— Я буду краткой, — заявила она наконец, резко переведя взгляд на дымящуюся чашку капуччино. — Я хочу, чтобы ты абсолютно искренне ответил на два моих вопроса. Это очень важно для меня.
Роман вздрогнул.
— Спрашивай, — сказал он осторожно, внутренне готовясь к худшему.
— Ну да, — Анжелика энергично мешала сахар в чашке — загребущими движениями к себе. — Вы спрашиваете — мы отвечаем. Легко. — Это была прежняя Анжелика — уверенная в себе, ироничная, с презрительной усмешкой в уголках губ. Она менялась так стремительно, что Роман не успевал следить за этими переменами. — Мне не нравится твоя отчужденность. Твое недоверие ко мне. Ты что, в чем-то подозреваешь меня?
Роман нервно отправил свою ложечку по кругу, но, поймав уничтожающий Анжеликин взгляд, передумал и принялся подражать ей — грести ложкой на себя.
— Я подумал… Просто мне пришла в голову мысль, что, может быть, ты ведешь двойную жизнь.
Анжелика сощурилась, откинулась на спинку стула.
— Какую жизнь?
— Двойную.
— Конечно. Я — агент ноль-ноль-семь. Ты не знал?
— Я просто подумал…
— Меня зовут Бонд, — произнесла она надменно, растягивая концы фраз. — Джеймс Бонд. Размешать, но не взбалтывать.
— Извини, — тяжело вздохнул Роман. — Я действительно так почти ничего и не знаю о тебе.
Анжелика подняла левую бровь вверх — еще один ее великолепный жест.
— Ты можешь спросить обо всем, что тебя волнует.
— Иногда ты очень здорово уворачиваешься от прямых ответов.
— У меня такая манера общаться. Ты не умеешь читать между слов?
— Боюсь, что я могу прочитать что-нибудь не то. Мне просто пришла в голову мысль, вдруг ты еще общаешься с Сашей. Что у тебя две жизни.
— У меня двенадцать жизней, — изящным движением она поднесла к губам чашку с кофе, сделала небольшой глоток. — Сейчас я проживаю девятую. Так вот, — Анжелика тихо звякнула чашкой о блюдечко, — первый вопрос. Если когда-то сложится какая-то двусмысленная ситуация, если кто-то будет что-то говорить тебе про меня, а я скажу, что это не так, ты поверишь мне?
— Я никогда никому не верю на слово. Я верю только фактам. Я стараюсь сопоставлять факты и делать выводы.
— Так вот я тебя прямо спрашиваю: если сложится такая ситуация и ты не сможешь сделать выводы из фактов, если ты не будешь знать точно — ты поверишь мне?
Она смотрела ему прямо в глаза — пристально, серьезно, испытующе.
— Я тебе верю, если это вопрос, — сказал Роман. — Верю настолько, насколько позволяют факты. Я не могу быть уверен.
— Я поясню свой вопрос, — Анжелика вновь отхлебнула кофе, вновь звякнула чашкой. — Речь идет о том, доверяешь ли ты мне. В противном случае наши отношения не имеют смысла. Это очень важный вопрос.
Роман не был готов к такому разговору, она застала его врасплох. Ему пришлось мобилизовать все свои силы, чтобы быть правдивым.
— Я понял, — сказал он после паузы. — Я отвечу: я буду верить тебе, если факты не будут напрямую свидетельствовать об обратном. Я очень хочу верить тебе.
— Хорошо, — Анжелика улыбнулась коротко. — Тогда еще один вопрос. Вот мы с тобой сняли квартиру…
— Да.
— Ну и? — она резко крутанула чашку вместе с блюдцем, бежевое облачко пены колыхнулось и поплыло по кругу. — Иногда меня посещает мысль, а нужно ли было вообще ее снимать? Все равно мы фактически не ночуем там.
Нужно было как-то сказать ей это мягче… про пустоту и холод… Роман напрягся, соображая.
— Анжелика, понимаешь, у меня сейчас очень тяжело с деньгами. Я очень много работаю, но денег все равно нет. Я не хочу брать из уже отложенных. Я хочу купить машину весной.
— Я понимаю, — скептически улыбнулась Анжелика.
— В квартире многого нет, — продолжал Роман. — Нужны подушки, посуда, нормальная кровать, в конце концов. Сейчас у меня нет денег, чтобы купить это. Я не могу спать в таких условиях. Ты, может быть, нормально это переносишь, а я нет. Я привык к комфорту.
— Я тоже привыкла к комфорту, — сказала Анжелика. — Но я легко могу отказаться от многого.
— А я вот не могу спать головой на мыши, — заявил Роман.
— Я хотела спросить: мы когда-то будем ночевать в этой квартире вдвоем? — спросила Анжелика прямо.
— Да, — сказал Роман. — Тогда, когда я все устрою там так, чтобы мне нравилось.
— Понятно, — она отодвинула от себя чашку, встала, улыбнулась, потянулась за пальто. — That’s all. Это все, что я хотела услышать. Спасибо.
Роман вдруг понял, что все еще любит ее — такую. Вот такую — уверенную в себе, отстраненную от него, надменную, высокомерно улыбающуюся… готовую в любой момент приласкать или оттолкнуть…
— Я хотел бы быть с тобой всегда, — сказал Роман. — До конца жизни. Чтобы ты была где-то рядом.
— Я не спрашивала, но спасибо, что сказал, — произнесла Анжелика.
— Я очень боюсь испортить тебе жизнь, — признался Роман.
— Да что ты! Даже если ты захочешь, тебе это вряд ли удастся.
— В итоге, наверно, я испорчу жизнь и тебе, и Катерине, — вздохнул Роман.
— О чем ты?
— Я до сих пор не знаю, как мне быть. Я не могу выбирать между вами. Я хочу быть с обеими.
— И не надо ничего выбирать, — сказала Анжелика уверенно. — Мы же никак не пересекаемся в твоей жизни.
— Выходит, что пересекаетесь. Понимаешь, у нее в глазах такой страх. Она сама выросла без отца…
— Я тоже выросла без отца, и что из этого? — спросила Анжелика холодно.
— Она очень боится, что то же самое случится с нашим сыном. У меня самого была полноценная семья. В провинции гораздо меньше неполных семей, чем здесь, в Питере. Когда я узнал, что Катин отец оставил их с мамой, я считал его последним ублюдком.
— У тебя очень примитивный взгляд на вещи, — скептически заметила Анжелика.
— А ты… — Роман запнулся и отвел глаза, — ты не боишься, что твой ребенок вырастет без отца?
— Который ребенок? — подняла брови Анжелика. — У меня их вроде уже как почти двое. — Сделала паузу, посмотрела в окно, в который раз за сегодня пожала плечами. — Я привыкла относиться к жизни легко.
«Я заметил», — хотел сказать Роман. Но промолчал.
* * *
Они сидели в машине около Анжеликиного дома, и Анжелика опять тянула время. Это становилось обычаем, ей так хорошо удавалось это. Она вела длинные, изматывающие разговоры, она цеплялась к словам… Она умела удержать Романа намного дольше, чем он рассчитывал. Чтобы попасть домой вовремя, ему нужно было начинать провожать Анжелику часа за два до конечного срока — иначе ненароком сказанная его фраза повергала их обоих в состояние тягуче бесконечной беседы. И беседы эти были все об одном и том же.
— Анжелика, я должен ехать, — сказал Роман, прерывая очередной ее монолог. — Я обещал сегодня быть рано.
— И что?
— Я привык выполнять свои обещания.
Она капризно поиграла бровями — подняла их вверх, опять опустила. Из-за надвигающейся темноты эмоции менее ярко отражались на ее лице.
— Кажется, ты обещал бывать со мной чаще, — сказала Анжелика.
— Я стараюсь, — ответил Роман. — У меня очень много работы сейчас.
— Ты мог бы работать на ноутбуке в квартире на Бела Куна, — подумав, заявила Анжелика.
— Мог бы. Ты, наверно, думаешь, что это из-за Катерины?
— Я ничего не думаю.
Ее величественно-бесстрастное лицо отражалось в переднем стекле, на фоне темной стены дома и темной арки двора. Начиналась ночь, и Роман стал нервничать.
— Это ведь не только ее дом, понимаешь? Это в первую очередь мой дом, — сказал он с напором. — Я же не к ней в гости туда прихожу. Я привык работать там. Для меня неважно, есть там моя жена или нет. Это просто мое рабочее место.
— Тогда не говори, пожалуйста, мне фразы типа «я обещал быть рано».
— Извини, — Роман нервно провел рукой по волосам, — извини. Я не должен был этого говорить. Но если ты требуешь, чтобы я наплевал на то, что чувствует моя жена…
— А что она чувствует? — вцепилась во фразу Анжелика. — Она способна что-то чувствовать?
