— Возможно, вы и правы. Во всяком случае, ее здоровье — ваша забота. Я готов вести расследование. Когда я должен начать?

— Прямо сейчас.

— Вероятно, мне придется поехать в Мичиган. Это будет стоить денег.

— Понимаю. Сколько?

— Пятьсот.

Хауэл даже не моргнул. Он достал чековую книжку и самописку. Пока выписывал чек, сказал:

— Было бы неплохо, если бы вы сначала поговорили с парнем. То есть, если бы вы смогли это сделать, не вызывая у него подозрений.

— Думаю, смогу. Сегодня утром он прислал мне приглашение.

— Приглашение?

— Да, письменное приглашение посетить дом Гэлтонов.

— Он довольно свободно распоряжается собственностью миссис Гэлтон. А это приглашение у вас случайно не с собой?

Я протянул ему письмо. Он стал его изучать. Волнение его усилилось.

— О, Господи! Я был прав.

— О чем вы?

— Этот грязный лгунишка — канадец. Посмотрите. — Он положил письмо между нами на стол. — Посмотрите, — его указательный палец коснулся письма, — как он пишет. Он пишет, как англичанин. В Канаде такое написание все еще распространено. Он даже не американец. Он самозванец.

— Но, чтобы доказать это, одного правописания недостаточно.

— Я это понимаю. За работу!

— Если вы ничего не будете иметь против, я сначала закончу мой обед.

Хауэл меня не слышал. Он смотрел на бассейн, наполовину поднявшись со стула.

Темноволосый юноша в бежевой рубашке беседовал с Шейлой Хауэл. Он немного повернул голову, и я узнал его. Это был Джон Гэлтон. Он фамильярно похлопал ее по плечу, скрытому под махровым халатом. Шейла смотрела ему в лицо и широко улыбалась.

Хауэл вскочил, опрокинул стул, на котором сидел, и выскочил из столовой прежде, чем я успел остановить его. Я вышел вслед за ним и остановился у дверей в клуб. Он торжественно проследовал через поляну к бассейну.

Джон и Шейла шли, взявшись за руки, ему навстречу. Они были так заняты друг другом, что не увидели Хауэла, пока он с ними не столкнулся. Он встал между ними и стал трясти парня за руку. Его голос звучал в окружающей тишине очень громко:

— Уходите отсюда, вы не член клуба, слышите меня?

Джон освободил руку. Он встал перед доктором. Лицо его было бледным, он весь напрягся.

— Меня пригласила Шейла.

— А я отменяю это приглашение. — Его затылок напрягся и стал пунцовым.

Шейла взяла отца за руку.

— Папа, пожалуйста, не устраивай сцен. Это тебе не поможет.

Джон несколько приободрился и сказал:

— Моей бабушке это не понравится, доктор.

— Понравится, когда она все узнает. — Но угроза несколько успокоила доктора. Голос его стал тише.

— Пожалуйста, папа. Джон не сделал ничего плохого.

— Как ты не понимаешь, Шейла, я стараюсь тебя защитить.

— От чего?

— От коррупции.

— Это глупо, папа. Послушать тебя, так Джон просто преступник.

Парень вдруг откинул голову, как будто это слово ударило его по затылочному нерву.

— Не спорь с ним, Шейла. Я не должен был сюда приходить.

Он повернулся и пошел, опустив голову, к парковке. Шейла направилась в другую сторону. В махровом халате ее фигура казалась массивной и таинственной. Раньше я этого не замечал. Ее отец стоял и смотрел на нее, пока она не скрылась из виду где-то около бассейна. Она, казалось, тяжело и навсегда уходила из-под его контроля.

Я вернулся в столовую, где Хауэл и нашел меня. Он вошел бледный, с осунувшимся лицом, как будто только что потерял много крови. Дочь его теперь была в бассейне. Она плавала туда и обратно, медленно и мощно разгребая воду руками. За ее ногами тянулась белая пена.

Она все еще плавала, когда мы уходили. Хауэл отвез меня к зданию суда. Он нахмурился, поглядев на зарешеченные окна тюрьмы графства:

— Посадите его за решетку! Это все, что мне от вас нужно.

Шериф Трэск был у себя. Стены его офиса были увешаны благодарностями от различных гражданских организаций и клубов, образцами заявлений о приеме в армию, флот и авиацию, фотографиями самого шерифа с губернатором и другими почтенными гражданами. На фотографиях Трэск выглядел добродушнее, чем в жизни.

— Неприятности? — спросил я.

— Садитесь. Мои неприятности — это вы. Завариваете кашу, а потом исчезаете с горизонта. Ваше несчастье, частные детективы, это ваша безответственность.

— Это сильное слово, шериф, — сказал я, нежно и задумчиво потрогав сломанные кости на моем лице.

— Да, я знаю. Вы пострадали. Но что я могу сделать? Шварц не в моей сфере полномочий.

— Обвинение в убийстве не знает границ. Или вы не слышали об этом, шериф?

— Слышал, слышал. Но одновременно слышал, что нельзя требовать выдачи подозреваемого, не заведя на него дела. Не имея доказательств, я даже не могу поехать и допросить Шварца. А вы знаете, почему у меня нет доказательств?

— Попробую догадаться. Опять я?

— В этом нет ничего смешного, Арчер. Я надеялся, что вы будете молчать. Почему вы встретились с Роем Лембергом и перепугали его до смерти? Вы заставили моего свидетеля покинуть страну.

— Перестарался и сделал ошибку. Но не один я ошибаюсь.

— Что вы этим хотите сказать?

— Вы мне сказали, что машина Лемберга была украдена.

— На это обычно указывают смененные номера. — Трэск сидел и думал об этом примерно минуту. — Хорошо. Мы все ошибаемся. Я сделал ошибку средней величины, а вы сделали крупную. За это вас избили. Что же нам теперь — сидеть и плакать? Как будем действовать дальше?

— Это ваше дело, шериф, вам решать. Я просто ваш послушный помощник.

Он наклонился ко мне, тяжелый в плечах и очень серьезный.

— Вы действительно хотите мне помочь или же вы сами в этом заинтересованы?

— Хочу вам помочь. Я в этом заинтересован.

— Посмотрим. Вы все еще работаете на Сейбла?.. Я имею в виду миссис Гэлтон?

— В настоящее время нет.

— А кто платит вам, Арчер? Доктор Хауэл?

— Слухи расходятся очень быстро.

— Привет! Я знал это раньше вас. Хауэл приходил ко мне и просил, чтобы я проверил ваши данные в Лос-Анджелесе. У вас там хорошие друзья. Если вы обманете старушку, они вас прикроют.

— Я предпочитаю молодых.

Трэск нетерпеливо отмахнулся от моей шутки.

— Как я понимаю, вас наняли для того, чтобы проверить прошлое этого парня. Хауэл вначале просил меня это сделать. Я ответил ему, что не могу шевельнуть и пальцем, пока не будет каких-либо признаков того, что им нарушен закон. У вас есть такие основания?

— Пока нет.

— У меня тоже. Я беседовал с парнем. Он без сучка, без задоринки. Он даже не делает никаких утверждений. Он говорит, что ему сказали, что он сын своего отца. Поэтому верит в это.

— Как вы думаете, шериф, его подготовили?

— Не знаю. Возможно, он играет в свою собственную игру. Когда он пришел ко мне, не было и речи о том, чтобы установить его личность. Он хотел узнать все, что нам известно, об убийстве его отца, если этот Джон Браун был его отцом.

— А это разве не было доказано?

— Доказано, насколько это возможно. Но есть все же место для сомнений. Мне так кажется. Так что же я хотел сказать? Он пришел ко мне, чтобы указывать, что я должен делать. Он хотел, чтобы я действовал более активно в связи с этим старым убийством. Я сказал ему, что это дело полиции Сан-Матео. Так что же он сделал? Он отправился в Сан-Матео и стал теребить тамошнего шерифа.

— Возможно, он просто серьезно занялся этим делом.

— Возможно. Но возможно, что он хорошо знает психологию людей. Такое поведение не может быть у человека, который в чем-то виноват.

— Преступные организации нанимают хороших адвокатов.

Трэск задумался. Глаз его не было видно за пушистыми бровями. Он спросил:

— Вы считаете, что здесь замешана преступная организация? Крупный заговор?

— С большой ставкой в миллионы долларов. Хауэл сказал мне, что миссис Гэлтон переписывает свое завещание. Хочет оставить все внуку. Считаю, что за ее домом нужно следить.