Но откуда взялась эта грамота, как она оказалась среди личных бумаг? Когда и кто ее подложил?

Да когда угодно, Эллина сто лет не убиралась, не заглядывала в этот ящик. И сегодня открыла чисто случайно. Спасибо Гланеру, если бы не он, вернее, его знакомый, эта гадость так бы и лежала среди ее вещей.

Гоэта торопливо затеплила свечу и сожгла компрометирующую бумагу. Затем начала лихорадочно переворачивать все вверх дном, опасаясь, что где-то спрятаны остальные клочки грамоты. Но ничего не нашла.

Беспокойство и страх снова железной хваткой вцепились в горло.

Уехать из Сатии, чем скорее, тем лучше!

«Кому, кому я перешла дорогу, кто желает моей погибели?» – расхаживая из угла в угол, рассуждала Эллина. И не находила ответов.

Успокаивающее действие вина улетучилось, дыхательные техники тоже не помогали, и гоэта решила выпить успокоительное.

В шкафчике с лекарствами ее постигла неудача – пустой пузырек. Конечно, она же выпила остатки лекарства после освобождения из тюрьмы. Придется варить новое, но что она такими трясущимися руками сварит?

Урсула заметила ее дрожь, спросила, в чем дело, но гоэта отделалась общими фразами.

Ничего, как-нибудь справится. Распустилась, если и дальше дело так пойдет, в тряпку превратится. И будет аптекарю склянки мыть, потому что другой работы для такой девицы не найдется. Кисейная барышня, размазня!

Кое-как поела и полезла в кладовку за травами. Разумеется, одной недоставало, так что придется снова выходить на улицу.

Решив заодно прикупить парочку других ингредиентов для востребованных снадобий, Эллина накинула пальто, взяла сумку и вышла из дома.

Плескавшиеся в желудке две рюмки крепкой настойки привели ее в более-менее сносное состояние. Гоэту больше не трясло, глаза нервно не бегали по сторонам в поисках неведомо чего.

В конце концов, все хорошо, опасную бумагу она уничтожила. А таинственный недоброжелатель… Как-нибудь с ним справимся. Можно обо всем рассказать Анабель, она не разболтает и обязательно поможет – с ее-то связями!

Подумав, Эллина решила отложить покупки и сначала съездить к Бель. Это важнее.

А со страхом и волнением нужно учиться бороться. Она и так постыдно повела себя с трупом той девушки – а ведь должна была позвать стражу. Не напугала же ее Ханна, не пасовала же она перед орками и сомнительными типами – клиенты разные бывали. И постоять за себя могла.

Денег должно было хватить на поездку в обе стороны. Стемнело, и гоэта не желала блуждать во мраке: с некоторых пор она не любила ночь. Наверное, потому что отныне чувствовала себя беззащитной в мире теней.

«Виной всему усталость, напряжение последних дней и переработки, – подумала Эллина, забираясь в экипаж и называя извозчику адрес подруги. – Отдохну – и все как рукой снимет. А пока на травках посижу. Спиртное, конечно, быстрее действует, но что-то не хочется мне спиться во цвете лет».

Анабель гоэта дома не застала. Прислуга сказала, что она уехала в театр.

Эллина завистливо вздохнула: ей это развлечение было недоступно. Публичных представлений в Сатии не давали – не принято, а в частный дом ее никто не пустит. Бывает, иногда раздают приглашения, но их опять-таки без знакомства не получишь. Бель пару раз ко дню рождения приносила.

Так неловко было: сидишь в зале, где одни дворяне, маги и чиновники, чувствуешь себя не в своей тарелке.

Гоэта всегда садилась с краешку, чтобы никого не смущать своим присутствием. Но на нее обычно не обращали внимания, разве что бывшие клиенты узнают, пару вопросов зададут.

Представления длятся долго, ждать Анабель – никакого смысла, поэтому Эллина решила оставить записку. Всего пару строчек: «Анабель, нам нужно срочно поговорить о чем-то важном, связанном со мной. Приходи так скоро, как сможешь, лучше завтра же утром. Лина».

Благополучно добравшись до своего квартала на извозчике, гоэта велела остановиться в Аптекарском переулке и, расплатившись, отпустила экипаж.

В знакомых окнах теплился свет.

Толкнув дверь со скрипучим колокольчиком, Эллина вошла, поздоровалась, справилась о наличии работы – нет ничего, – и закупила все необходимое.

После аптеки переулок показался кромешной тьмой. Но буквально через минуту глаза привыкли к тусклому освещению, вернув все на свои места.

Пожевывая листик мяты, подметив, что заметно похолодало, посему неплохо бы скорее попасть домой, к очагу, гоэта шла в сторону Тенистой улицы. Случайно наклонилась, чтобы поправить чулок (пока никто не видит, можно), и в серебрившейся светом фонарей и луны луже увидела тень. Какое-то существо с желтыми глазами.

Сначала Эллина подумала, что это собака, спокойно выпрямилась, сделала шаг и только потом поймала себя на мысли, что у собак не бывает желтых глаз.

– Пригрезится же! – рассеянно пробормотала она и обернулась, чтобы убедиться, что ошиблась.

Но убедиться не пришлось – оно там было. И вовсе не собака. Рассмотреть, кто именно, не успела – тень пришла в движение. Слегка припала к мостовой и прыгнула, ножом вспоров ночь за спиной гоэты, отрезая пути к Тенистой улице. Эллина ощутила лишь дуновение воздуха.

Не питая иллюзий насчет дружелюбности странной твари, чьи зыбкие контуры не удавалось разглядеть даже в круге света фонаря, гоэта выхватила кинжал. Да, безусловно, тут бы что-нибудь посущественнее, хотя бы ее флиссу, но, увы, чем богаты, тем и рады. Спасибо, что вообще оружие есть.

Существо ощерилось, сверкнув желтыми раскосыми глазами. Странно и страшно они горели, будто пламя. И зрачка будто нет – настолько узок и подвижен.

Эллина оценила свои шансы остаться живой, если эта тварь нападет снова, – практически никаких. Она не боец, а зверь изначально быстрее человека. Обыкновенного человека, не пользующегося какой-то дополнительной силой или умениями.

Перехватив удобнее кинжал, не сводя глаз со странного существа, напоминавшего сгусток тьмы, гоэта намотала ремень сумки на свободную руку – получилось что-то вроде щита.

Она мелкими шажками начала двигаться в сторону Тополиного проезда, но ее туда не пустили – тварь мгновенно переместилась, вперив в гоэту свои странные глаза.

Не нападает, но и не отпускает, будто пока не решила, как поступить. Или дожидается приказа. А, может, ей поручили задержать Эллину, к примеру, до прихода хозяина существа.

– Убирайся! – крикнула гоэта, перебирая свои немногочисленные магические умения. Увы, ни одно из них не могло помочь в поединке, разве что…

Охранное заклинание! Но для него нужно время, палочка, записи… Почему, ну почему у нее нет с собой хотя бы палочки? А так получится нечто хрупкое, одноразовое. Если ей позволят его сотворить.

Тварь играла с Эллиной, как кошка с мышью, наслаждаясь ее беспомощностью. Танец на мокрой мостовой длился несколько минут, наверное, даже больше, пока один из его участников не разорвал цепь фигур.

Гоэта не заметила движения, ощутив только боль от удара и холод камней.

Один из булыжников впился между лопатками, висок ломило от соприкосновения с твердой поверхностью.

Упершись лапами в грудь жертве, тварь не давала подняться. Эллина попыталась вонзить в нее кинжал, но промахнулась. Зато существо отпрыгнуло, даря временную свободу.

Гоэта с трудом, держась рукой за голову, села. Пальцы измазались в чем-то теплом – кровь. Значит, она разбила висок. Еще бы, после такого падения! Ее же сшибли с ног, применив силу, которой хватило бы мужчине. Странно, что Эллина так легко отделалась – ссадинами, ушибами и кровоподтеками. Кажется, ничего не сломала, но сотрясение точно есть.

Сжав зубы, борясь с дурнотой, гоэта поднялась на колени. На ноги пока не могла.

Решив, что не стоит геройствовать, теряя жизнь в вечернем сумраке переулка, Эллина позвала на помощь.

Тварь среагировала мгновенно – ухватила за шиворот и поволокла прочь, подальше от людей.

– Отпусти, демоново отродье! – гоэта изо всех сил всадила в тело мучительницы кинжал.