— Не старайтесь меня утешить. Я не заслуживаю этого.

Но она закрыла глаза и наклонилась, приблизив ко мне лицо. Я коснулся его руками, ощущая ее губы и теплое дыхание на своих пальцах.

Через некоторое время она выпрямилась. Лицо ее стало спокойнее. На нем вновь появилось гордое выражение, делающее его красивым. Она спросила:

— Хотите есть? Давайте, приготовлю вам что-нибудь.

— Не назвал бы это хорошей мыслью.

— Почему?

— Вы же сами только что сказали. Люди не должны играть, делая вид, что все у них в полном порядке.

— Разве это — то, что я стала бы сейчас делать?

— Это — то, что сейчас стал бы делать я. Мы должны заняться кое-чем другим.

Она неверно истолковала мои слова и метнула на меня холодный вопросительный взгляд:

— В самом деле?

— Я вовсе не флиртую с вами. Но вынужден задать вопрос, который, возможно, смутит вас. Он касается половой жизни Сэнди.

Она вздрогнула. Вскочив с пуфика, она отошла от меня в другой конец комнаты.

— Насколько ваша дочь осведомлена в вопросах секса?

Медленно повернув голову, она пристально посмотрела мне в глаза.

— Не имею ни малейшего представления. Никогда не говорила с ней на эту тему.

— Почему?

— Я полагала, она узнает обо всем этом в школе. У них там есть такой предмет. В общем, я считала себя недостаточно квалифицированной для таких бесед.

— Почему?

Она рассерженно посмотрела на меня.

— Не понимаю, почему вы столь настойчиво хотите обсуждать именно эту тему. Она здесь абсолютно ни при чем.

— Люди часто отвечают мне именно так, когда речь заходит о самом главном для них в жизни.

— Секс — вовсе не «самое главное для меня в жизни». Для меня он что есть, что нет. Мы с Китом... — как бы услышав себя со стороны, она осеклась.

— Так что вы с Китом?

— Ничего. Вы не имеете права задавать мне такие вопросы.

Я подошел к ней.

— Скажите мне только одно. Что произошло с Сэнди этим летом — это описанный ею случай в дневнике, который вы замалчиваете?

— Вряд ли он уже имеет значение.

— Все имеет значение.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

— Вы так действительно считаете, да? Никогда еще не встречала таких, как вы.

— Не будем переходить на мою личность. Сэнди описывала свои ощущения от ЛСД?

— Частично — да. Кстати, совсем забыла. Доктор просил передать вам, что препарат, который вы дали ему для анализа, — ЛСД низкого качества. Сказал, что это помогает объяснить реакцию Сэнди.

— Меня это ничуть не удивляет. Что еще помогает объяснить ее реакцию?

— Он не сказал.

— Я спрашиваю вас, Бернис. Что еще с нею было?

Ее лицо потемнело.

— Я не могу сказать вам. Честное слово, не могу.

— Если Сэнди могла это сделать или это сделали с нею, вы должны быть в состоянии сказать это. Речь идет о ее сексуальных отношениях с Лупом?

Она опустила голову.

— Там был не один. Они ее... они с ней... по очереди. Проделывали разное.

— И она описала это в дневнике?

— Да.

— Можно взглянуть?

— Я уничтожила его. Честное слово. Мне было до ужаса стыдно. Она знала, что я читаю дневник.

— А вам не кажется, что она просила вас о помощи?

— Не знаю. На меня это обрушилось, как удар. Я не могла спокойно думать об этом. Да и сейчас не могу. — Она говорила торопливым монотонным речитативом с явственной панической интонацией в голосе.

— Почему, Бернис? — Я подумал, не произошло ли с ней когда-то в прошлом то же самое.

Подняв голову, она посмотрела на меня с ярко выраженной неприязнью.

— Не хочу больше говорить с вами. Уходите.

— Сначала пообещайте мне одно. Что сообщите мне, когда Кит даст вам о себе знать. Единственное, что я хочу, это поговорить с ним и Сэнди.

— Я позвоню вам. Это — обещаю.

Сказав, что буду ждать от нее звонка у себя в офисе, я вышел из дома. Солнце на западе озаряло своим предвечерним светом вершины гор. И свет этот был окрашен элегической грустью, словно заходящий сейчас огненный шар никогда больше не взойдет. На площадке за домом игроки в гольф как будто куда-то спешили, преследуемые своими удлиненными тенями.

Я купил жареную курицу в пластмассовой корзиночке и поехал к себе в офис. Прежде чем приступить к еде, я проверил, не было ли звонков в мое отсутствие. Оказалось, что звонил Ральф Кадди.

Когда я набрал номер в Санта-Монике, который он оставил, трубку снял сам Кадди.

— Добрый вечер. Ральф Кадди слушает.

— Говорит Арчер. Не ожидал, что вы мне опять позвоните.

— Меня попросила об этом миссис Краг. — Он говорил напряженным от растерянности и смущения голосом. — Я сказал ей, что Джаспер умер. Она хочет поговорить с вами об этом.

— Передайте, что я свяжусь с нею завтра.

— Лучше бы прямо сегодня. Миссис Краг очень хочет вас видеть. Помните, вы спрашивали меня о пропавшем револьвере? У нее есть сведения и об этом.

— Откуда они могут у нее быть?

— Мистер Краг был начальником охраны компании «Корпус Кристи Нефть», когда револьвер был украден.

— Кто выкрал его? Джаспер Блевинс?

— Я не уполномочен ничего говорить вам. Узнайте лучше у самой миссис Краг.

Рабочий день только что закончился, и в Оквуд, в пансионат для выздоравливающих, я ехал по запруженным транспортом улицам и шоссе. Когда в сопровождении сестры я шел по коридору, до моего обоняния донесся запах пищи — кто-то из жильцов обедал. Я вспомнил, что у меня на письменном столе осталась лежать жареная курица, к которой я так и не притронулся.

Когда я вошел к Элме Краг, она подняла глаза от раскрытой Библии. Взгляд был мрачным. Движением руки она отпустила сестру.

— Прикройте плотнее дверь, — попросила она меня. — Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали, мистер Арчер. — Она предложила мне сесть, указав на стул с высокой спинкой. — Ральф Кадди сказал, что мой внук Джаспер погиб в железнодорожной катастрофе. Это правда?

— Его тело обнаружили на железной дороге. Мне сказали, что убит он был где-то в другом месте и что сделала это Лорел. Доказательства отсутствуют, но склонен верить этому.

— Понесла ли Лорел наказание?

— Только косвенное и не сразу. Ее преступление помог скрыть один сотрудник здешнего шерифа, точнее — так мне сказали. Но Лорел на днях убили.

— Кто убил?

— Не знаю.

— Ужасное известие, — голос ее был хриплым с присвистом. — Вы говорите, что Лорел была убита на днях. Но вы не сказали мне этого, когда приходили в первый раз.

— Не сказал.

— И что Джаспер умер, тоже не сказали.

— Я не знал этого наверняка и не хотел огорчать вас без надобности.

— Вам следовало сказать мне об этом. Как давно он умер?

— Почти пятнадцать лет назад. Точнее, его тело было найдено на рельсах неподалеку от Родео-сити в конце мая 1952 года.

— Плохой конец, — проговорила она.

— Произошло и еще немало плохого, — медленно продолжал я, тщательно подбирая слова и следя за выражением ее лица. — За три или четыре дня до убийства Джаспера на пляже Малибу был застрелен Марк Хэккет. Очевидно, мы оба были не до конца откровенны друг с другом, миссис Краг. Вы ведь не сказали мне, что ваш муж был начальником охраны в нефтяной компании Хэккета. Я признаю, что мне следовало бы установить это самому, но по определенной причине я не сделал этого. Считаю, что причиной этого являетесь вы.

Она отвела глаза.

— На моей совести лежит слишком многое. Вот почему я и попросила вас приехать, мистер Арчер. Внутренний голос совести постоянно не давал мне покоя все эти годы, но сейчас, когда мой внук Джаспер мертв... — она не закончила, и фраза повисла в воздухе.

— Это Джаспер украл револьвер из здания компании?

— Джо всегда так считал. Джаспер и до того был нечист на руку, мне всегда приходилось запирать кошелек в шкаф, когда он приезжал к нам. А в тот самый день он был в кабинете у Джо.