В другое время меня бы заинтересовали его разглагольствования, но в тот момент мне надо было подумать о многом другом. Накануне вечером я собирался рассказать обо всем майору Райту. Теперь же понял, что это бессмысленно. У него уже сложилось мнение, и, возможно, было бы пустой тратой времени пытаться разубедить его в нем. Даже если бы я и попытался это сделать, то какую причину мог бы привести в оправдание смерти Хэтчера? И кого из пассажиров можно было бы подозревать?

Мысленно я попытался еще раз проследить всю цепочку событий вплоть до смерти Хэтчера. Моя краткая потеря сознания повисла перед событиями этого вечера как занавес, который искажал всю картину. Воспоминания походили на пустые стаканы, которые, как по волшебству, снова наполнились горячим распирающим ощущением, граничащим с тошнотой, обрывками разговоров, чрезмерным количеством сигарет, неожиданно ярко освещенными лицами: Андерсон, мисс Гриин, Тессингеры, Тедди Трэск, смуглый мужчина в голубом костюме — я все еще не знал, как его зовут. Насколько я мог припомнить, любой из них мог спокойно подойти к бутылке. Она оставалась без присмотра в курительной комнате, по крайней мере, в течение десяти минут, когда мы с Мэри вышли на перрон.

Я подумал, что не следует исключать известных мне людей, хотя в поезде было очень много незнакомцев, которые могли подлить отраву в бутылку. И все же мое сознание должно было за что-то ухватиться.

Сначала рассмотрим тех, подозрения против которых наименее вероятны. Тессингеры. Рита вообще не вызывает подозрений. Очень милая девушка. Крошка в белых носочках, сидящая в коробочке и ждущая, когда кто-нибудь поднимет крышку и выпустит ее на волю. Роль крышки играет, конечно, ее мать. В ней сохранился былой огонь, что стало особенно видно, когда Тедди принялся раздувать угли. Но надо очень поднапрячь воображение, чтобы представить ее в роли уголовницы. Миссис Тессингер была дамой вполне приличной, если не благородной. Она не позволит втянуть себя в шпионство или убийство только потому, что это моветон.

Майор Райт. Достаточно сесть с ним за один стол и посмотреть ему в лицо. Он надувался и важничал, возможно, потому, что у него слишком короткие ноги, но он неплохой человек.

Тедди Трэск. Этот способен выкинуть массу разных трюков как на сцене, так и в жизни. Но он, кажется, не был создан для убийства; хотя бы потому, что наделен большим чувством юмора. А с другой стороны, он не обратил ни малейшего внимания на рядового Хэтчера. И кроме всего прочего, Тедди мне нравился.

Смуглый незнакомец с короткими черными волосами был для меня загадкой и раздражал. Насколько помню, он не проронил ни одного слова ни с одним из пассажиров. И несмотря на это, постоянно высовывался. У меня сложилось впечатление, что он прислушивается ко всему, что происходило вокруг, и все записывал в какой-нибудь маленький черный блокнотик. Я решил, что когда-нибудь загляну в этот воображаемый блокнотик. И предполагал, что мне придется из-за этого подраться с ним.

Мисс Гриин. Ее лицо свидетельствовало о большом жизненном опыте. И не весь он был накоплен на социальных мероприятиях с пирожными или на пикниках в воскресных школах. Мне приходилось видеть неудачников-балерунов и балерин, а также стареющих дам из высшего общества, которые так же отчаянно цеплялись за косметическую молодость, как это делала она. У них были такие же всезнающие глаза. Она выглядела женщиной, которую было трудно провести. Я бы не исключал возможности ее вины, но за преступление она предпочла бы заплатить, считая это менее рискованным, чем убивать самой.

Андерсон. Люди такого типа мне никогда не нравились. Первое впечатление было такое, что он гораздо глупее и менее интересен. Я и сам некоторое время считал его дураком, но он не совсем подпадал под такое определение. Видимо, его добычей становились такие женщины, как мисс Гриин. У него было напускное, туповатое, моложавое выражение, но оказалось, что он разбирается в обстановке. То, что он говорил, по истечении некоторого времени переставало казаться глупостью, хотя оценка смысла не поднималась выше средней. Возможно, главное, что вызывало во мне недоверие к нему, заключалось в его повелительном виде. Хотя все его поведение противоречило такому впечатлению. И все же я чувствовал, что в Андерсоне таилась какая-то скрытая сила. Все это не давало больших оснований подозревать его в убийстве, однако я его не сбрасывал со счетов.

Майор Райт извинился и ушел, проявив некоторое неудовольствие отсутствием с моей стороны интереса к его идеям. Обеденный зал опустел, и старший официант поглядывал на меня вопросительно. Вагон чем-то напомнил мне "Гонолулу-Хауз". Может быть, черными официантами в белых перчатках.

В голову пришла неприятная мысль о том, что, возможно, предрассудки ограничивали мой кругозор в такой же степени, как предрассудки миссис Мерривелл ограничивали ее взгляды. В конце концов, существовали все основания предполагать, что Гектор Лэнд убил Сью Шолто и скрылся, чтобы не отвечать за содеянное. А в нашем спальном вагоне проводник был чернокожим, и я о нем не знал совершенно ничего. Не исключено, что он являлся членом организации "Черный Израиль".

Проводника я застал в конце вагона. Он сидел в одиночестве и настолько погрузился в чтение журнала, что некоторое время не замечал моего присутствия. Потом взглянул на меня, заложив черным пальцем страницу.

Глядя на его морщинистое лицо, выражавшее спокойное достоинство, я почувствовал себя довольно глупо. Я собирался расспрашивать человека про убийство только потому, что он был черным: Но здесь мне помогло то, что я припомнил из разговора с Вэнлессом. Он посоветовал мне поговорить с интеллигентным негром относительно "Черного Израиля".

— Не разрешите ли задать вам парочку вопросов?

Он поднялся, оставив журнал на сиденье.

— Пожалуйста, сэр. Можете задавать любые вопросы. Я и нахожусь-то здесь, в частности, для того, чтобы отвечать на вопросы.

— Мой вопрос не имеет никакого отношения к вашей работе, но для меня важен. Есть тут местечко, где можно спокойно поговорить?

— Мы можем выйти в тамбур, сэр. Сейчас там никого нет.

Он последовал за мной в тамбур, где свистел весенний ветер, потому что двери были наполовину открыты.

— Моя фамилия Дрейк, — сказал я, протягивая ему руку.

Он смотрел на мою руку настороженно, не двигаясь, как на "мину-подарок", которая могла в любую минуту взорваться перед его носом. Потом слегка коснулся моей руки и быстро убрал свою руку, словно боялся ловушки.

— Рад познакомиться с вами, мистер Дрейк. Моя фамилия — Эдвардс.

Он говорил с привычным для негров акцентом, проглатывая окончания слов, чего обычно от них ожидают белые.

Я понимал, что много не добьюсь, если буду чересчур торопиться.

— Мистер Эдвардс, — я произнес слово "мистер" как можно более буднично, — когда-то я работал в газете в Детройте и всегда пытался помогать людям вашей расы. Вы можете поверить мне на слово. Несколько дней назад в Детройте была убита женщина. Негритянка. У меня есть основания считать, что к этой смерти имеет отношение организация под названием "Черный Израиль". Мне не удалось ничего узнать о "Черном Израиле". Не окажете ли вы мне в этом помощь?

— Я не связываюсь с такими вещами, мистер Дрейк. Занимаюсь только своими собственными делами, если не считать нашего Братства.

— Я обратился к доктору Вэнлессу в Мичиганском университете, а тот посоветовал мне побеседовать с интеллигентным негром.

— Профессор Вэнлесс? Я слушал его выступление на собрании в Чикаго. Очень хороший оратор. — Эдвардс заговорил на чистом среднезападном диалекте, обычном для негра, родившегося на Среднем Западе и получившего образование в государственной школе. Я чувствовал, что его сдержанность уменьшается и продолжил расспросы:

— Я знаю только, что "Черный Израиль" — негритянская организация. И подозреваю, что это объединение не в чести у интеллигентных негров. Не могли бы вы рассказать что-нибудь о целях и методах этой организации?