Интонация не оставляла места сомнению: Игорь Дмитриевичу мои романы нравились.

– Я ваш горячий поклонник, – заверил меня собеседник.

– Благодарю вас…

– Особенно радует грамотная подача исторических подробностей.

– Благодарю…

– Сейчас, знаете ли, мало кто грешит знанием истории, хотя все рвутся писать исторические романы…

– Спасибо…

– За исключением дам, конечно.

– Да. Игорь Дмитриевич, у меня к вам деликатный вопрос, – удалось, наконец, мне вставить слово.

Собеседник споткнулся, замешкался и рассмеялся:

– Простите, разговорился. Так чем могу вам помочь, Антон Николаевич?

Я побарабанил пальцами по столу, раздумывая, как бы поделикатней приступить к делу.

– У вас работала Наталья Ивановна Егорова?

– Наташа?

Голос собеседника стал грустным.

– Работала, – ответил Игорь Николаевич после небольшой паузы. – Замечательная была женщина. Вы ее знали?

– Заочно, – ответил я очень обтекаемо. – Она мне как-то звонила…

– Да? – удивился Игорь Дмитриевич.

– Да. Она приехала в наш город отдыхать…

Я замолчал.

– Ах, да! – воскликнул собеседник с траурной интонацией. – Да-да! Конечно! Я позабыл, где вы живете!

Он тяжело вздохнул и грустно сказал:

– Такая беда… Утонула Наташа. Месяц назад похоронили.

Я похолодел. Неужели правда? Кто же тогда назначил мне встречу в номере санатория «Солнечный берег»? Кто передал мне эти документы?

– Она говорила, – начал я, взвешивая каждое слово, – что привезла для меня документы, касающиеся моего прадеда.

– Вот как? – удивился директор архива.

– А вы об этом ничего не знали?

– Ничего, – ответил собеседник. Судя по его тону, он действительно растерялся. – Что за документы?

Я снова побарабанил пальцами по столу. Осторожно, Антон, очень осторожно на поворотах!

– Я не знаю, – солгал я. – Я не успел ее увидеть. Значит, в институте не находили никаких документов, связанных с моим прадедом?

– По крайней мере, я об этом ничего не знаю, – ответил Игорь Дмитриевич.

– А могло быть так, что Наталья Ивановна… как бы это сказать…

Я замялся и умолк.

– Нашла документы сама и решила их тайно вынести из института? – договорил собеседник.

– Скажем по-другому: решила ознакомить с ним наследника. То есть меня, – смягчил я острые углы.

Игорь Дмитриевич долго молчал.

– В принципе, такие случаи у нас бывали, – сказал он мрачно. – Но Наташа!..

Он подумал еще немного.

– Не могу вам ответить определенно, – сказал он, наконец. – Воровать документы у Наташи не было никакой необходимости. Ее муж, знаете ли, весьма небедный человек. Он и институту помогал… Нет, продавать архивные папки Наташе не было смысла. Может быть, она хотела сделать вам приятное? Насколько я помню, Наташа ваши книги читала. И они ей нравились. Но опять-таки не понимаю, почему она это сделала за моей спиной? Неужели она не могла поставить меня в известность и попросить разрешения вывезти на время документы из города?

– А вы бы позволили? – спросил я.

Собеседник поперхнулся.

– Не знаю, – ответил он неуверенно. – Обычно не позволяю. Но, возможно, в этом случае сделал бы исключение.

Он немного подумал и спросил:

– А документы в ее номере нашли?

– Не знаю, – ответил я.

– Чудеса, – пробормотал Игорь Дмитриевич.

Я тяжело вздохнул.

– Ну, что ж, спасибо вам за помощь.

– Не за что, – ответил собеседник, но я понял, что он думает совсем о другом. О тех самых документах, которые, возможно, увезла с собой его бывшая подчиненная.

– Всего доброго, – сказал я.

И отключил телефон.

Остаток дня я провел, сидя у камина. Мне все время казалось, что кто-то стоит за моей спиной, и я время от времени резко оборачивался назад. Но кабинет был пуст, населявшие его призраки существовали только в моем больном воображении.

Я отправился спать очень рано. День выдался не то чтобы трудный, но какой-то изматывающий. Чрезвычайно изматывающий, несмотря на то, что я не написал ни одной страницы.

«Издатель меня в порошок сотрет», – подумал я мрачно. Именно подумал, а не сказал вслух. И ужасно обрадовался своей адекватности.

Я принял перед сном таблетку «донармила», попытался почитать какую-то книжку, валявшуюся на полу возле кровати, но скоро понял, что ничего не воспринимаю. Взгляд прилежно скользил по печатным строчкам, но мозг заблокировался пожарным занавесом и отказывался реагировать на внешние раздражители. Что ж, и так бывает.

Я отбросил книжку, выключил ночник и обхватил подушку двумя руками. Сплю я всегда на животе. Психологи говорят, что в такой позе обычно спят люди скрытные и не слишком коммуникабельные. Да, наверное, это моя краткая характеристика. Может, прав Егор и гороскопы вовсе не такая глупость, какой они мне кажутся? Не знаю.

Сон подкрался из-за угла, незаметно накрыл меня мягким, пуховым одеялом. Я провалился в глубокую черную яму и, падая, ненароком угодил в то место, которое греки именуют «подземным царством».

Передо мной простиралась широкая неподвижная река. Противоположный берег тонул в густом черном тумане, над рекой поднимался белесый мертвый пар. «Жуткое место», – подумал я, и невольно оглянулся, прикидывая, нельзя ли вернуться обратно.

Но вокруг, насколько хватало взгляда, меня окружали остроугольные неприветливые скалы, и найти в них лазейку, ведущую к миру живых, не было никакой возможности.

«Придется ждать перевозчика», – подумал я. Уселся на прибрежную гальку и принялся терпеливо ждать.

Перевозчик явился через некоторое время, которое я затруднился определить. Возможно, через десять минут, возможно, через час, возможно, через век. В этом месте время не имело никакого значения. Уже не имело значения.

Лодка материализовалась из белесого пара незаметно, словно соткалась из серых струек, поднимающихся над водой.

Я встал на ноги, отряхнул брюки и сощурил глаза, пытаясь разглядеть перевозчика. Кажется, греки называли его Хароном. Лодка приближалась ко мне совершенно беззвучно. Сквозь серый туман, стелившийся над рекой, проглянули темные доски, такие старые и гнилые, что было непонятно, как они еще держатся на воде. Из того же дерева, вероятно, был создан и корабль-призрак. «Летучий Голландец», обреченный вечно скитаться по морям и приносить гибель всем морякам, встретившимся на его пути.

По моим рукам пробежали колючие холодные мурашки.

В лодке был только один пассажир. Сначала мне показалось, что это фигура мифического перевозчика Харона, переправляющего души умерших на берег, с которого нет возврата. Но затем я увидел, что в лодке находится человек, которого я меньше всего ожидал здесь увидеть.

Призрачная фигура, которую я видел, была женской.

Лодка приблизилась ко мне настолько, что я смог разглядеть не только ее силуэт, но и лицо, доселе скрытое широкополой шляпой. Женщина подняла голову, из-под вуали блеснули длинные, как у египтянки, глаза.

– Я жду, – сказал женщина, не разжимая губ. – Иди сюда.

И мертвое эхо подхватило ее слова.

Я вынырнул из сна, как из морской глубины, жадно хватая легкими воздух.

Минуту сидел на постели, пытаясь отдышаться. Сердце выбивало невероятной сложности ритмы, которые я никогда не смог бы повторить, на лбу выступила испарина.

Черт! Приснится же такое!

Я упал на подушку, не закрывая глаз. Вечером я не задернул штору, и луна светила в мое окно мертвым бледным светом.

Тихо. Страшно.

Некоторое время я пытался успокоиться и вернуть сон. Но сон, вспугнутый кошмаром, отлетел от моей постели, и поймать его в силки можно было только с помощью снотворного.

«Придется идти на кухню», – подумал я.

Машинально отметил, что именно подумал, а не произнес вслух, и снова похвалил тебя за адекватность.

Кряхтя, вылез из теплой постели и побрел вниз. Включил свет, открыл холодильник и достал с боковой полочки упаковку снотворного. Две таблетки за одну ночь – это, конечно, круто, но я должен выспаться. Должен хотя бы потому, что завтра мне предстоит наверстать все, что я не доработал в последнее время.