Телохранитель посмотрел на Егора, тот кивнул головой. Субординация была соблюдена.

– Да, – почтительно подтвердил человек. – Мы открывали ящики. Кожаной общей тетради в кабинете нет.

– Ничего не понимаю, – пробормотал я. Поднял голову и спросил громче:

– И пистолета нет?

– Нет.

– Ну, как же? – настаивал я. – Странный пистолет с длинным дулом… Деревянная рукоять, по-моему, покрытая лаком…

– Никакого оружия в вашем кабинете нет, – повторил мужчина твердым голосом.

Я откинулся на подушку и закрыл глаза. Глова гудела, как колокол.

– Можешь идти, – сказал Егор. – Да! Врач скоро будет?

– Уже везут, – ответил человек вполголоса.

Вышел из спальни и прикрыл за собой дверь.

– Ничего не понимаю, – сказал я, открывая глаза. Меня начинало лихорадить. – А ты?

– Я пока тоже, – спокойно ответил Егор. – Но ты не переживай, мы разберемся…

– Ты мне веришь? – спросил я уже в который раз.

Егор посмотрел мне прямо в глаза.

– Конечно! – ответил он твердо.

Я с облегчением выдохнул воздух. Меня лихорадило все сильней.

– Дай мне воды или сока, – попросил я.

– Потерпи, – ответил Егор. – Сейчас все привезут из города.

– У меня в подвале есть запас, – начал я, но Егор перебил меня:

– Не стоит его трогать.

Я посмотрел на него, расширив глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Пока ничего, – мрачно ответил приятель. – Есть у меня догадка, только она не очень приятная. Давай не будем пока об этом говорить.

Дверь приоткрылась, в комнату сунулась голова телохранителя.

– Врач прибыл, – доложил он.

Дверь широко распахнулась, и в комнату ворвался человек, одетый в спортивный костюм. Он быстро оглядел нас обоих, выбрал Егора и, не здороваясь, спросил:

– Что это значит?

Егор поднялся с кресла навстречу вошедшему.

– Извините за поздний вызов, – начал он.

– Да уж, – подтвердил врач, и я понял, что он очень сердится. – Вызов поздний. И мне не понравилось, как меня сюда привезли. Вытащили из квартиры, запихали в машину, и все… Это можно назвать насилием над личностью.

– Я постараюсь компенсировать вам все неудобства, – мягко сказал Егор. М повторил:

– Извините нас.

Врач сердито посмотрел на Егора. Для этого ему пришлось слегка задрать голову.

– Ладно, забыли, – проворчал он тоном ниже. – Что тут у вас? Огнестрел?

Он присел на кресло и откинул с меня одеяло. Быстро скользнул взглядом по моему телу, едва прикрытому майкой с трусами, приподнял брови.

– Вы что, сидите на диете? – спросил он недовольно. – По-моему, с ней пора завязывать…

Тут врач поймал мой взгляд и споткнулся на полуслове. Быстро наклонился к моему лицу, оттянул вниз сначала правое нижнее веко, затем левое. Несколько минут он пристально изучал мои глаза, причем, что-то ему сильно не понравилось.

Он схватил мою правую руку и осмотрел ее снизу доверху. Потом так же внимательно осмотрел левую. Положил мои руки на простыню, словно возвращал чужую собственность, и неодобрительно уставился на меня.

– Какие лекарства вы принимаете? – спросил врач брюзгливым голосом.

Я удивился.

– Никакие…

– Ну, да, – язвительно пробормотал врач. – Никакие…

Вздохнул и начал перечислять скучным голосом:

– Снотворное, успокоительное, транквилизаторы, барбитураты…

– Ничего не принимаю! – перебил я его с раздражением. – Не пью я никаких лекарств!

Врач широко зевнул, прикрыв ладонь рот.

– Голова болит? – спросил он.

– Болит, – признался я.

– Резь в глазах?..

– Да.

– Отсутствие аппетита, интенсивное потоотделение, слабая лихорадка, частичная потеря координации, – продолжал перечислять врач тем же монотонным голосом.

– Да, – подтвердил я упавшим голосом.

– Ясно, – подытожил врач.

Еще раз вздохнул и поднялся с кресла.

– Нужно везти его в больницу, – сказал он Егору. – Придется заниматься всерьез.

– Нет! – закричал я и заметался в постели. – Нет!

– В чем дело? – удивился врач.

Я резко сел на кровати и уставился на Егора. Врач испуганно шарахнулся от меня в сторону.

– Егор, ты же обещал! – напомнил я прерывающимся голосом. Меня била крупная лихорадочная дрожь.

– Антон! – начал Егор, но я, не слушая его, замолотил кулаками по кровати и закричал:

– Не хочу в психушку! Не поеду! Ни за что!

– А при чем тут психушка? – удивился врач, опасливо выглядывая из-за плеча Егора.

Я моментально заткнулся.

– А… куда вы меня собираетесь везти? – спросил я недоверчиво.

– В наркологический диспансер! – ответил врач, высоко поднимая брови, словно говорил о само-собой разумеющийся вещи. – Ломка у вас, уважаемый! Обыкновенная наркотическая ломка!

– Что?..

Я так растерялся, что не мог ничего сказать. Только сидел и смотрел то на врача, то на Егора.

Егор в отличие от меня удивленным не выглядел. Он вообще не обращал никакого внимания на происходящее. Стоял, мрачно нахмурившись, и о чем-то напряженно раздумывал. Врач вышел из-за его спины, сделал робкий шажок в сторону моей кровати и тихо спросил:

– Так что вы принимаете? Все равно ведь узнаю…

– Клянусь вам, – начал я так убедительно, как только мог, но меня перебил Егор:

– Я подозреваю, что наркотики ему давали незаметно.

Врач резко повернулся к Егору.

– Вот как! – протянул он задумчиво. Взглянул на меня еще раз, погладил длинными худыми пальцами свой подбородок.

– Это какая-то ошибка, – сказал я неуверенно. – Я живу один…

– Это серьезно? – спросил Егор у врача, не обратив внимания на мои слова.

Врач пожал плечами.

– Трудно сказать. Давали, скорее всего, какой-то галлюциноген. Какой – анализы покажут, на глаз не скажу. Зависимость не сильная, видимо, давали небольшие дозы. Зато налицо побочный эффект: сильное истощение. Галлюциногены вызывают отвращение к еде. Больных, которым приписывают такие средства, обычно кормят внутривенно… К тому же галлюциногены часто провоцируют обезвоживание. А вообще…

Врач еще раз посмотрел на меня и бодро добавил:

– Жить будет. И не таких вытаскивали.

Я снова упал на подушку.

Врач еще о чем-то вполголоса говорил с Егором, а я лежал неподвижно, смотрел в потолок, и думал только об одном: о своей наркотической ломке.

Это невозможно. Этого просто не может быть.

Бред какой-то…

●●●

Бред, не бред, но в больнице я пролежал три недели. Через три недели я взбунтовался и потребовал выписки.

Выписывать меня не хотели, пришлось нажать на Егора, который навещал меня почти ежедневно.

Егор сходил к врачу, провел разъяснительную работу и вернулся в палату с моими вещами.

Я уже говорил, что Егор умеет быть очень убедительным.

– Одевайся, – сказал он и кинул на постель спортивный костюм. – Ты свободен.

– Слава богу! – сказал я кисло.

Вылез из кровати, взял спортивные штаны и неуклюже запрыгал на одной ноге, втискиваясь в них.

– Ты сильно поправился, – констатировал Егор.

Я почувствовал злость. А то я и сам этого не знаю!

– У меня нарушение обмена веществ, – хмуро объяснил я. – Из-за наркотика.

– И что с этим делать?

Я влез в штаны и с трудом натянул на себя майку, которая стала мне тесной.

– Лекарства принимать.

– А без лекарств никак нельзя? – не отставал Егор.

Я с раздражением посмотрел на него. Я вообще стал очень легко раздражаться. Буквально с пол-оборота.

– Я теперь без лекарств и дня не протяну, – сказал я.

– Ну, это мы еще посмотрим, – пообещал Егор.

Я посмотрел на него. Лицо приятеля было непроницаемым.

Мы вышли из больницы, получив от моего лечащего врача толстую пачку рецептов.

– Это все твое? – спросил Егор.

– Мое, – угрюмо подтвердил я.

– Круто, – пробормотал Егор.

Я снова обиделся.

– А как ты хотел? – спросил я с напором. – Сердечная мышца ни к черту! Врач так поражался тому, что она не отказала, что мне хотелось перед ним извиниться! По всем медицинским законам я должен был сдохнуть через десять дней после приема препарата! Не ел же ничего!