случаем.
– Что? – спросил он коротко, отметив: Пьер ничего такого не делает. Два или три раза всего тронул клавиши и разглядывает экран пульта искоса, наклонив голову.
– Ничего. Ничего тут нет. Им ни разу не пользовались. Вот журнал, смотри. Ты-то сам как включил видео?
– Само включилось, – неуверенно ответил Симпсон, думая: «Не могло же мне померещиться?»
– Люк, дружище, а тебе не показалось? – словно бы угадав мысли, участливо осведомился Монтескью. – Ну ладно, только не лезь на стену. Давай по порядку: что видел, когда?
Симпсон стал рассказывать бесцветным тоном, негромко, что проверял накануне журнал отладки системы искусственной гравитации здесь, в этом зале. И вдруг кто-то спросил его, что, мол, делаешь? Он сначала машинально ответил: «Сам не видишь? Вожусь с гравитатором», – и тут сообразил, что спрашивать некому.
– Это было в два с минутами, ты как раз ковырялся с задвижками водопровода.
– Было дело, – подтвердил Пьер. – Там, понимаешь ли, что с ними получилось…
– Да подожди ты со своими задвижками! Ты, значит, вышел, я здесь один остался. Не сам же я себя спросил? Не хотелось потерять строку в отчёте, потому сперва поставил метку в планировщике, а уж потом поднял голову. Огляделся, вижу – включено видео, и с экрана на меня… Я не сразу понял, что за тип. В голове, сам понимаешь, грависенсоры и загрузка реактора. А он спрашивает… Слушай, сейчас только понял! Он же со мной разговаривал! Спросил, что за беда с гравитатором. Я в ответ – как всегда, превышение нормы загрузки. Сказал, а сам думаю: на кого он похож? Сутана красная, шапочка красная… Он что-то ещё спросил, не помню. Потому из памяти выскочило, что узнал – это же я сам! И голос похож, только выше. Ну, ты же знаешь, так всегда бывает – свой голос в записи чужим кажется.
– Мда-а, – задумчиво протянул помощник инженера. – Плохи твои дела, Люк. То-то я смотрю, ты какой-то дёрганый.
– Думаешь, это бред, галлюцинация? Не может быть! Я же… Да нет, ты не понимаешь. И до, и после всё было в полном порядке! Поговорили, я опять отчётом занялся.
– И это, по-твоему, нормально? – спросил, поднимаясь, Пьер. Отключил панель медиацентра и повернулся к начальнику, заложив руки за спину. – Нормально такое увидеть, и потом, как будто так и надо, уткнуться в отчёты?
– Да я же решил, что это твои фокусы! – возвысил голос Симпсон.
– И чем беседа закончилась? – Монтескью счёл за благо увести разговор в сторону, думая: «Не психанул бы он опять».
– Да ничем. Я сказал: «Монтескью, а не пошёл бы ты…» Ну, говорю же, решил – ты меня разыгрываешь с этим видео.
– А он?
– Кто? А, этот в сутане… Когда я снова глянул на экран, там было пусто.
– Ну и ладно, – подытожил помощник инженера. – Пусто так пусто. Лучше скажи, будем снимать пробу? Не мешало бы проверить синтезатор в действии. Эгей! Бармен!
