Тимур поморщился и сказал:

— Майя, ты не права, за это нельзя благодарить.

Майя удивленно посмотрела на него и спросила:

— Почему? Что ты имеешь в виду?

— Когда человека благодарят за какой-то поступок, предполагают, что он мог поступить и как-то иначе, — пояснил Тимур. — Ну, я помог Сереже по матанализу. По-моему, это естественно — помочь товарищу.

Ребята молчали, стараясь осознать смысл сказанного Тимуром. Первой заговорила тихая Лена Кузнецова.

— Молодец, Тимур! — сказала она. — Вот когда у нас все будут думать и поступать так, тогда и наступит настоящий коммунизм!

— Слышали — вчера два «Электрона» вывели! — сообщил Сережа в перерыве после первой пары. — Это такой новый вид научного спутника для изучения магнитосферы и радиационных поясов.

— Сразу два? — удивилась Лена. — А зачем?

— Эх, ты, — укоризненно сказал Коля. — Это же дошколенку понятно. У них орбиты-то разные. Один внешнюю сторону радиационного пояса изучает, а второй — внутреннюю.

— И что, их одна ракета выводит? — удивилась Лена.

— Конечно, одна. И что здесь такого?

— Слушайте, ребята, есть идея! — сказал Сережа. — Пошли сегодня вечером спутники смотреть. Может, и «Электроны» увидим.

— По радио говорили, что «Электроны» от нас не видны, — сказал Гриша.

— Очень даже видны! — заспорил Коля. — У меня ежегодник есть, там все орбиты указаны…

— «Электронов» не может быть в твоем ежегоднике, — справедливо заметил Тимур. — Если их только вчера запустили.

— Но запуск же еще в прошлом году планировался!

— Ну так что — идем спутники смотреть? — спросил Сережа. — У Коли бинокль есть.

После занятий, когда стало уже достаточно темно, человек пять из группы собралось в институтском парке. Тимур тоже пошел от нечего делать. Ребята выжидающе смотрели, не появится ли плывущая по небу яркая звездочка спутника, Тимур же просто искал и рассматривал знакомые созвездия. Их оказалось значительно больше, чем он предполагал.

Вдруг Сережа радостно воскликнул:

— Вон, вон, смотрите!

…

На Невском уже не осталось ни капли снега, обочины были припорошены нанесенным за зиму песком, из водосточных труб натекли и успели чуть подмерзнуть за ночь прозрачные лужи. У «Площади Восстания», опасливо оглядываясь, нет ли милиции, бабуси торговали букетиками подснежников. Цветы не покупали: к чему создавать спрос, жалко цветы — подснежники занесены в Красную книгу, это всем известно.

Было где-то около половины десятого, ясное воскресное утро. Тимур брел по весеннему проспекту, пинал ледышки, щурился на ярко блестевший адмиралтейский шпиль впереди. Ему надо было в Публичку, дочитывать статью о некоторых задачах динамики межпланетных полетов в «Успехах физических наук». Тимур собирал материал для курсовика по двигателям малой тяги. «УФН» был дефицитным журналом, и поэтому нужно было прийти пораньше, чтобы его получить.

На набережной Фонтанки, где полгода назад Тимур в тоске стоял под дождем, растерянно озираясь, топтались несколько человек неместного вида. Развернув карту города, они пытались сориентироваться. Тимур непроизвольно замедлил шаг. «Я же говорил, что надо сначала на Невский выйти, — услышал он. — Да нет, это не Нева, Нева, вроде, шире…» Тимур улыбнулся: люди явно впервые в Ленинграде.

— Нет, это не Нева, конечно, — сказал он туристам. — Это Фонтанка. А это — Аничков мост и знаменитые клодтовские кони.

— А-а! — обрадовались туристы — кажется, они услышали что-то знакомое. — А как нам пройти на Невский проспект?

— Да вот он, Невский, — улыбнулся Тимур. — Никуда идти не надо. Вот там — Адмиралтейство, а там — Московский вокзал. А вот в этот дом в войну бомба прямым попаданием влетела, и видите — восстановили, ничего не заметно. А вон там, на постаменте коня, до сих пор следы от осколков.

Туристы как один заинтересованно повернули головы туда, куда показывал Тимур.

— А коней в блокаду сняли и закопали в саду у дворца пионеров, — сказал Тимур. — Поэтому они и не пострадали. Это вот там, сразу за речкой… Ну ладно, я пойду. Теперь не заблудитесь?

— Нет, нет, спасибо! — радостно ответили туристы, примериваясь сфотографироваться рядом с конями.

Тимур побрел дальше, почти сразу же забыв о туристах и снова переключившись на раздумья о своих двигателях.

Преподаватель мучил Тимура уже минут сорок. Он был явно недоволен — это чувствовалось по его скептическому тону.

— Хорошо, вы очень подробно изучили теорию этого вопроса. Но что вы можете сказать о практической пользе двигателей малой тяги? Совершенно очевидно, что такие двигатели абсолютно не способны оторвать ракету от Земли.

— Конечно, — с легкостью согласился Тимур. — У них абсолютно другие задачи. Я же говорил в начале, что они позиционируются на роль двигателей для активного полета вдали от космических тел, — он обвел мелом одну из полученных в ходе расчетов цифр. — Как можно убедиться, уже на расстояниях порядка 10 земных радиусов ускорение свободного падения составляет сотую долю g у поверхности Земли, что вполне сравнимо с ускорениями, которые могут развивать двигатели малой тяги…

— Я вижу, вы считаете это направление вполне перспективным? — скептически поинтересовался преподаватель.

Тимур не помнил, как будут использоваться двигатели малой тяги через сто лет и будут ли они использоваться вообще. Он никогда не интересовался космонавтикой. Но в литературе, которую он успел прочитать за последние несколько месяцев, эти двигатели представлялись просто необходимыми.

— Да, конечно! — убежденно ответил Тимур. — Если вы считаете межпланетные перелеты еще далеким будущим, то маневры на орбите необходимы уже сейчас.

— Хорошо, допустим. Теперь хотелось бы услышать что-нибудь конкретное о практической реализации этих двигателей.

Тимур вкратце описал найденные в литературе проекты ядерных, электротермических, ионных, магнитоплазменных двигателей, упомянул солнечный парус, отметил, что наиболее перспективными для межпланетных перелетов считает как раз солнечные.

Преподаватель спросил, что Тимур думает о термоядерных двигателях. Тимур непроизвольно поморщился и зачем-то сказал, что, с его точки зрения, управляемая ТЯ-реакция будет осуществлена еще очень не скоро, чем несколько удивил преподавателя.

Ребята не слушали ответ Тимура. Они лихорадочно листали конспекты и учебники, пытались в последние минуты перед защитой курсовой что-то дописать, подправить, доучить. Коля и Игорь, самые хладнокровные, на задней парте играли в шахматы. Гриша, который уже успел ответить, с независимым видом читал сборник научной фантастики. Никто не замечал, как увлеченно Тимур спорит с преподавателем о теме своей работы и с каким энтузиазмом отстаивает право на существование двигателей малой тяги. Никто не думал о том, что еще полгода назад невозможно было представить себе этого угрюмого задумчивого паренька в подобной ситуации.

Тимур вернулся на свое место, даже не посмотрев оценку в зачетке. Его увлекла тема, и результат защиты курсовой уже почти не имел значения.

Из радиоприемника грянул «Марш энтузиастов», заставив Тимура подскочить от неожиданности. Так и есть — шесть утра, началось радиовещание. За окном уже сияло солнце, галдели птицы, липы слегка шумели молоденькими чистыми листочками. Судя по безоблачному небу, погода сегодня ожидалась великолепная.

— Опять вчера радио не выключил? — недовольно спросил разбуженный Сережа, поднимая голову с подушки. — В воскресенье и то выспаться не даешь!

— Вставай-вставай, — сказал Тимур. — Пошли на зарядку — смотри, погода какая!

Тимур убавил громкость приемника, боясь перебудить соседей, выкатил из-под стола баскетбольный мяч и собрался было постучать им об пол, но раздумал и кинул его в Сережу, который уже снова задремал.

— Тимур, ну воскресенье же!.. — слабо засопротивлялся Сережа.