Люк корабля плавно закрылся. Коммуникатор щелчком пробудился к жизни, и низкий, густой голос сказал:

— Оставайтесь на своем месте и не вздумайте ничего предпринимать. Мы сами заберем вас из корабля. Откройте задний шлюз.

Он нажал клавишу управления, и крышка люка скользнула в сторону. Снаружи была абсолютная темнота и тишина. Наконец до него донесся слабый шипящий звук, который вдруг резко усилился, и он почувствовал в воздухе сладковатый привкус.

«Газ», — подумал он. Охваченный внезапной паникой, он кинулся к клавише управления люком, но на какую–то долю секунды замешкался и этого оказалось достаточно, чтобы газ завладел его мускулами и нервами.

Он поднялся, покачнулся и упал. Наступила тьма, и больше ничего…

Мантелл очнулся, ощущая во рту неприятный привкус. Кто–то снял с него космический скафандр. Он находился в кабине другого звездолета, в окружении четырех уверенных в себе людей в штатском. Один из них держал бластер, нацеленный в грудь Мантелла.

Тот, что с бластером, холодно сказал:

— Лучше не двигайся, Мантелл. Сейчас мы направляемся на Стархевен. Каждую минуту мы можем войти под оболочку.

Мантелл потряс головой, стараясь избавиться от действия газа. Его обуревала злость.

— Что за дурацкая идея с этой гадостью? На кой черт вам оружие? И газ? Ничего себе, встречают у вас гостей!

— Нам нравятся порядки Стархевена, — сказал человек с оружием. — И мы стараемся придерживаться традиций. Каждый чужак, который сюда попадает, должен знать свое место и тихо ждать своей участи.

— К тому же нам известно, — сказал один из них, — что Космический патруль засылает на Стархевен своих шпионов самыми разными способами.

— Неужели ради этого Космический патруль пожертвует двумя кораблями и четырьмя людьми! — огрызнулся Мантелл. — Что–то не верится. Я…

— А ты здесь никто, пока не пройдешь психопробу, — сказал человек с бластером.

— Психопробу?

— Эту процедуру проходит каждый прибывший на Стархевен впервые, обычная мера предосторожности.

Мантелл почувствовал, что бледнеет. Психопробы не могут проводить любители или рядовые психологи. Это была сложная процедура, требовавшая многолетней практики.

— Как же вы… Разве у вас есть нужная квалификация, чтобы проводить подобную работу? Вы запросто можете повредить человеческий мозг, и еще неизвестно, выудят ли ваши техники каплю стоящей информации.

Второй сопровождающий холодно усмехнулся.

— Не волнуйтесь, Мантелл. Психопробой у нас заведует Эрик Хармон. Ну что, полегчало на душе?

— Эрик Хармон? — Мантелл закрыл глаза, уносясь в старые, давно забытые воспоминания. — Хармон? Здесь? Известный ученый, который открыл законы и технику психопробы, а потом таинственно исчез из цивилизованного мира двадцать лет назад? Да, — угрюмо заметил Мантелл. — Лучше и быть не может.

Корабль совершил едва ощутимое приземление. Устойчивое, похожее на шепот жужжание инерциального двигателя разом оборвалось, и по бокам гигантского корабля выскочили опоры стабилизаторов. Мантелл внутренне напрягся, на щеке задергался мускул. Он услышал, как над ним в металлической оболочке Стархевена громко хлопнул закрывающийся люк.

Человек с бластером любезно осклабился и, прервав мертвую тишину, сказал:

— Милости просим на Стархевен, Мантелл. Первым делом мы нанесем визит нашему боссу, туда препровождают всех новоприбывших. Теперь смотри в оба.

Через пять минут после приземления и после того как поверхность корабля подверглась обработке радиоактивным излучением, Мантелл оказался снаружи гигантского корабля, стоящего посреди прекрасно оборудованного космопорта, освещенного так ярко, что казалось, будто находишься солнечным днем на какой–нибудь планете галактики. С трудом верилось, что Стархевен покрыт цельной металлической оболочкой.

Сверху было голубое небо, покрытое вполне правдоподобными пушистыми облаками. Ярко светило солнце. И хотя он отлично понимал, что солнце, скорее всего, было на искусственном дейтерии, в какой–то момент ему показалось, что это настоящая звезда.

Далее намека на металлическую оболочку планеты заметно не было. Она находилась на расстоянии десяти–двенадцати, а может, даже двадцати миль над поверхностью земли и была специально задекорирована под настоящее небо. «Инженеры, создававшие этот мир, — подумал Мантелл, — отлично знали свое дело, неважно, какими законами они при этом руководствовались и каким целям служили».

— Вам нравится наша выдумка? — спросил Мантелла один из охранников. Наверное, он принимал в этом строительстве личное участие и гордился этим.

— Довольно убедительно. Если не знать про крышу над головой, так и не поверишь в нее.

— Еще узнаете, — ухмыльнулся второй охранник, — когда Космический патруль решит до нас добраться. Правда, они не делают этого уже тридцать лет, с тех пор как Бен Зурдан создал Стархевен.

Тихо покачиваясь по полю, к ним подкатила наземка. Она остановилась почти у самых ног Мантелла, маленькая каплеобразная машина, чей водитель терпеливо ждал, пока Мантелл и его свита не забрались внутрь. Мантелл оглянулся назад и увидел, как вдоль громадного стархевенского лайнера прокатился портальный кран, с помощью которого из трюма чудовища вытянули крошечный космический корабль, на котором его выловили в космосе.

Он нервно облизнул губы. Мысль о предстоящей психопробе его мало прельщала, даже если ее проводил сам Эрик Хармон.

— В резиденцию Бена Зурдана!

Когда машина начала прокладывать себе путь среди перегруженных транспортных магистралей и заторов деловой части города, он поразился высокому уровню механизации такого мирка, как Стархевен, планеты, чрезвычайно популярной среди преступников.

«Людей вроде меня», — подумал он.

Когда он мысленно проследил путь, который привел его на Стархевен, эту мертвую точку, планету — ренегат, последний оплот изгнанников из других миров галактики, где к законам относились с большим уважением, он постарался убедить себя, что он не преступник, что его сделали козлом отпущения и вынудили пойти на кражу.

Но убедить было не так–то просто. Его так давно исключили из уважаемых членов общества, что он почти поверил в свою вину. Теперь у него будет уйма времени, чтобы окончательно свыкнуться с ролью преступника. Стархевен гарантировал таким людям безопасность, и еще никто из них не отважился его покинуть. Это, наверное, было единственное место в галактике, где человек благоденствовал в полной безопасности, не заботясь о завтрашнем дне.

Машина вынырнула напротив громадного административного здания, которое возвышалось над всеми другими строениями в городе. Мантелл в сопровождении эскорта вступил на эскалатор, его попутчики держали оружие наготове, не оставляя ему выбора.

— Вы соблюдаете этот этикет для каждого вновь прибывшего? — спросил Мантелл.

— Для каждого, без исключений.

Повинуясь сигналу фотореле, дверь плавно скользнула в сторону. Три человека ожидали Мантелла в кабинете, убранном словно для приема Президента Галактической Федерации.

Один из них был немолодой сухощавый человек в белом смокинге, усталое лицо было буквально изрыто крошечными ямами и каньонами. Должно быть, это и был Эрик Хармон, отец психопробы. Справа от ученого стоял рослый, свирепого вида мужчина в театральной, из лилового синтетического шелка рубахе и ярко–желтых брюках, совершенно лысый. На вид ему было лет сорок или чуть больше. Энергия и властность били в нем ключом. «По–видимому, это и есть сам Бен Зурдан, основатель Стархевена и всей здешней гильдии дарований», — подумал Мантелл.

А третьей была девушка с лиловыми, как рубаха на Зурдане, волосами и глазами цвета бело–голубых солнц, сияющими как чистой воды бриллианты. Она казалась лучшим украшением богато убранного кабинета.

— Вы Джонни Мантелл, не так ли? — сказал Зурдан. — Вы прибыли сюда в поисках убежища? — Его голос, как и следовало ожидать, был густым и басовитым.