В темноте я натыкался на предметы, стараясь не сбиться с правильного направления. Не мешало бы по дороге из дворца проявить большую наблюдательность, но тогда мне и в голову не приходило, что придется возвращаться в одиночку. Я добрался до стены и принялся ощупывать ее в надежде отыскать нужную мне панель. Я простукивал стену, прислушиваясь, не раздастся ли гулкий звук. Мысль о том, как справиться с державшими щит тяжелыми засовами, меня пока не посещала.

Судя по звуку, стена всюду была сплошная. Я шарил вдоль нее, ожидая наткнуться на петли, трещины и другие признаки вставного участка, но ничего не находил. Повторный проход без света опять ничего не дал. Я уткнулся в угол и вернулся. Стена состояла из тяжелых шершавых плит, на поверхности которых мне попадались только шляпки гвоздей и заусеницы.

Нужно найти свет. Я вспомнил о фонарике своего преследователя, который лежал сейчас под лестницей. Или найти фонарь, или ждать до утра, когда сквозь закрытые щитами окна пробьются солнечные лучи. Или продолжать возиться в темноте.

Двигаясь очень медленно и каждый раз ощупывая пол впереди, прежде чем сделать шаг, я направился туда, где, по моему разумению, находился люк. Очень не хотелось неожиданно наткнуться на него и провалиться. С проклятиями я пробирался во мраке, стукаясь то ногами, то головой. В темноте слышался только звук моего дыхания и скрип ботинок. Наконец я нашел люк, когда, обшаривая руками пространство перед собой, поцарапал палец о крышку.

Я наугад ступил на лестницу и спустился по ней. Стараясь не наткнуться на тело, я поставил ногу подальше от лестницы. Ступня попала на что-то мягкое, я тут же отдернул ее и подался в другую сторону.

Как ни противно мне было это занятие, все же пришлось наклониться и пошарить руками по сырому, склизкому грунту. Здесь имелись и лужицы грязной воды, и круглые камни, и дохлая крыса, а один раз из-под моей ладони, извиваясь, улизнуло нечто живое. Я обыскал землю вокруг трупа, а потом и под ним. Тело показалось мне непомерно тяжелым, когда я оттаскивал его в сторону, и в висках снова застучала кровь. Следовало поостеречься: нужно еще так много успеть, прежде чем я смогу расслабиться как заслуженный инвалид.

Примерно через час поисков я нашел фонарик. Он лежал у стены в двадцати футах от лестницы. Схватив его, я щелкнул выключателем, и лампочка загорелась. Стекло потрескалось, но приборчик работал. Хорошо, что грунт в туннеле вязкий.

Спустя пару минут я уже снова топтался возле деревянной стены и просматривал швы на свету. Проход обнаружился почти сразу всегда проще, когда знаешь, что искать. Я надавил на плиту, но она оказалась такой же неподатливой, как и остальные. Требовалось найти что-нибудь такое, чем можно ее сдвинуть.

Направив свет фонаря на ближние ящики, я снова приступил к поискам. Если повезет, где-то должен заваляться лом, которым вскрывали крышки ящиков. Я протискивался в узкие проходы между высокими штабелями. В дальнем углу в куче ломаных досок валялись кое-какие инструменты: гвоздодер, большие клещи, ржавые ножницы по металлу и среди них — пятифутовый лапчатый лом. Невероятная удача! Как раз то, что мне нужно.

Я сунул конец лома в щель сбоку от плиты, прикидывая не привлечет ли шум чьего-либо внимания. Вдруг здесь остался кто-то из Организации? Если так, то меня узнают. Это не имело особого значения, да и выбора у меня не было. Я налегал на лом, расщепляя дерево.

С тяжелым инструментом дело подвигалось быстро. Через пять минут двенадцатидюймовая доска уже висела на паре верхних гвоздей. Забрав лом с собой, я приподнял доску и протиснулся в проход. Боковые коридоры, в которых можно заблудиться, здесь отсутствовали. Я быстро добрался до двери в комнату, где встретил Миша и Гро. Дверь была наполовину распахнута. Я заглянул в комнату, осветив ее фонарем. Пусто. Интересно, куда подевались «стенные крысы»? Я ожидал застать здесь хоть кого-нибудь из них.

Стоило войти в дверь, как на плечи упали веревки, прижав руки к телу. Меня потащили спиной вперед и швырнули на стол. Изогнувшись, я рванулся прочь, фонарь и лом с грохотом покатились по полу. Фонарик тускло светил в дальний угол, и я не мог видеть напавшего. Веревки туго опутали мою грудь. Меня рывком повалили обратно на стол. Теперь я оказался прижат к жесткой поверхности: продеваемые под столом и затягиваемые там веревки трещали. Другой веревкой крепко спутали ноги. Я сопротивлялся, брыкался, высвободил одну ногу, но меня удержали. Новая веревка обвила мне шею, и я уже решил, что меня собрались задушить, но в последнее мгновение веревку ослабили, чтобы дать мне возможность дышать.

— Хочешь, затяну? — злорадно проскрипели мне в ухо.— Лежи тихо и не дергайся.

Повторять не потребовалось: я не шевелился. Интересно, чья это работа: Организации или герцогской охраны? Возможно, если подождать и помалкивать, удастся это выяснить.

Перед глазами маячил только затянутый паутиной потолок. Свет заколебался и направился мне в лицо. Разглядеть, кто держит фонарик, не получалось.

— Ах, так это стукач,— произнес бесстрастный голос— Ну и наглость — явиться сюда! Чего тебе здесь надо, стукач? Наверное, задумал выдать остальных ребят?

— Пошевели мозгами. Я пришел завершить дело, ради которого...

Меня с силой ударили по голове. Последовала долгая пауза. В ушах звенело. Свет погас. Зашаркали ноги. Чиркнула спичка, загорелась тусклая свеча.

— Я видел, как ты убил Миша,— тихо изрек голос— Хоть ты и сильный парень, но я тебя одолел. Любо-дорого было посмотреть, как ты растянулся там. Сейчас я тебе что-нибудь отрежу, а потом посмотрю, как тебе понравится каленое железо. Миш как раз так и сделал бы. Правда, я не такой хороший мастер, как он.

— Меня самого едва не убили во время той облавы,— произнес я, надеясь убедить его отпустить меня. Не хотелось снова убивать.

Было слышно, как он точит нож. Тень на потолке ритмично раскачивалась, когда он водил лезвием по камню. Похоже, этот тип — настоящий псих.

Руки у меня были привязаны к телу, предплечья опутывала веревка. Постепенно мне удалось сдвинуть ее к локтям. Пошарив по ней, я не нашел узлов. Неплохо бы еще ослабить петлю на шее, но дотянуться так далеко не получилось.

— Развяжи меня,— крикнул я.— Я не доносчик. Я только что пришел из-за города с Гастоном.

Скрежет прекратился.

— И где Гастон?

Я не торопился с ответом.

— Его убили. Часовой...

Смех головореза напоминал хриплое кудахтанье.

— Ага. Твоя работа, верно? — Его голос зазвучал жестче: — Мой нож ответит и за Гастона, и за Миша, и за других.

Ничего не поделаешь. Я пошевелил запястьем, пистолет с отчетливо слышным в тишине щелчком выскочил в ладонь.

— Что это?

Скрипнул стул, зашуршали шаги. Мои руки спокойно лежали на столе, маленькое оружие я прижал к ладони большим пальцем. Свет приблизился, и в слабом сиянии свечи я разглядел человека — седая щетина на впалой щеке, близко посаженные глаза, косматые волосы. Хорошо бы поближе. Я стукнул левой рукой по столу, звук отдаленно напоминал первый щелчок.

— Уж и пошевелиться нельзя,— заскулил я. Казалось, он немного успокоился и шагнул ко мне.

— А ты ловкий парень...

Больше он ничего не успел сказать. Взметнулся пистолет, и жизнь моего мучителя угасла вместе со свечой. Грохот и треск эхом прокатились по комнате и стихли. Я снова оказался один в полной тишине.

Только теперь я расслабился и обмяк, точно из меня высосали последние остатки энергии. Искушение заснуть казалось почти неодолимым. Но веревка сдавливала горло, и требовалось избавиться от пут. Вытягиваясь и изгибаясь, я принялся освобождаться от веревок. Как же изменились мои реакции за две недели, прошедшие с тех пор, как Винтер похитил меня на улице Старого города! Оскорбленный грубостью обращения, я почитал себя безрассудно смелым, размахивая пистолетом перед носами у своих похитителей.

Сегодня, когда на меня из мрака упали веревки, мысль о неизбежности нового убийства возникла мгновенно. Связанный, я не особенно переживал, уверенный, что смогу освободиться. И только одно не давало мне покоя: через несколько минут, если повезет, я лицом к лицу встречусь с диктатором в его логове.