Теперь я терзался мыслью, стоило ли позволять чужаку, даже самому дружелюбному, подниматься на корабль. Кто знает, что означало его странное поведение...

Но у меня начали появляться догадки. Я, кажется, понимал, чего он хочет и чем все это может кончиться. Сделать было ничего нельзя — оставалось только ждать подтверждения.

На девятнадцатый день Элари снова встретил меня в коридоре. На этот раз встреча была совсем короткой. Он тронул меня за рукав, грустно покачал головой и, пожав плечами, удалился.

Вечером он ушел к себе в каюту, а к утру был уже мертв. Очевидно, он тихо умер во сне.

— Думаю, мы никогда его, беднягу, не понимали,— сказал Виллендорф, когда мы отправили тельце в космос.— Может, он слишком много ел?

— Нет,— ответил я.— Дело не в этом. Он был просто одинок. Не стал одним из нас.

— Нуда, он же отделился от тою группового разума,— вновь подал голос Виллендорф.

Я покачал головой:

— Не совсем. Причины создания группового разума кроются глубоко в психологических и физиологических потребностях этого народа. Невозможно так просто стать независимым и жить как отдельная личность, если ты часть единого организма. Элари в какой-то степени понял, чем мы, земляне, отличаемся от его народа, но не мог жить без общего разума, как бы ни хотел.

— Он не выносил одиночества?

— Не выносил, после того как его народ образовал гештальт-структуру. Независимости он научился у нас. Но все-таки не ужился с нами. Он мог существовать только как часть целого. Он понял свою ошибку, когда оказался здесь, на корабле, и попытался поправить дело.

Виллендорф побледнел:

— Вы о чем, сэр?

— Вы знаете о чем. Когда он подходил и пристально смотрел в глаза, он пытался создать новый гештальт — из нас! Пытался связать нас воедино, как был связан его народ.

— Что ж, у него не получилось,— с чувством сказал Виллендорф.

— Разумеется, не получилось. У людей нет того, что заставило соединиться народ Элари. Вскоре он понял это, когда ему не удалось создать связь с нами.

— У него не получилось,— повторил Виллендорф.

— А потом у него иссякли силы,— мрачно сказал я, чувствуя тяжкий груз вины.— Он был как орган, изъятый из живого тела. Тот может немного прожить сам по себе, но не бесконечно. Элари не смог найти новый источник жизненных сил — и умер.— Я с горечью опустил взгляд на собственные руки.

— Что напишем в медицинском отчете? — спросил молчавший все это время корабельный врач Томас.— Как объясним, отчего он умер?

— Напишем — от недоедания,— сказал я. 

Кармайклы всегда были довольно упитанным семейством: всем четверым отнюдь не помешало бы сбросить по нескольку фунтов. А тут в одном из магазинов «Миля чудес», принадлежащем фирме по продаже роботов, как раз устроили распродажу: скидка в сорок процентов на модель 2061 года с блоком слежения за количеством потребляемых калорий.

Сэму Кармайклу сразу же пришлась по душе мысль о том, что пищу будет готовить и подавать на стол робот, не спускающий, так сказать, соленоидных глаз с объема семейной талии. Он с интересом поглядел на сияющий демонстрационный образец, засунул большие пальцы рук под свой эластичный ремень и, машинально поглаживая живот, спросил:

— И сколько стоит?

Продавец, сверкнув яркой и, возможно, синтетической улыбкой, ответил:

— Всего две тысячи девятьсот девяносто пять, сэр. Включая бесплатное обслуживание в течение первых пяти лет. Начальный взнос всего двести кредиток, рассрочка до сорока месяцев.

Кармайкл нахмурился, представив свой банковский счет. Потом подумал о фигуре жены и о бесконечных причитаниях дочери по поводу необходимости соблюдать диету. Да и Джемина, их старая робоповариха, неопрятная и разболтанная, производила жалкое впечатление, когда к ужину бывали сослуживцы.

— Я возьму его,— сказал он наконец.

— Если пожелаете, можете сдать старого робоповара, сэр. Соответствующая скидка...

— У меня «Мэдисон» сорок третьего года.— Кармайкл подумал, стоит ли упоминать о неустойчивости рук и значительном перерасходе энергии, но решил, что это будет лишнее.

— Э-э-э... Думаю, мы можем выплатить за эту модель пятьдесят кредиток, сэр. Даже семьдесят пять, если блок рецептов все еще в хорошем состоянии.

— В отличнейшем! — Здесь Кармайкл был честен: семья не изменила ни единого рецепта в памяти машины.— Можете послать человека проверить.

— О, в этом нет необходимости, сэр. Мы верим вам на слово. Семьдесят пять, согласны? Новую модель доставят сегодня вечером.

— Прекрасно! — Кармайкл был рад избавиться от жалкой старой модели сорок третьего года на любых условиях.

Расписавшись в бланке заказа, он получил копию и вручил продавцу десять хрустящих купюр по двадцать кредиток. Глядя на великолепного робостюарда модели шестьдесят первого года, который скоро станет их собственностью, он буквально ощущал, как тает его жировая прослойка.

В 18.10 он вышел из магазина, сел в свою машину и набрал координаты дома. Вся процедура покупки заняла не больше десяти минут. Кармайкл, служащий второго уровня компании «Норманли траст», всегда гордился своим деловым чутьем и способностью быстро принимать четкие решения.

Через пятнадцать минут машина доставила его к подъезду их совершенно изолированного энергоавтономного загородного дома в модном районе Уэстли. Кармайкл вошел в опознавательное поле и остановился перед дверью, а машина послушно отправилась в гараж за домом. Дверь открылась. Тут же подскочивший робослуга взял у него шляпу и плащ и вручил стакан с мартини.

Кармайкл одобрительно улыбнулся.

— Отлично, отлично, мой старый верный Клайд!

Сделав солидный глоток, он направился в гостиную поздороваться с женой, дочерью и сыном. Приятное тепло растекалось по всему телу. Робослуга тоже, конечно, уже устарел, и его следовало бы заменить, как только позволит бюджет, но Кармайкл чувствовал, что ему будет сильно недоставать этой старой позвякивающей развалины.

— Ты сегодня позже обычного, дорогой,— сказала Этель Кармайкл, как только он вошел.— Обед готов уже десять минут назад. Джемина так раздражена, что у нее дребезжат внутренности.

— Ее внутренности меня мало волнуют,— ровным голосом ответил Кармайкл.— Добрый вечер, дорогая. Добрый вечер, Мира и Джой. Я сегодня чуть позже, потому что по дороге домой заехал в магазин Мархью.

— Это где роботы, пап? — отреагировал сын.

— Точно. Я купил робостюарда шестьдесят первого года, которым мы заменим Джемину с ее дребезжащей электроникой. У новой модели,— добавил Кармайкл, поглядев на пухлую юношескую фигуру сына и более чем упитанные — жены и дочери,— есть кое-какие специальные блоки.

Обед, приготовленный Джеминой по излюбленному всеми меню на вторник, был, как всегда, великолепен: салат из креветок, суп со стручками бамии с кервелем, куриное филе с картофелем в сметане и спаржей, восхитительные пирожки со сливами на десерт и кофе. Покончив с едой и почувствовав приятную тяжесть в желудке, Кармайкл подал знак Клайду, чтобы тот принес марочный коньяк — его любимое послеобеденное средство от несварения. Затем откинулся в кресле, смакуя тепло и покой дома, за окнами которого бился хлесткий ноябрьский ветер.

Приятное люминесцентное освещение окрасило гостиную в розовые тона: по мнению экспертов, к которому они пришли в нынешнем году, розовый свет способствовал пищеварению. Встроенные нагревательные секции в стенах исправно излучали калории, создавая тепло и уют. Для семейства Кармайклов наступил час отдыха.

— Пап,— неуверенно спросил Джой,— а как насчет той прогулки на каноэ в следующий выходной?..

Кармайкл сложил руки на животе и кивнул.

— Я думаю, мы тебя отпустим. Только будь осторожен. Если я узнаю, что ты и в этот раз не пользовался эквилибратором...

Раздался звонок у входной двери. Кармайкл поднял брови и шевельнулся в кресле.