– Матушка, что–нибудь не так? – обеспокоенный долгим молчанием королевы Людвиг поцеловал ее руку.

– Все прекрасно, дорогой мой. Все просто прекрасно. Я думаю о сегодняшней опере, о Лоэнгрине и о тебе.

– Не правда ли, мамам, Людвиг похож на Лоэнгрина? – встрял в разговор молчавший до этого Отто.

– К сожалению, да, – вздохнула королева.

– Отчего же к сожалению? – поднял красивые брови Людвиг.

– Оттого, что мир не принял рыцаря Грааля, принца заоблачной страны, и ему пришлось возвращаться к себе на небо, – пояснила мать. Ей не нравился разговор.

– А разве не к этому учит стремиться церковь? Разве наша цель не возвращение в прекрасный Эдем? В страну Грааля? – Людвиг встряхнул прекрасными кудрями и посмотрел на серое небо.

– Все так, дитя мое. Но лучше чтобы это произошло попозже, после того как ты проживешь долгую и интересную жизнь. Продлишь наш род, оставив после себя сильных и здоровых детей, которые унаследуют престол и продолжат начатое тобой дело.

– Мое дело? – Людвиг казался застигнутым врасплох. – Значит, у меня должно быть свое дело. Моя миссия, которую я должен выполнить и завещать своим детям… Но что это за миссия? Что это за дело?

– Когда–нибудь ты сам ответишь на свои вопросы, – королева улыбнулась, обнимая сразу двух своих сыновей. Ей было приятно, что разговор удалось–таки повернуть на более приятную тему. Кроме того, она понимала, что с этими вопросами ее старший сын отправится ни к кому другому, как к деду. А тот уже давно ищет удобного случая, для того чтобы посвятить внука в рыцари и частично раскрыть перед ним древнее предсказание.

Ведь именно он – великий магистр уже давно исподволь старается внушить Людвигу страсть к прекрасному. Людвиг вырос в Высоком лебедином краю в окружении древних легенд, лесов и гор, которые до сих пор помнят рыцарские времена, пропитанные сказаниями о подвигах и славе.

По приказу Людвига Первого лучшие художники Мюнхена заново расписывали замок. Сам великий Морис фон Швинд[9], о котором говорили, что он «Шуберт в живописи», трудился в Хохеншвангау. Кристиан Рубен[10], Михаэль Неер, Лоренц Куаглио[11] и другие, чьи имена королева давно позабыла и на чьи творения продолжала любоваться, испытывая всякий раз ощущение чуда.

Больше всего в замке маленький Людвиг любил находиться в зале Рыцаря Лебедя Лоэнгрина, любимого героя принца. Там было создано настоящее царство лебедей. Прекрасные белые птицы были не только на картинах и в произведениях настенной живописи. Ручки дверей были сделаны в виде красиво выгнутых лебединых шей, изящную столешницу поддерживали лебеди. Любой предмет в этом зале был так или иначе посвящен Лоэнгрину. Лоэнгрину, на которого был так похож Людвиг…

Дворец, в котором последние годы размещалась резиденция бывшего короля Людвига Первого, был более похож на добротный, ухоженный, но без новомодных излишеств дом. Кряжистый и широкий в боках, он напоминал сидящего на скамейке зажиточного бюргера и больше подошел бы фермеру или зажиточному ремесленнику, но только не королю и магистру ордена.

Тем не менее бывший король очень гордился своим старым домом, который, по его словам, еще должен был дать фору многим современным постройкам, а возможно, и пережить некоторые старые замки, если, конечно, их владельцы не будут ухаживать за ними надлежащим образом.

Раньше вместе с дедом в Мюнхене жила и бабушка – экс–королева Баварии Тереза Саксен–Альтенбургская[12]. Людвиг помнил вечно одетую в темные платья с глухими воротами и смешные старомодные чепцы бабушку Терезу. Маленькому Людвигу и в голову не могло прийти, что эта морщинистая и больше похожая на фарфоровую куклу, нежели на грозную королеву, женщина могла когда–то носить на своей голове корону.

Бабушка обожала заводные игрушки и механизмы. Получив как–то в подарок от короля Максимилиана новейший телескоп, старушка тут же подобрала юбки и, кликнув служанку, посеменила к лестнице на крышу. В считанные минуты прислуга оборудовала для экс–королевы замечательный наблюдательный пункт, где она и просиживала с той поры по полночи, пока дождь или ворчание мужа не выгоняли ее из звездной обители.

Воспитанная в строгой семье, бабушка Тереза в детстве не имела своих кукол, так как ее отец считал, что малышке, с ранних лет просватанной за Людвига Виттельсбаха, не подобает терять время на подобные не королевские занятия. Зато теперь бабушка Тереза баловала себя куклами, умеющими открывать и закрывать глазки; танцующими для нее менуэт; украшающими часы в виде замка; куклами–рыцарями, дерущимися на мечах.

В коллекции бабушки Терезы было множество дорогих и самых дешевых кукол и механизмов, которые она обожала. Но настоящую страсть ее вызывали музыкальные шкатулки, сделанные из красного дерева обязательно господином Райтом из лавки «Райт и сыновья». Поэтому король взял себе за правило дарить ей эти шкатулки на годовщины свадьбы. Так что каждый год 12 октября бабушка Тереза ждала новую шкатулку, загодя подготавливая для нее почетное место в своем модном застекленном шкафу.

Теперь, когда бабушки Терезы не стало, шкатулки и механические куклы живо напоминали внукам о ней.

Потеряв жену, с которой он прожил сорок четыре года, бывший король Людвиг заметно сдал. Он тосковал без семьи, ненавидя сына, выросшего тупым солдафоном, и не имея возможности перебраться в Хохеншвангау поближе к внукам, так как это могло вызвать неудовольствие Максимилиана, а значит, он мог просто запретить старику видеться со своей семьей.

После того как юный Людвиг поступил в Мюнхенский университет, они с дедом стали встречаться чаще. Эти встречи согревали душу старика.

В тот день королева Мария, оба ее сына – старший Людвиг и младший Отто, а также и их дед, бывший король Людвиг Первый, собирались посетить Мюнхенский театр, где давали премьеру «Лоэнгрина».

Умывшись и переодевшись во фраки, мальчики уже ждали маму и деда, нетерпеливо ерзая в карете. Старик остановился у лестницы, для того чтобы подать руку невестке. Та вежливо улыбнулась ему. С самого приезда они не имели возможности переброситься и парой слов, в то время как и магистру ордена Святого Георгия, и верному адепту ордена сестре Марии было что сказать друг другу.

– Удалось ли вам немного отдохнуть с дороги, мой друг? – Людвиг Первый склонился перед королевой, чей лоб прорезала горизонтальная полоса, как раз такая, какую обычно может оставить только корона, хотя все знали, что Мария Прусская – королева лишь формально. В то время как король делит постель и власть со своими фаворитами и фаворитками.

– Благодарю вас, я слегка освежилась и прекрасно себя чувствую, – королева Мария слегка присела в реверансе, не глубоком, но и не легкомысленном, что было бы небезопасно на лестнице.

– Людвиг, я полагаю, счастлив тем, что сегодня он, наконец, услышит оперу о своем любимом рыцаре, – король сделал акцент на слове рыцаре, не сводя глаз со лба своей невестки. Время от времени он явственно видел на нем царственный венец. Венец высшей, неземной власти.

– Людвиг обожает все, что связано с рыцарством, с благородством с благородной миссией, ради которой он, возможно, рожден на этот свет. Всю дорогу до Мюнхена мы говорили с ним о его миссии, и он умолял меня открыть ему его предназначение, – Мария улыбнулась. – Какой смешной мальчик.

– Открыть миссию. Свершилось, – одними губами прошептал бывший король.

– Свершилось, – так же тихо подтвердила королева. – Людвигу уже шестнадцать лет, и он хочет знать правду.

В дверях служанка набросила на плечи королевы меховую накидку, аккуратно, чтобы не попортить прическу, водрузила ей на голову капюшон.

– Как вы прекрасны сегодня, дорогое дитя. – король обнял маленькую Марию за плечи, церемонно поцеловав в лоб. При этом он явственно ощутил, как его губы коснулись холодного, невидимого венца, а на губах при этом остался привкус золота.