Шана лежала в тени огромного валуна. Девочка была настолько неподвижна, что маленькая ящерица пробежала по ее ноге и принялась греться на солнышке, пристроившись на бедре Шаны, словно это был обычный камень. Мягкий, правда, ну да что с того? Шана не шелохнулась. Она совсем недавно обнаружила нечто необычное и поразительное, а именно — новый способ смотреть на вещи. И если драконы сейчас заметят ее, она потеряет редчайшую возможность проверить новое умение на практике.

Ниже по склону три молодых дракона — назвать их драконя-тами было сложно, ведь они уже почти сравнялись размером со взрослыми, — упражнялись в искусстве смены облика.

В этом занятии ничего нового для Шаны не было. За последние пять лет она сотни раз видела, как Кеман меняет облик. Но ей редко выпадал случай понаблюдать, как это проделывают другие драконы. А сегодня Шана, наблюдая за Кеманом, подметила кое-какие детали, и теперь ей отчаянно хотелось узнать, то ля это его личные особенности, то ли это присуще всем драконам.

Если ей удастся разобраться с этим, ей никогда больше не придется опасаться, что Мире или Рови подкрадутся к ней в измененном облике — под видом двурога или еще чего-нибудь столь же безобидного. Или, что еще хуже, не подкараулят ее, приняв вид камня.

Шана рассредоточила взгляд и расслабилась, словно собираясь войти в транс, но при этом оставила глаза открытыми. А потом, пользуясь тем, что один из драконов, находившихся внизу, как раз принял двуногий облик, осторожно посмотрела на него.

Да, действительно, если пользоваться этим странным способом, когда одновременно видишь и не видишь, становится заметно, что превратившегося окружает что-то вроде радужной тени в виде дракона, — но эту тень можно заметить только уголком глаза.

«Похоже, что я заглянула Вовне, — изумленно подумала Шана. — И как будто вижу, куда делась остальная часть дракона».

Кеман объяснил ей, что, когда дракон принимает облик существа, уступающего ему размерами, он перебрасывает часть себя в некое место, которое драконы называют Вовне. Это было нелегко и требовало большого сосредоточения. Не все драконы обладали достаточной для этого сноровкой. Например, Рови не мог при превращении уменьшиться более чем наполовину.

«А когда он окончательно вырастет, то и совсем не сумеет принять никакого полезного облика, — подумала Шана и тихо засмеялась. — А если он проживет достаточно долго и станет таким же большим, как Отец-Дракон, то вовсе не сумеет превратиться ни во что, кроме небольшого холма. Вряд ли хоть кто-нибудь поверит в двурога размером с длинноноса».

Впрочем, молодые драконы очень неплохо для своего возраста справлялись с превращениями. Они даже могли принимать обе разновидности двуногого облика. Взрослые всегда настаивали, чтобы драконята никогда не смешивали две эти разновидности, хотя Шане всегда казалось, что особых различий между ними нет. Одна разновидность немного постройнее и повыше. Расцветка у них постоянная: очень белая кожа, светло-золотые волосы и зеленые глаза. У второй разновидности расцветка может быть разной, некоторые так и вовсе казались обесцвеченными. Первая разновидность всегда напоминала Шане одного необыкновенно старого и крупного пещерного паука, который как-то попался ей на глаза. У этой бледной разновидности были точно такие же тощие конечности — и такой же полинялый вид — и еще в них чувствовалась такая же темная угроза.

Ну да ладно, это неважно. Так или иначе, но драконы все равно пользовались обоими этими обликами. Они были очень удобны, если нужно было выполнить какую-то ручную работу, или в тех случаях, если требовалось тело поменьше драконьего.

Интересно, а к какой разновидности принадлежит она сама? «Наверное, мы с моей родной матерью относимся ко второй разновидности — вымирающей, как однороги». Алара до сих пор не спешила рассказывать Шане о ее рождении и о ее соплеменниках. Она всегда говорила, что Шана узнает обо всем, «когда будет готова».

Но когда Шана будет готова? Этого Алара не говорила.

Снова задумавшись над старым вопросом, девочка отвлеклась и позабыла, что она пыталась сделать. Как только Шана отвлеклась, драконья тень поблекла и исчезла, и все вокруг приобрело обычный вид.

«А ну-ка, еще раз». Шана постаралась сосредоточиться заново, но попытка не увенчалась успехом. Теперь она видела лишь троих молодых двуногих, отбрасывающих обычные тени — тоже двуногие. И ни следа радужных драконьих теней.

Шана слегка пошевелилась. Ящерица мгновенно соскочила с ее ноги и нырнула в щель среди камней. Ее крохотный мозг был переполнен тревогой. «Нет, для этого требуется слишком большая концентрация. Дело того не стоит», — решила Шана. Лучше уж она будет «слушать» Рови и Мире и отслеживать, когда им захочется превратиться. Они не смогут спрятать от нее свои мысли. От нее — точно не смогут. Кеман не мог их слышать — но он не мог слышать и большую часть животных.

Да, кстати, а где Кеман? Ему сейчас полагалось бы присоединиться к этой группе — ведь его занятия с Аларой уже закончились.

Внезапно Шана — и молодые драконы, находившиеся ниже, — почувствовала сокрушительный удар фантомной боли — и вызванный ею крик.

«Кеман!» Шана узнала названого брата даже по этому бессловесному ментальному воплю. И тут же до нее донесся новый крик боли — на этот раз самый обычный крик, долетевший откуда-то из холмов.

Занимавшиеся подростки тоже утратили концентрацию, и их словно вышвырнуло обратно в драконий облик. Но Шана не добиралась тратить на них ни время, ни силы. Она уже мчалась пo гребню холма со всей скоростью, какой только позволяли добиться две ее ноги.

Первое, что увидела Шана, взбежав на гребень, это Ровилер-на. Он стоял на дне расщелины, сложив крылья и хлеща хвостом по бокам, а шея его была изогнута так, словно Рови смотрел на что-то у себя под ногами. А потом Шана поняла, на что он смотрит, — потому что в воздухе разнесся новый крик боли И эхом зазвенел среди камней. Рови прижал Кемана к земле и вцепился когтями в основание крыльев и передних лап — в тех местах шкура была тонкой и чувствительной. Шана попыталась отсечь волны боли, исходящие от сознания Кемана; она даже представить себе не могла, что кто-то способен испытывать подобную боль и все же не считаться с ней.

— А ну говори, ящерица ползучая! — зашипел Рови, обращаясь к своей жертве. Он аж сощурился от удовольствия, вздыбил гребень и обнажил зубы в грубой довольной ухмылке. — Говори! Признай меня господином! Повторяй за мной: «Я сделаю все, что ты захочешь, великий Ровилерн!» Говори или сейчас поймешь, что до сих пор я только играл с тобой!

— Засунь свой хвост себе в!.. — окончание оскорбительной фразы потонуло в новом крике боли — Рови опять сжал когти. Кеман не собирался сдаваться и подчиняться Рови, но надолго ли могло хватить его решительности?

«Убью гада! Я с него всю чешую спущу!» Шане было не до того, чтобы придавать своим мыслям связную форму. С первого же взгляда на происходящее девочку захлестнула ярость. Весь окружающий мир исчез, и осталась лишь ненавистная цель.

Чудовищная тяжесть сдавила грудь Шаны, глаза заволокло багровой пеленой, и неожиданно она поняла, что рычит, словно разъяренный лупер.

Кеман вскрикнул, и переполнявшая Шану сила вырвалась на волю. Три камня размером с голову девочки вывернулись из земли и в мгновение ока врезались в зарвавшегося наглеца.

У Шаны каким-то чудом хватило самоконтроля и благоразумия не направлять эти камни в голову Рови. Вместо этого они ударили дракона под ребра.

В этот момент Рови находился в довольно неустойчивом положении, и потому сила удара сбила его со спины Кемана и швырнула оземь, едва не вышибив дух.

Рови упал на бок. Он был оглушен и не мог даже слова вымолвить. Все, на что его сейчас хватало, — слабо хлопать крыльями. Кеман тем временем поднялся на ноги, а Шана вместе с потоком камней и земли соскользнула по стенке расщелины и оказалась рядом с названым братом.