Но Бен отказался, ему хотелось хорошенько обдумать случившееся. Он знал, что потерпевший кораблекрушение жив, и жалел его, но ни секунды не сомневался, что нужно закончить начатое дело. Вот только он не мог придумать, как объяснить всем, что инопланетянин существует. Он рассказал о нем писателю, но тот заявил, что не верит этим байкам. Он даже сочинил историю, но никто не отнесся к ней серьезно.

Бену почти удалось уговорить себя, что инопланетянин сказал правду и у него нет ни единого шанса покинуть Землю или связаться со своим народом. Потом ему неожиданно пришла в голову очень неприятная мысль. Вне зависимости от того, скольким людям, живущим в районе Тейтвилля, инопланетянин проник в мысли, вряд ли он получил внятное представление об атомных бомбах и ядерном топливе. Зато за пределами Тейтвилля такое знание вполне доступно. И, значит, у инопланетянина может появиться надежда вернуться домой. Там он обязательно расскажет про дикарей, которых встретил на чужой планете. И это будет началом конца всего человечества.

Бена охватило беспокойство, когда в Лос-Аламосе и Хан-форде, штат Вашингтон, появилась странная болезнь. Все считали, что она вызвана радиацией. Но время от времени кто-нибудь находит крепко спящего старшего техника или ведущего специалиста по теории радиации. У них ровный пульс, спокойное дыхание, и никаких внешних признаков болезни обнаружить не получается. Они просыпаются примерно через сутки и могут вспомнить только то, что погружению в сон предшествовало неприятное ощущение и холодное прикосновение к вискам.

Пока таких случаев насчитывается не больше дюжины. И что странно, ее жертвами становятся люди, обладающие секретной информацией.

В последнее время Бен стал плохо спать. Его не отпускает тревога.

Хотя ужасный шум в темноте производил всего лишь бог росы, Фанес позволил себе открыть глаза. Потом он слегка приподнялся. Над койкой Болеса горел приглушенный свет, и тот торопливо собирал мешок для визита в торговый центр на Лэмпианских холмах. Еда, фляги и другие товары, чтобы обменять все это на волокно ллосса, которое на Земле стоило на вес платины.

Фанес извиняющимся жестом поднял руки, когда тот резко повернулся к нему. Более негодующе фыркнул.

— Это всего лишь один из богов,— пренебрежительно сказал он,— Они всегда шумят перед рассветом.

Фанес сделал вид, что глупо ухмыляется, словно только что проснулся. Он был в курсе существования бога росы. С мозгами у него было лучше, чем у Болеса, и во всем, что имело хоть какое-то значение на Ориксе, он разбирался лучше его, хотя пробыл на маленькой планете всего пять месяцев. Благодаря своим познаниям он не спал уже несколько часов, лихорадочно размышляя, не лучше ли из общих соображений прикончить Болеса сегодня утром. На то была причина, но ему хотелось посмотреть на Болеса, вернувшегося с Лэмпианских холмов, где ему предстояло обнаружить, что торговый центр обращен в пепел, от деревушки хонки остался лишь черный шрам на зеленой поверхности Орикса, а корабль, доставляющий припасы, успел улететь.

Было бы забавно посмотреть, как Более пытается прожить на Ориксе без припасов с Земли до того момента, как прилетит следующий корабль. Фанес решил не убивать его сегодня, пусть сначала узнает, какой он глупец. Между тем Более смотрел на него свысока.

— Я знаю,— зевнув, ответил Фанес. — Но сегодня утром шум заметно громче, чем обычно. Интересно...

— В инструкциях сказано, что не стоит связываться с местными обычаями и религией,— сурово заявил Болес.— Нам не платят за проявление интереса. Кончай заниматься ерундой.

Более проверил оборудование по списку. Потом бросил взгляд на приборную панель и в строгом соответствии с правилами принялся переписывать показания в вахтенный журнал. Температура. Влажность — всегда от 97 до 100 процентов днем, но иногда снижается до 90 процентов ночью. Ионизационная константа воздуха. Фанес с иронией наблюдал за пылом Болеса. Много им будет толку от этих наблюдений!

— Я разберусь с журналом, Более,— нетерпеливо сказал он.— У меня будет возможность им заняться, когда ты уйдешь.

— Пока я здесь, заполнять журнал по инструкции должен я,— упрямо возразил Болес.— А когда меня нет — правила говорят, что это должен делать ты. Достаточно выполнять инструкции, Фанес, и все будет в порядке.

Дьявольский шум, который создавал бог росы в джунглях, становился все громче. Ни один человек, говорилось в «Инструкциях для Орикса», никогда не видел бога росы. Но местные божества играли важнейшую роль в жизни хонки, и продолжение успешной торговли требовало уважать их верования.

— Будь они прокляты! — бросил Фанес с иронией, внешне при этом выказывая раздражение.— Как жаль, что инструкции не позволяют человеку бороться с шумом. Трудно переносить, когда каждое утро тебя будит какой-нибудь бог хонки, голос которого подобен вою шестнадцати пароходных гудков — причем у каждого своя тональность.

Более, одетый в водонепроницаемый комбинезон, пожал плечами. На Ориксе, где никогда не идет дождь, все равно приходилось носить непромокаемую одежду.

— Послушай меня! — твердо сказал Болес.— Ты должен это понять! До того как был построен форт, на Ориксе находился исследовательский отряд Компании. Ты же читал отчеты. Они изучали планету и поведение аборигенов, а потом оставили инструкции для нас, работников форта. Они написали хорошие инструкции. Если им следовать, с тобой ничего не случится. Точно так же и в отношениях с хонки.

Хонки каким-то образом сообразили, что нужно делать, чтобы все шло гладко. Они пришли к своим выводам не научными методами, а как люди в далекой древности. Нет, они не стали называть эти правила инструкциями. Они назвали их религией. Однако сработало. Для хонки религия оказалась хорошей инструкцией, и лучше ей не противоречить. Тогда у тебя не будет никаких неприятностей.

— Уверяю тебя,— скептически сказал Фанес,— я не стану убеждать хонки стать атеистами.

— Да,— кивнул Болес.— И это тоже. Не убеждай.

Более застегнул молнию комбинезона. Затем он занялся многочисленными ремнями, на которых крепилось необходимое оборудование. Фанес наблюдал за ним, с трудом скрывая улыбку. Значит, ему не следует противоречить религии хонки?

Окна форта задрожали, когда бог завыл особенно громко. Он, Фанес, знал относительно религии хонки такое, о чем Более даже не подозревал. Очевидно, исследовательский отряд тоже не владел этой информацией. Боги, ревущие в темноте, могли вызвать любопытство даже у людей вроде Фане-са, всегда презиравшего такие глупости, как религия и инструкции. Фанес получал особое удовлетворение, нарушая все ограничения относительно хонки под самым носом у Болеса. Он установил камеру со вспышкой, которая реагировала всякий раз, когда бог росы начинал реветь, так что у Фа-неса имелась его фотография.

Ослепительная вспышка напугала бога. Он бросился бежать и врезался в ствол дерева. Кристалл с его изображением лежал в кармане пижамы Фанеса, а рядом с деревом он нашел сувенир религии хонки. Он оторвался от головного убора бога росы. Фотография показывала, сколько таких сувениров украшало этот убор. Поэтому Фанес и планировал убийство на утро, однако окончательного решения так и не принял. Перспективы могли легко вскружить человеку голову.

Фанес мыслил с удивительной ясностью и тщательно продумал свой план. Он получился великолепным. Фанес искренне жалел, что никто никогда о нем не узнает. Однако в плане возникло два неожиданных изменения — одно было вызвано полученным по радио сообщением, а другое определялось решением Болеса отправиться на Лэмпианские холмы.

Теперь Фанес, если ему захочется, может оставить Болеса в живых, чтобы тот осознал, в какое серьезное положение угодил. Когда Болес вернется, а это произойдет не раньше чем через шесть дней, он все поймет. Быть может, не все, но сувенир — небольшой, оставленный на полке там, где его нельзя не заметить,— позволит ему восстановить по частям всю историю, пока он будет вести безрадостную жизнь на Ориксе и ждать, когда прилетит другой корабль.