Большинство девушек, отвергнутых хозяином гарема, отдавали преуспевающим бойцам, желающим иметь женщину, и мало кто из мужчин бывал так добр со своей женщиной, как Джаред. Серина видела некоторых из этих девушек поутру — плачущих, покрытых синяками и ссадинами. А одну — об этом случае не любили говорить — вообще нашли мертвой. Этим женщинам приходилось рожать каждый год, чтобы произвести как можно больше бойцов для лорда. А когда они уже не могли вынашивать детей, то становились служанками — если, конечно, прежде не умирали при очередных родах. Они стирали белье, драили котлы, убирали комнаты или прислуживали в том самом гареме, что некогда был коротким проблеском света в их жизни.

Такой порядок вещей оказывал достаточно странное влияние на ход событий. Многие «маленькие лебеди», будучи с самого начала уверены, что ни на миг не привлекут внимания лорда, старались как можно реже обращаться к служанкам. Они выбирали себе наряды без украшений, белые или какого-нибудь другого цвета, не доставляющего затруднений при стирке. Они никогда не просили ни о чем, кроме самых простых услуг, и даже сами убирали свои спальни. Серина знала, что прачка проклинает ее за ее алые, пурпурные и изумрудные платья, а уборщицы — за беспорядок, который она вечно оставляла в своей комнате. Но девушку это не волновало. Как бы там ни обернулось, но, во всяком случае, лорд Диран уже обратил на нее внимание. Серина видела это. Она бросалась выполнять приказы лорда прежде, чем это успевали сделать слуги; она предлагала станцевать, когда лорд выглядел слегка уставшим или рассеянным, или танцевала, даже не получив приказа, — стоило лишь заиграть музыке. Серина не раз ловила на себе взгляд лорда Дирана, да и других эльфийских лордов, его гостей. В худшем случае он подарит ее кому-нибудь из этих лордов, когда тот выразит восхищение плясуньей. В лучшем же случае...

В лучшем случае она займет место Ровейны. ' Серина никогда, никогда не позволяла себе даже предположить, что ее ждет будущее женщины для утехи гладиаторов или служанки для черных работ. Это было равносильно предчувствию поражения. А она не проиграет.

Успех же принесет роскошную жизнь не только самой Сери-Не, но и ее родителям. Если повезет, их сделают надсмотрщиками на какой-нибудь отдаленной ферме Дирана — подальше от причуд и капризов лорда.

Серина пересекла внутренний дворик. Пол дворика был застелен ковром, имитирующим траву, — самая совершенная имитация, какую Серине доводилось видеть. Босые ноги девушки беззвучно ступали по ковру. Все рабы ходили босиком, за исключением тех, кто работал за пределами господского дома. Когда-то в детстве Серина спросила отца, почему так заведено. Отец рассмеялся в ответ: «А как далеко ты сумеешь убежать босиком?» — спросил он. Серина так и не поняла, шутит он или говорит всерьез.

За двориком, отведенным для «маленьких лебедей», начинался коридор с таким же ковром и белыми стенами. Здесь жили полноправные наложницы, и их комнаты отделялись от коридора дверями — настоящими деревянными дверями, а не занавесками. Впрочем, большая их часть точно так же была пока закрыта. У наложниц были собственные ванные комнаты, и им не нужно было пользоваться общей купальней, отведенной «маленьким лебедям». Серина намеревалась вымыться, одеться и вернуться на место, опередив своих товарок, которые снова упустят шанс попасть на глаза лорду. Кроме того, ей нравилось купаться в одиночестве. Так она могла выбирать любое мыло и любые притирания, и не приходилось беспокоиться, что ей не хватит полотенца. Да и почему бы, собственно, не прийти пораньше? Делать-то все равно особо нечего.

От большого зала, где любил отдыхать лорд Диран, жилища наложниц отделял лишь мерцающий занавес, сотканный из света, — наглядное напоминание о силе эльфийских лордов. Серебряный, совершенно непрозрачный занавес медленно переливался всеми цветами радуги. Это жидкое сияние не пропускало ни звуки, ни свет. Бесстрашно шагнув через занавес, Серина почувствовала звон в ушах и легчайшее, едва заметное сопротивление. Отец рассказывал, что такие занавесы можно настроить так, чтобы они оглушали или даже убивали того, кто попробует пройти через них, но при его жизни такого не случалось. Серина полагала, что занавес здесь для того, чтобы при необходимости помешать чужакам войти в гарем. Девушке и в голову не могло прийти, что кто-то захочет отсюда убежать.

Как обычно, в этот утренний час Серина оказалась в зале одна. Ее это не беспокоило. Помимо всего прочего, это давало ей возможность потихоньку пробраться во дворец и рассмотреть все изменения, которые произвел за ночь лорд. Он изменял обстановку, пользуясь лишь своей магической силой, и никого не предупреждал о переменах. Самым неожиданным было, когда за ночь лорд вырастил во дворце настоящие джунгли — казалось, что растения поднимаются прямо из пола. Ровейна была в восторге, и все обитательницы гарема целый день играли в пастушек — Диран даже снизошел до того, что сотворил для них пару овечек. На следующее утро вся растительность исчезла.

Серина удивленно осмотрелась вокруг. Сегодня утром в зале обнаружилось одно, но весьма существенное изменение: если прежде мраморный мозаичный пол был светло-зеленым, с узором из нежных цветочков, то теперь он приобрел холодный, насыщенный оттенок ляпис-лазури, а узоры вообще исчезли. Диванные подушки, грудами сваленные вдоль стен, тоже приобрели более яркие и насыщенные тона. С ложем лорда, стоящим в конце зала, на возвышении, произошло то же самое: теперь его обивка была выдержана в тонах дома Дирана — винно-красном и золотом, — а подушка, предназначенная для фаворитки, тоже приобрела красный оттенок. Белые, ничем не украшенные стены остались прежними, но в матовом куполе появился витраж с абстрактным узором в красных, синих, фиолетовых и изумрудных тонах. Солнечный свет, проникая через стекла витража, отбрасывал на темно-синий, с золотыми прожилками пол цветные пятна — повторение того же самого узора.

Серина потеребила затканный золотом воротник. Интересно, что может означать эта перемена? Неужели лорд нако-нец-то устал от нежных тонов? Значит ли это, что он желает более ярких красок?

Легчайший шорох предупредил Серину, что в зале появился кто-то еще. Девушка стремительно обернулась.

На пороге стоял лорд Диран и наблюдал за ее реакцией. Лорд был одет в цвета своего дома. Складки шелковой туники изящно уложены, одна рука на бедре, другая — на изукрашенной драгоценными камнями рукояти кинжала... Ястребиное лицо лорда было непроницаемо спокойным, но Серина прочла в его взгляде некий интерес. Похоже, лорду было любопытно, как Серина восприняла произведенные им изменения.

Девушка тут же склонилась в глубоком реверансе. Юбка кольцом улеглась вокруг — Серина словно опустилась на колено в лужу собственной крови. Так она и застыла, склонив голову и уставившись на бархат платья. Медленные шаги эльфа подсказали ей, что Диран приближается.

— Ты можешь встать, мой лебедь, — снисходительно произнес бархатно-мягкий голос.

«Мой лебедь! — возликовала Серина. — Он назвал меня «мой лебедь»! Лорд возвысил меня!»

Девушка повиновалась. Она выпрямилась так же медленно и изящно, как и склонялась в поклоне. Ее взгляд скользил снизу вверх: бордовые замшевые туфли, мускулистые ноги, обтянутые узкими кожаными брюками, небрежно расстегнутая туника, золотой узор воротника... Выпрямившись во весь рост, Серина не стала оставлять голову покорно склоненной. Вместо этого она вздернула подбородок и взглянула прямо в изумрудные глаза лорда.

— Да, твой дух полон огня, — хмыкнул лорд. Его тонкие губы растянулись в улыбке. — Мне это нравится. Ты носишь мои цвета в надежде обольстить меня, мой лебедь?

— Что же еще может быть моей целью, господин мой? — немедленно отозвалась Серина. — Разве я могу думать о чем-то другом, кроме как служить вашему удовольствию?

— И ты действительно будешь служить моему удовольствию? — Не дожидаясь ответа, лорд притянул девушку к себе и впился губами в ее губы.