Далия передала доктору Уолкеру подарок и посмотрела по очереди на каждого члена семьи. В ее глазах не было ничего, кроме невозмутимости.

– Знаю, что задаю слишком много вопросов. Это все оттого, что у меня почти не осталось друзей, да и времени не так много.

– О, мне так жаль! – посочувствовала миссис Уолкер. – А как ваше здоровье?..

– Не стоит беспокойства. Ничто не длится вечно. Мне не следовало даже упоминать об этом! Пожалуйста, наслаждайтесь пирогом, хорошего вам вечера.

Сказав это, старушка ушла, закрыв за собою дверь.

– Какая странная… – начала было Корделия, но отец прервал ее своим «Тссс».

– Чего?

– Когда прощаешься с человеком, всегда жди десять секунд, прежде чем заговорить о нем. – Он стал считать: – Раз… два… можно.

– Что за ненормальная, – сказал Брендан, подходя.

Доктор Уолкер вздохнул, тщетно пытаясь отправить сына в свою комнату.

– Спорю, она даже не больна. И лучше выбросить пирог. Определенно, он заражен сибирской язвой.

– На этот раз, Брен, я с тобой согласен, – сказал доктор Уолкер, выбрасывая пирог в мусорное ведро.

– Постойте-ка! – сказала Корделия. – Вы несправедливы. Возможно, у нее просто старческий маразм. Очевидно же, что она не дочь Кристоффа. Он построил этот дом в… Брен?

Ее брат задумался на мгновение.

– В тысяча девятьсот седьмом.

– Точно, значит сколько ей лет? Сто?

– Если она родилась в этом доме, значит сто шесть. И вам стоит взглянуть на то, как она выглядит до того, как примет душ. И наклеит отбеливающие полоски на зубы.

Брендан задумался над тем, как же он будет спать сегодня ночью. Клюшка для лакросса не годится – нужен огнемет.

– Она действительно немного странновата, – согласилась миссис Уолкер. – Мне не нравится мысль, что она жила здесь.

– Не волнуйтесь, это пройдет. – Доктор Уолкер обнял жену. – Давайте будем радоваться тому, что мы наконец переехали, и поужинаем.

Он поцеловал миссис Уолкер в щеку.

– Кто хочет попробовать пиццу на новом месте? – спросила миссис Уолкер. – Кажется, они называются «Пино». – Она уже искала номер в своем телефоне. – Думаю, она будет вкусной.

– Я пойду наверх, – объявила Корделия, а потом шепотом сказала Брендану: – Хочу узнать побольше о Далии Кристофф.

– Я иду с тобой, – прошептал в ответ Брендан, удивляясь внезапному желанию заниматься одним делом вместе с сестрой.

– Нет, тебе придется поговорить о своей выходке, – сказала Корделия, оставляя Брендана, который уже заметил, что родители нависают над ним, готовые провести долгую воспитательную беседу по поводу его угроз оружием.

Поднявшись наверх, Корделия сняла со стены старую фотографию, на которой, как сказала Диана Добсон, была запечатлена мать Кристоффа с ребенком на руках. Она зашла в свою комнату, достала пилку для ногтей и вернулась в коридор. Корделия воспользовалось пилкой, чтобы открыть рамку, аккуратно разжав держатели. Наконец она достала снимок, на обратной стороне которого, возможно, рукой самого Денвера Кристоффа, было написано: «Хелена К / Далия К, 70-летие матери, Площадь Аламо, 1908».

Корделия перевернула снимок, чтобы посмотреть на ребенка – Далия Кристофф. Это определенно была она, такой же холодный пронизывающий взгляд…

– Корделия!

Она едва не подпрыгнула. Это мама звала ее:

– Пицца приехала!

Корделия поместила снимок обратно в рамку, что оказалось не так-то просто, отчего ее порция пицца почти совсем остыла к тому времени, когда она спустилась к ужину. Она застала свою семью сидящей на полу в гостиной, поедающей пиццу с пепперони без тарелок и наливающей друг дружке газировку. Доктор Уолкер включил телевизор и выбрал фильм «Утиный суп» с братьями Маркс.

– Братья Маркс? Опять? Мы все время смотрим этих братьев Маркс! – возмутилась Элеонора. – Мы можем посмотреть какой-нибудь цветной фильм, актеры в котором до сих пор живы?

– Это семейная традиция, – ответил ей доктор Уолкер и был прав. Когда в семье что-либо праздновали, то смотрели классику с квинтетом Маркс. На экране появились начальные титры.

– Что ты нашла? – спросил шепотом Брендан у Корделии.

– Далия Кристофф есть на одной из фотографий наверху. И если дата на ней верная, то ей должно быть сто пять лет.

– Ты видела ее руки на снимке?

– Да, а что?

– Потому что в какой-то момент она лишилась одной кисти. Я должен кое-что тебе рассказать, Делия. Я не хотел говорить, потому что стеснялся, но…

Кто-то позвонил в дверной звонок.

– Наверное, этот звонок – ответ на все ваши капризы, – шутливо сказал доктор Уолкер Элеоноре.

Он вышел из гостиной и направился к входной двери через просторный холл. Доктор Уолкер открыл дверь, не посмотрев в дверной глазок, так как привык жить в безопасных районах.

Внутрь стремительно влетела Далия Кристофф. На ней по-прежнему было платье в горошек, но на голове отсутствовала косынка, а на ногах не было обуви. Далия оказалась совершенно лысой. Доктор Уолкер отпрянул назад при виде ее пятнистого красного черепа и желтых пальцев.

– Простите, что вам надо? Мисс? Вы не можете врываться в мой дом!

– Заткнись! – прошипела Далия, направляясь в гостиную.

Доктор Уолкер пошел следом за ней, вытаскивая телефон, чтобы набрать 911, но внезапно телефон выскочил из его рук. Он описал дугу в воздухе, словно его выхватило сильным порывом ветра, пока не налетел на бюст философа. Когда доктор поднял его, аппарат не включался.

– Кто это был, пап? – спросил Брендан, но вместо его отца в комнату вошла Далия Кристофф.

Брендан замер.

– Бог мой, – возмутилась миссис Уолкер, – что вы здесь делаете? Как вы посмели врываться в наш дом…

– Как вы посмели считать этот дом своим? – вскрикнула Далия, и в этот момент с ней начало происходить странное превращение.

Брендан поднялся из-за кофейного столика с изогнутыми деревянными ножками, наблюдая за происходящим; ему казалось, что события разворачиваются как в замедленной съемке. Все это было похоже на фильм в 3D, но ужас заключался в том, что это происходило на самом деле. Старуха вскинула руки. Как и предполагал Брендан, на месте кисти правой руки оказался лишь обрубок. Далия выгнула спину, и послышался треск, будто ломались кости ее позвоночника, а затем два серых крыла вырвались из платья!

Брендан был напуган, ошеломлен и удивлен одновременно. Только что его мир изменился до неузнаваемости. Но все, о чем он мог думать в настоящую минуту, было: «Я не позволю этой уродине причинить мне боль и не дам ей навредить моей семье».

Крылья Далии Кристофф взмывали и опадали, занимая все пространство. Они совсем не походили на крылья ангела, были пыльные и сальные на вид, и от них комната наполнилась гнилым, серным зловонием.

– Мама, что происходит? – закричала Элеонора.

– Я не знаю, дорогая, – ответила миссис Уолкер, беря младшую дочь на руки и прижимая к себе.

Далия рассмеялась хриплым смехом, жутко похожим на смех мертвеца.

– Убирайся! – закричал доктор Уолкер, вбегая в комнату, но старуха ударила его крылом по спине, так что он свалился на пианино, издавшее какофонический всхлип. А на экране тем временем Граучо Маркс скатывался вниз по горящему столбу.

Брендан хотел было броситься за оружием, но Далия, не переставая, взмахивала крыльями, создавая сильные ветряные потоки в доме, что помешало Брендану осуществить его план. Он всмотрелся в Далию. Что-то отвратительное произошло с ее лицом. Тонкие вены под старческой бледной кожей, едва заметные при первом столкновении с нею, теперь проступили на поверхность и пульсировали все сильнее с каждым взмахом крыльев. Вскоре они и вовсе стали кроваво-красными, словно линии на коре дерева. Брендан подумал, что Далию вот-вот может разорвать на части и они все окажутся в ее крови.

– Ты! – крикнула Далия, поворачиваясь к Корделии. – Ты украла книгу из моей библиотеки!

– Я просто… взяла на время…