— Конечно, не знаю. Это просто предположение.

— Гектор Лэнд играл в азартные игры, — заявил Джо Досс.

— Точно, сэр, — подтвердил Фетерс. — Он зарабатывал деньги на азартной игре, забивал пульку. Однажды он мне сказал, что когда-то в Детройте выполнял обязанности крупье в казино.

Гордон обратился к Доссу, который производил впечатление более умного человека:

— Какого рода пульку?

— Точно не знаю, сэр. Какая-то игра в цифры.

— Вы когда-нибудь принимали в ней участие?

— Нет, сэр. Я не играю в азартные игры.

— В данный момент мы не делаем проверку по вопросу об азартных играх, — пояснил Эрик. — Но если что-то знаете об этом, выкладывайте. Вам за это ничего не будет. Даже может оказаться полезным.

По мрачному лицу Фетерса проскользнула тень надежды.

— Я знаю, что это была за пулька, сэр. В этой игре чернокожие ребята делали стайки не только на борту, но и на берегу тоже.

— Это что, своего рода корабельная пулька? — спросил Гордон.

— Да, сэр. Каждый корабль имеет свой номер, и кто угадывал номер корабля, вошедшего в гавань, тот и выигрывал.

Гордон выпрямился в кресле и сидел теперь так, как будто проглотил палку. Но его голос почти не изменился, когда он продолжил допрос:

— Я не уверен, что понимаю. Вы хотите сказать, что Гектор Лэнд основал свою игру в цифры на входящих и выходящих из Перл-Харбора военно-морских кораблях?

— Так точно, сэр. А когда мы стояли во Фриско, то там тоже он проводил такую же игру в пульку.

— Но это невозможно! — сердито воскликнул Эрик. — Такая информация есть только у офицеров.

— Откуда Лэнд получал информацию? — спросил Гордон.

— Мы же видим корабли своими глазами, сэр, — ответил Фетерс. — Каждый знает, какие корабли находятся в гавани. И это всегда можно проверить по ежедневному бюллетеню "Корабли в гавани".

— Это неправда, — закричал Джо Досс, как тот китаец, который написал на стене, под которой закопал деньги, что в этом месте денег нет.

— Это тебя не касается, Джо, — сказал Альберт Фетерс, подобно другому китайцу, который написал на стене после того, как украл деньги, что лично он не виновен в этой краже.

Эрик обратился к Джо Доссу:

— Вы имели какое-нибудь отношение к капитанскому бюллетеню "Корабли в гавани"?

— Нет, сэр. Я никогда не дотрагиваюсь ни до чего, что находится на письменном столе капитана. — На его высоком черном лбу выступили капли пота, похожие на шарики растопленного сала. Он бросил косой злобный взгляд на Альберта Фетерса.

— Я хочу, чтобы эти двое изложили свои показания в письменном виде, — заявил Гордон. — Их показания имеют чрезвычайную важность.

— Вы совершенно правы. Я должен обсудить этот вопрос с капитаном, но здесь проблем не будет. — Эрик посмотрел на Досса. — Есть еще одно обстоятельство, которое мне тоже надо выяснить. Досс, идемте со мной к помощнику капитана.

Досс последовал за ним на подкашивающихся ногах. Фетерс оставался стоять на месте, переполненный предчувствием надвигающейся беды.

— Вы свободны, Фетерс, — сказал Гордон. — Я с вами свяжусь утром. Если вы рассказали правду и будете так же поступать и впредь, то вам нечего бояться. — Свойственное его натуре позерство вылилось в драматическое восклицание: — Правительство Соединенных Штатов оценит по достоинству вашу помощь!

— Не болтайте об этом, — посоветовал я уходившему матросу.

Гордон посмотрел на меня с натянутой улыбкой.

— Господи, кажется, это дело близко к завершению. Теперь надо связаться с мексиканской полицией. Мы должны задержать Лэнда.

— Лэнд ловко собирал информацию. Интересно, сам он все это придумал? Он не произвел на меня впечатление очень умного человека.

— Сомневаюсь, что он сам додумался. За всем этим делом скрываются головы поумнее. Если не считать дела Шнейдера, этот случай является самым запутанным из всех, с которыми мне пришлось столкнуться во время войны. Шнейдер был мозговитым человеком, но он — щенок по сравнению с этими исполнителями. Это не что иное, как тайный заговор с целью передачи японцам всей схемы передвижения нашего военно-морского флота на Тихом океане.

Без всякого самодовольства я заметил:

— Давно уже подозревал что-то подобное.

— Операция принимает более четкие очертания, — продолжал Гордон. — Я все это представляю примерно так. Гектор Лэнд собирал сведения, которые передавал другому агенту в Гонолулу. Маловероятно, что он был единственным источником поступления информации, но пока мы знаем только о нем. Второй агент...

— Сьюзен Шолто?

— Возможно, только у нас недостаточно улик, чтобы определенно утверждать это. Второй агент просеивал полученную информацию, зашифровывал важную и передавал ее в радиопередачах с помощью размеченных пластинок. Эту информацию принимали на японских подлодках, которые всплывали недалеко от берегов, затем расшифровывали и передавали в Токио. Или ее передавали через радиостанцию на острове Уэйк.

— Какова же во всем этом роль Андерсона?

— Возможно, в административной плоскости. Он координировал всю операцию с материка. Кажется, нет никаких сомнений в том, что он использовал "Черный Израиль", чтобы вербовать или готовить потенциальных шпионов. Из рассказа Хэфлера о биографии Лэнда видно, что расовые беспорядки подготовили его к подрывной деятельности. Затем его привлекла к себе организация "Черный Израиль". "Черный Израиль" внес также свой вклад в ведение психологической войны, разжигая межрасовую вражду в Детройте — городе, где заводы работают на оборону. В этой паутине много разных ячеек, но мне представляется, что в центре находится Андерсон.

— Значит, вы считаете, что он возглавляет эту организацию?

— Трудно сказать. У нас пока слишком мало материала, чтобы делать такой вывод. Должен признаться, что он не произвел на меня впечатления особенно крупного деятеля или слишком опасного человека. Но я давно воздерживаюсь от скоропалительных выводов.

Эрик вернулся и заверил, что Досс явится по первому требованию. Гордон стал расспрашивать Эрика о том, как скрылся Лэнд. Я извинился перед ними, сославшись на то, что у меня свидание на берегу, и покинул корабль. Палубный офицер предоставил мне джип, на котором я доехал до ворот ремонтной базы, а там взял такси. Было около девяти, и у меня оставалось предостаточно времени до десяти.

По дороге я решил заехать на вокзал в Санта-Фе и забрать свой чемодан. Эрик позволил побриться своей бритвой, но мне надо было сменить нижнее белье. Таксист остановился возле бокового входа на станцию, и я попросил его подождать.

В багажном отделении было полным-полно моряков, получавших свои сумки и коробки. Среди них толкались несколько пьянчужек, мелькали также гражданские лица, одежда которых казалась несколько фривольной, и они выглядели довольно жалко среди подтянутых молодых людей в синей форме. Я обратил особое внимание на одежду женщины у приемной стойки. На ней была высокая фетровая шляпа, украшенная длинными радужными перьями, в ушах висели золотые сережки. Две серебристые лисы любовно обвивали ее шею и смотрели на окружающих холодными пуговичными глазами.

Возле стойки образовалась настоящая толкучка, но я стал к ней протискиваться. Какой-то моряк, не глядя на меня, крикнул:

— Эй, там, прекратите толкаться! — Потом повернулся ко мне и добавил: — Сэр!

Женщина с лисами посмотрела по сторонам и заметила меня, но не подала виду, что узнала, и тут же отвела взгляд.

Я позвал:

— Мисс Гриин.

Она не отозвалась. Я стал медленно пробираться к ней, но, прежде чем я достиг стойки, она удалилась. Матросы расступились, и она оказалась у выхода раньше, чем мне удалось выбраться из толпы.

Я догнал ее на тротуаре и взял под руку.

— Мисс Гриин, мне надо с вами поговорить.

— Отпустите меня. Я вас не знаю.

Я внимательно посмотрел ей в лицо при свете уличного фонаря и заметил опустошенность и волнение в глазах. Но не ее злобный взгляд пронзил меня, как острый нож, и заставил содрогнуться. Это сделал запах эфира, исходивший от выдыхаемого ею воздуха.