Хелейн вышла из воды и стоит ослепительно голая прямо перед ним. Ее загорелое пышное тело отражает теплые солнечные лучи.

— Дорогой, почему бы тебе не поплавать? — спросила она.

— Не мешай. Я обдумываю очень деликатное дело.

— Ты же знаешь, что тебе это вредно! От этого у тебя сильно болит голова! Разве ты забыл, что за тебя обязано думать правительство?

— Мелкие исполнители типа твоего брата Джо? Не говори ерунды, моя прелесть. Есть правительство и есть Верховное Правление. Между ними большая разница. У меня есть свои обязанности. Я должен сидеть здесь и думать!

— Над чем же ты сейчас думаешь?

— Как помочь Клуфману убить Дантона.

— В самом деле, дорогой? Но мне всегда казалось, что ты принадлежишь к фракции Дантона!

Помрат улыбнулся, как улыбается умудренный огромным жизненным опытом мужчина только начинающему познавать окружающий мир мальчишке.

— Был. Однако Клуфман тонкий ценитель хороших вин. Он соблазнил меня. Как ты думаешь, что он уготовил Дантону? Это просто замечательно! Автономный лазер, запрограммированный на то, чтобы выпустить луч только в него в тот самый момент, когда…

— Не надо рассказывать, дорогой, — остановила его Хелейн. — Ведь я могу выдать твою тайну!

Она повернулась к нему спиной. Помрат оглядел несколько раз ее роскошные формы. «Никогда еще она не выглядела столь великолепно», — подумал он. И тут же задумался — стоит ли принимать участие в заговоре против Дантона? Ведь, если разобраться, Дантон смог бы щедро вознаградить его за информацию. Право же, об этом стоит поразмыслить».

Из виллы выкатился робот–дворецкий и расположился на четырех телескопических ногах рядом с шезлонгом Помрата. Помрат с обожанием глядел на этот серый металлический ящик. Что может быть лучше гомостатического дворецкого, запрограммированного на удовлетворение цикла потребления спиртных напитков его хозяином?

— Очищенный ром! — приказал Помрат.

Паукообразная рука робота протянула ему бокал. Помрат немного пригубил. Внезапно в сотне метров от берега море начало пузыриться и закипать, как будто из его глубины стало подниматься какое–то чудовище. Огромный, похожий на штопор нос вспорол поверхность воды. Металлический кракен, вот кто у нас сегодня в гостях!!! Помрат сделал как бы защитный жест рукой, и тотчас охранные ячейки острова выбросили защитную изгородь из медной проволоки толщиной в два миллиметра. Высота забора была более трех метров. Между прутьями сверкал защитный экран.

Кракен неуклюже заковылял к берегу. Он даже не обратил внимания на защитный экран. Вздымаясь над водой на высоту семи метров, эта громадина отбросила длинную тень на Помрата и Хелейн. У нее были огромные желтые глаза. На цилиндрическом черепе открылась крышка, и оттуда высунулась платформа, с которой стал спускаться какой–то человек. «Значит, кракен был просто транспортным средством», — отметил с удивлением Помрат. Он узнал того, кто направлялся сейчас к берегу, и дал команду убрать экран.

Это был Дантон!

Ледяные глаза, острый загнутый нос, тонкие губы, темная кожа, выдающая смешанное происхождение. Дантон! Как только этот обладатель первого разряда ступил на берег, он вежливо поклонился Хелейн и поднял вверх обе руки, приветствуя Помрата. Помрат постучал пальцем по пульту управления робота–дворецкого. Стальной ящик опрометью бросился за еще одним пневмошезлонгом для гостя. Дантон подождал и с блаженством разлегся в принесенном кресле. Помрат протянул ему бокал. Дантон искренне поблагодарил хозяина и немного пригубил. На лице его возникла гримаса блаженства. Хелейн легла на песок, подставляя жгучему солнцу свою спину.

— А теперь, мой дорогой, давай поговорим о Клуфмане, — спокойно произнес Дантон через минуту. — Пришло время…

Помрат очнулся. Во рту у него был вкус старых тряпок.

«Всегда так, — подумал он с грустью. — Действие наркотика кончается на самом интересном месте». Не раз и не два он ради пробы платил за двойную дозу, чтобы подольше продлить удовольствие. Но несмотря на это, галлюцинации всякий раз прекращались в самый неподходящий момент. «Продолжение следует», — как бы заявляла маска, опуская занавес. А чего другого он ожидал? Искусно отработанный эпизод, завязку, разворот действия, кульминацию, эпилог? С каких это пор мир подчиняется законам классической драмы? Он поднялся с кушетки и направился к столу служителя сдать маску.

— Ну как, Норм, приятно провел время?

— Ужасно, — сознался Помрат. — Меня понизили в разряде до двадцатого и подвергли тюремному заключению на максимальный срок. Затем нашли для меня работу в качестве помощника робота по ремонту канализационной сети. После этого у меня начался рак среднего уха…

— Э–э, меня не проведете! Разве у нас можно увидеть такой сон?

— Верно, — согласился Помрат. — Весьма забавный сон, и всего за полтора!

— У вас отличное чувство юмора, Норм. Не понимаю, откуда такие, как вы, берут свои забавные шутки? Неужели сами придумываете?

Помрат улыбнулся.

— Это дар божий. Никогда не задумывался над этим. Они берутся из ничего, как рак внутреннего уха. Ясно, Джерри?

Он вышел из дворца и поднялся на поверхность. Было поздно, скоро ужин. У него было настроение побродить пешком, но он знал, что Хелейн не по себе в четырех стенах одной, и поэтому он поспешил к ближайшей стоянке роботакси. Подходя к стоянке, Помрат увидел, что к нему спешит какой–то неприятный тип. Помрат весь напрягся, готовясь ко всему.

— Прочтите это, — сказал незнакомец и сунул в руку Помрата скомканную мини–карточку.

Помрат развернул желтоватый пластиковый прямоугольник, содержащий всего пять слов. Прямо в центре листка фиолетовые буквы гласили:

БЕЗ РАБОТЫ?

ЗАЙДИ К ЛАНОЮ!

«Интересно, — подумал Помрат. — Наверное, у меня теперь вид потерявшего всякую надежду безработного. Без работы? Конечно! Но кто же, черт побери, этот Ланой? Ланой… Л–а–н–о–й… Кто бы это мог быть?»

Мартин Колл разыграл целый спектакль, перебирая бумаги у себя на письменном столе, чтобы скрыть замешательство, которое, по его мнению, совершенно не положено было видеть Квеллену. Уголовный инспектор только что внес на рассмотрение Колла весьма необычное предложение, бьющее рикошетом по нему, Коллу, которое теперь придется передать Верховному Правлению для вынесения окончательного решения. Он с радостью пронзил бы Квеллена ржавым гвоздем за то, что тот причинил ему столько хлопот. Его предложение было на первый взгляд мудрым, но только на первый взгляд: мудрость не была присуща Квеллену. Он был рядовым, методичным, рассудительным экспертом. И дернуло же его вылезти со столь предательским предложением.

— Я хотел бы уловить суть его, — проговорил Колл, на самом деле уловивший его во всей полноте. — Ваши архивные изыскания вывели нас на подлинную личность, по фамилии Мортенсен, который зарегистрирован как прибывший в прошлое из следующего месяца. Вы предлагаете установить за ним слежку, выследить, с кем он контактировал и, в случае необходимости, помешать ему, пусть даже силой, совершить путешествие в прошлое, арестовав тех, кто согласился переправить его туда.

Квеллен кивнул.

— Именно так.

— Вы понимаете, что это будет прямым вмешательством в прошлое, вмешательством преднамеренным, попытки которого никогда, насколько мне известно, раньше не совершались?

— Я сознаю это, — кивнул Квеллен. — Потому я и пришел к вам за разрешением. Я зажат между двумя императивами: изловить этого ловкача, организующего прыжки во времени, и сохранить упорядоченную структуру истории. Очевидно, этот Мортенсен уже связался с ловкачом или скоро свяжется с ним, если только 4 мая — подлинная дата его убытия отсюда. Если мы используем прослеживающее устройство…

— Да, — сухо произнес Колл. — Здесь об этом сказано. Я понимаю возникшие трудности…

— Какие будут инструкции?

Колл снова стал бессистемно перебирать бумаги у себя на столе. Он подозревал, что Квеллен поступает так умышленно, чтобы поставить своего босса в такое положение, где ему придется в полную силу проявить свой темперамент. Колл был осведомлен о всех тонкостях создавшегося положения. В течение десяти последних лет он заставлял Квеллена плясать под свою дудку, принуждая его браться то за одно скользкое поручение, то за другое, а затем, следя не без тайного удовольствия, как Квеллен с его ограниченными способностями бьется, пытаясь решить проблему. Колл сознавал, что в его обращении с Квелленом был элемент садизма. Это казалось Коллу вполне естественным: он имел такое же право потакать своим личным недостаткам, как и любой другой. Агрессивность характера проявлялась в форме враждебности к никогда не жаловавшемуся Квеллену. И тем не менее теперь ему было досадно, что Квеллен заварил такую кашу из желания отомстить.