– Когда-то это было отличное оружие, – бормочет он.

Но меня мечи не интересуют. Я иду дальше и попадаю в узкий проход без окон, ведущий на винтовую лестницу. Здесь темно, но лестничный колодец освещен проникающим сверху ярким солнечным лучом. Я останавливаюсь, и кровь у меня в жилах внезапно леденеет, потому что передо мной в светлом пятне на стене вдруг появляется что-то похожее на черную тень двигающейся руки: указательный палец выставлен вперед и манит меня вверх.

Меня начинает трясти. Может, кто-то просто решил подшутить надо мной? Или же это призрак? Нет, подобное невозможно: призраки не появляются средь бела дня, они существа ночи. Так мне всегда говорили. Но в этой манящей меня тени есть что-то невыносимо зловещее, и хотя день стоит жаркий, в коридоре внезапно воцаряется лютый холод. Ледяные пальцы страха хватают меня за шею. Я не в силах шевельнуться, но и взгляд от стены оторвать тоже не могу.

Потом внезапно зовущая меня рука исчезает, и я чувствую у себя за спиной Гарри. Страх отпускает меня, и я поворачиваюсь к нему. Какое это огромное облегчение, когда он рядом!

– Господи боже, да что случилось, душа моя? Вид у тебя такой, будто ты увидела…

– Да, именно! Увидела призрак! Здесь была тень, манившая меня наверх. Вон там – на стене. А теперь она исчезла. Была там, а потом вдруг ее не стало. – Я чувствую, что в коридоре потеплело.

Лицо Гарри темнеет.

– Клянусь честью, если кто-то сыграл жестокую шутку и напугал тебя, он ответит за это передо мной и моим отцом! – заверяет меня муж. – Подожди здесь – я поднимусь и все выясню.

– Нет, пожалуйста, не оставляй меня одну! – молю я.

– Ты не одна, – увещевающим голосом говорит Гарри. – Сандерс где-то здесь, рядом. Верно я говорю, Сандерс?

Слуга его отца – наша нежеланная тень – сразу же появляется в дверях:

– Да, милорд.

– Оставайся здесь с миледи, – отдает ему распоряжение Гарри. – Ты наверняка все слышал. Я скоро вернусь.

Один лишь вид Сандерса, коренастого угрюмого крепыша, на сей раз странным образом радует глаз, придает мне уверенности. Я довольна, что он будет охранять наш тыл.

– Я иду с тобой, – говорю я Гарри. – Пусть Сандерс остается здесь.

– Хорошо, – соглашается муж. – Только я пойду первый.

– Мне приказано приглядывать за вами обоими постоянно, милорд, – возражает Сандерс.

Гарри смотрит на него свирепым взглядом:

– Мы скоро вернемся – только поднимемся по лестнице. У меня есть основания считать, что там прячется кто-то и он задумал недоброе. Если ты мне понадобишься, я тебя позову или пошлю за тобой миледи. Кто-то же должен оставаться здесь, чтобы злоумышленник не смог убежать. – Он говорит властным голосом – в моем присутствии Гарри еще никогда не разговаривал в таком тоне, и хотя Сандерс явно недоволен, он кивает и соглашается.

Гарри берет меня за руку и тащит вверх по винтовой лестнице. Мы поднимаемся все выше и выше, я подбираю юбки, чтобы не оступиться, и вот наконец мы на самом верху, в круглой башне. Свет туда проникает через единственное узкое окно, выходящее на шумный простор Темзы. Другого выхода отсюда нет. Комната совершенно пуста, если не считать старого, обитого железом сундука под окном.

– Тебе это наверняка привиделось, любовь моя, – говорит Гарри, а потом одним ловким движением – я и опомниться не успеваю – заключает меня в объятия и страстно целует в губы, прижимая к холодной выбеленной стене. Он тяжело дышит, мнет на мне юбки, и я слышу его жаркий шепот: – Мы должны поторопиться, дорогая! Поверь, я не хотел, чтобы все случилось вот так, но ты должна быть моей…

Он дышит так тяжело, что я не разбираю слов, но через несколько мгновений уже и не хочу понимать их смысл, потому что теряю голову от его настойчивости. Мы обнимаем друг друга так, словно хотим остаться вместе навек, мы открываемся друг другу, стараемся превратиться в одно существо, спешим обнажиться… И вдруг снизу до нас доносится кашель, на лестнице слышатся шаги. Я быстро разглаживаю на себе юбки, а Гарри, с трудом переводя дыхание, поправляет гульфик – и очень вовремя, потому что мгновение спустя появляется Сандерс и подозрительно оглядывает нас. Я чувствую, что мои щеки пылают, и отворачиваюсь к окну. Не могу не восхищаться выдержкой Гарри. Он держится просто великолепно.

– Никого, – говорит он слуге таким спокойным голосом, будто мгновение назад и не был охвачен неодолимой страстью. – Вероятно, миледи привиделось. Здесь нет ничего примечательного, кроме этого старого сундука. Мы заглянули внутрь – не прячется ли там кто-нибудь, но обнаружили только несколько старых бумаг. Ну что, доволен?

– Я только исполняю приказ, лорд Герберт, – с досадой говорит слуга. – Мне это нравится не больше, чем вам, сэр.

– Ладно, я понимаю, – примирительным тоном произносит Гарри. – Вид отсюда просто великолепный, – добавляет он. – Мы как раз восхищались этим зрелищем. Отсюда видны Хайгейт и Излингтон. – Он подмигивает мне, и я едва сдерживаюсь, чтобы не захихикать.

Сандерс кряхтит и заявляет, что мы должны спуститься вниз, и Гарри, сжав мою руку и проговорив одними губами: «Я тебя люблю», идет за ним. Я иду следом. Ах, если бы наш шпион не появился так не вовремя! Здесь, в этой старой башне, моя любовь пробудила во мне желание. До чего же мне хочется вернуть это мгновение!

– Мы должны возвращаться, – торопит Гарри. – Только посмотри, как мы там изгваздались! Один Господь знает, что скажет моя матушка, если мы придем на ужин в таком виде, словно двое бродяг. Ты согласна, Катерина?

Мы идем по старому крылу, с радостью возвращаемся в золоченое величие современной части дома и зовем своих личных слуг, чтобы они помогли нам. И только вернувшись в спальню и усевшись перед зеркалом, я снова начинаю дрожать при воспоминании о зовущей меня руке.

Приходит горничная и расшнуровывает на мне платье. Оно влажное от пота и пропылилось.

– Его нужно будет почистить, миледи, – сообщает мне она, вешая платье на крюк.

Потом, стоя у зеркала в нижних юбках и протирая подмышки розовой водой, я ловлю ее отражение: она разглядывает юбку.

– Я смотрю, у вас начались крови, миледи, – говорит горничная. – Сейчас принесу вам ткань.

Она уходит в гардеробную, а я сажусь на стул и корю себя. Что, если мы с Гарри зашли слишком далеко?.. Распаленная страстью, я даже не подумала о последствиях.

Но я должна всегда помнить о таких вещах. Что, если я забеременела? Конечно, я бы хотела родить ребеночка, но это чревато для нас обоих большими неприятностями. Мне следовало быть более рассудительной, остановить Гарри, не позволить ему потерять голову. Все это так, но в то же время я не могу не сожалеть, что мы не любили друг друга как полагается. Я понимаю теперь, почему мужчины и женщины от страсти забывают обо всем на свете и почему они попадают в ужасные переплеты ради нескольких кратких мгновений наслаждения. Но меня беспокоит не только это. Меня тревожат леденящие душу воспоминания о том, чтó я видела на лестнице. Сама не знаю почему, но мне кажется, что это каким-то таинственным образом связано с прекрасной девушкой на старинной картине.

В элегантном платье, украшенная драгоценностями, я направляюсь в большой зал на ужин и стою за своим стулом, пока не собирается вся семья. Затем произносится традиционная молитва. Я избегаю встречаться взглядом с Гарри, потому что боюсь покраснеть и выдать себя, но в то же время чувствую на себе его восторженный взгляд.

Мы садимся. Граф накидывает на плечо салфетку, отрезает несколько кусков мяса с большого блюда и раскладывает на наши тарелки, потом преломляет хлеб.

– Мне известно, что вы, молодежь, гуляли сегодня по крылу Йорка, – говорит он. Сандерс явно доложил ему об этом.

– Катерина хотела его увидеть, – без тени смущения отвечает Гарри. – Нам понравились старые портреты, правда, душа моя?

– Никогда туда не хожу, – говорит Пембрук. – Вообще-то, надо бы хоть частично обновить или перестроить то крыло, но пока я занимался только этой частью дома. Я слышал про маленькое происшествие. – Он вопросительно смотрит на меня.