— Это верно, — задумчиво протянула Мэри. — Возможно, именно он убил Сью. Но почему?
— Понятно, не из-за того, о чем говорила миссис Мерривелл. Ее обвинение выдвинуто для отвода глаз и послужило для того, чтобы прикрыть его, запутав все дело. Разве не очевидна причина? Я знаю, что для вас дорога память о Сью, но не думаете ли вы, что ее что-то связывало с Гектором Лэндом? Вы виделись с ней ежедневно.
— Сью вела спокойный, замкнутый образ жизни. У нее были любовные похождения, вы об этом знаете, но ее не назовешь неразборчивой в связях. Правда, она была коммунисткой, но не знаю, могло ли это иметь какое-либо отношение к делу.
— Коммунисткой?
— Ну, я не хочу сказать, что у нее был билет члена партии. По некоторым вопросам она придерживалась коммунистических взглядов, вот и все. Может быть, ее правильнее назвать сочувствовавшей.
— По каким вопросам?
— Государственная собственность на тяжелую промышленность, расовые вопросы, другие подобные вещи.
— Это точно? Почему же вы мне раньше не сказали?
— Не видела в этом никакой необходимости. В то время мне это казалось не имеющим отношения к делу. Вы знаете, что на многих людей одно упоминание о коммунизме действует как красная тряпка на быка. Я и сейчас считаю, что это не имеет отношения к делу.
— Может быть, и не имеет, но я не хочу это выпускать из виду, пока не проверю. Попрошу людей из ФБР провести расследование в отношении Сью Шолто.
— Вы уже ходили в ФБР?
— Я не хотел говорить вам об этом. Да, я был там.
— Почему бы вам, Сэм, не оставить дело на их усмотрение? Не могли бы мы хоть на некоторое время забыть о случившемся?
— Понимаю. Мы отправились вместе в поездку, чтобы поразвлечься. Но пока из этого ничего не вышло.
— И никогда не выйдет, — отрезала Мэри с горечью.
— Может быть, я не такой бесчувственный, как мне казалось. Не могу забыть о том, что произошло. А может быть, настоящие события начали развиваться вчера. События, которые затронули меня лично.
— Вас это не пугает? — Ее широко раскрытые глаза испытующе смотрели на меня.
— Да, пугает. Но впредь я буду более осторожным. В конце концов мне в руки попадет кто-то, кого я с большим удовольствием придушу.
— Я содрогаюсь, слушая вас. — Она кисло улыбнулась, невольно притронувшись рукой к своему горлу.
— Я напугал вас? Извините.
Я огляделся, и, убедившись, что наше местонахождение было достаточно уединенно, поцеловал ее. Она прислонила голову к моему плечу, и ее светлые волосы защекотали мое лицо. Обняв Мэри за талию, я почувствовал, как по ее телу пробегает дрожь.
Она подалась ко мне, и мы стояли, тесно прижавшись друг к другу. Я дышал через ее благоухающие волосы. Мне казалось, что она для меня дороже, чем части моего собственного тела. — Не выпускайте меня из объятий, — прошептала Мэри.
— Простите, — раздался голос миссис Тессингер. Она стояла в проходе и улыбалась, глядя на нас с преувеличенной терпимостью.
Мы быстро отстранились друг от друга, и руки Мэри стали автоматически поправлять волосы. А я начал прикуривать сигарету, потом вспомнил, что в спальном вагоне курить не полагалось.
— Я не собираюсь мешать вам, — объяснила миссис Тессингер. — Но не хотели бы вы оба отужинать сегодня вместе с нами?
Мэри посмотрела на меня и хихикнула:
— Сэм, у вас на губах следы помады. Вот здесь. Разрешите, я сотру их.
Носовым платком она потерла мое лицо. А я незаметно поцеловал ее руку.
Ужинали мы вместе с Тессингерами. Тедди Трэск стал с ними совершенно неразлучным и сел на пятый стул, приставленный к столу в проходе. Миссис Тессингер была необычайно оживлена. Ее грудь казалась значительно более пышной, чем прежде, а талия еще более затянутой. Рита сидела у окна с таким видом, будто она была лишней. Время от времени она бросала на мать косые взгляды, полные злобы.
— Я очень надеялась, что вы устроите для нас еще одно представление сегодня вечером, — говорила миссис Тессингер Тедди. — Почему вы бросили нас?
— Не чувствовал себя в форме после неприятных событий вчерашнего вечера. Думаю, у многих настроение было не из лучших. — Он многозначительно посмотрел на меня.
— Вы действительно думаете, мистер Дрейк, что вас и этого солдата хотели преднамеренно отравить?
— Не знаю. Представители властей не разделяют этого мнения.
— Я думаю, мама, мистер Дрейк предпочитает поговорить о чем-нибудь другом. Эта тема, наверное, неприятна для него.
— Опыт действительно был неприятным, — заметил я. — Но сам вопрос не особенно. Впрочем, боюсь, что по этому поводу ничего забавного рассказать не смогу.
— Тедди, расскажите, пожалуйста, мистеру Дрейку и мисс Томпсон ваши знаменитые забавные истории. Этот человек — настоящее сокровище, — добавила она, обращаясь к нам.
— Но мы уже слышали эти истории, мама.
— Уверена, что мисс Томпсон и мистер Дрейк их не слышали. Даже если и слышали, то все равно Тедди их так рассказывает, что вполне стоит их снова послушать. Тедди, я настаиваю.
Неодобрительно улыбаясь, Тедди рассказал длинный и запутанный бородатый анекдот о мужчине, который работал в зоопарке и не мог запомнить названия животных.
Миссис Тессингер во время рассказа тихо хихикала. Рита смотрела в окно. Мэри наблюдала за всеми троими с еле заметной улыбкой на губах.
Он рассказывал хорошо, но я не мог сосредоточиться на рассказе. Что-то продолжало отвлекать мое внимание, какой-то факт, отложившийся в моем подсознании, который я никак не мог вспомнить. Но он казался мне важным, и я старался извлечь его из глубины памяти. Когда Андерсон и мисс Гриин прошли мимо нас по проходу и ее искусственные ювелирные украшения прозвякали, как негромкие карнавальные колокольчики на санях, я, наконец, вспомнил.
Перед смертью Хэтчер сказал об Андерсоне что-то, указывающее на их знакомство. Возможные выводы из этого, значительно укрепленные решительным отрицанием Андерсона такого знакомства, подействовали на меня как неожиданный и ощутимый удар.
Андерсон сел через несколько столиков от нас, повернувшись ко мне своей широкой невозмутимой спиной. В этот момент мне захотелось встать и подойти к нему. Но я остался на своем месте и наблюдал за толстыми белесыми складками на его красноватой шее, думая о том, что творится в этой флегматичной голове, покрытой жидкими, коротко подстриженными волосами.
Мэри нащупала мою руку под столом.
— В чем дело, Сэм? — шепнула она.
— Ни в чем. Просто задумался.
— Вы превращаетесь в какого-то мрачного мыслителя.
— Наверное, это действительно так.
Анекдот закончился, и все, кроме Риты, из уважения к рассказчику рассмеялись. Как бы стараясь убедить себя в своем независимом существовании, она начала торопливо говорить о том, что собирается делать в Ла-Жолле и какие удовольствия ее ждут там. Миссис Тессингер и Тедди обменялись долгими недоуменными взглядами.
Затем Тедди рассказал о своих почти что фронтовых впечатлениях во Франции. Миссис Тессингер напустила на себя девичью манерность. Тедди теперь казался более важным, чем накануне, как будто кто-то раздул его. Но мне он больше нравился, когда был поскромнее.
При первой же возможности мы с Мэри извинились и вернулись в наш спальный вагон. Когда возвратились Андерсон и мисс Гриин, я подошел к нему и сказал, что хочу с ним поговорить.
— О чем речь, старина, — отозвался он. — В любое время. Я слышал, что у вас вчера вечером были неприятности.
— Вот именно, неприятности. Не пройти ли нам в курительную комнату? Как раз сейчас там никого нет.
— Мисс Гриин, с вашего позволения.
— О, не обращайте на меня внимания. У меня есть что почитать — журнал с любовными историями.
Когда мы расположились в курительной комнате и Андерсон раскурил сигару, я начал разговор:
— Рядовой Хэтчер, который погиб вчера вечером, кажется, знал вас. Знали ли вы его?
— Он, должно быть, ошибся. Я уже говорил вам, что не видел его никогда в жизни. — Гладкое, пухловатое лицо Андерсона оставалось невозмутимым. Бледно-голубые глаза настороже.
