– Ну, парень, это была сумасшедшая гулянка! А та киношная штучка – прямо настоящая лисица. Ну и лиса! Что, кто-то пытается прижать ее с этими картинками? Или вы этого не говорили?

– Нет. Не говорил.

– Помню, тогда Сонни махнул свою официантку на высокую брюнетку, я слышал, он сгорел? Да, тяжелый способ зарабатывать себе на хлеб. В любой момент может что угодно случиться – вот взял и сгорел. Где-то я об этом читал.

Думаю, ни один из них не заметил нашего ухода, а если и заметил, то не придал этому никакого значения. Оказавшись снова в машине, мы испытали облегчение.

– Вычеркните еще одного из этой команды, Дэна. Чудная парочка, вы не находите?

– Не надо, прошу вас, – едва слышно произнесла она.

– Да... как говорится, живут в тихом помешательстве.

– Трев...

– Что?

– Пожалуй, эта терраса принесла несчастье всем, кто там побывал. Сонни Кэттон, Нэнси Эббот, Карл Абель... и Кэзуэлл Эдгарс.

– Вроде наказания, ниспосланного свыше?

– Не знаю. Может быть.

Позвонив в Кармел, Дэна выяснила, что дом Макгрудеров был продан почти год назад. С газетной информацией тоже не слишком повезло. Но все-таки я кое-что раскопал. У Макгрудера был старший брат, который погиб на войне. А их отец изобрел какое-то хитрое приспособление, необходимое каждому мало-мальски приличному заводу. Года три назад Вэнс Макгрудер женился в Калифорнии на некой Патриции Гедли-Дэвис. По-видимому, она была из Лондона и помогала ему в качестве члена экипажа на небольших парусных шлюпках. Их нельзя было отнести к сливкам общества, но деньги у них водились, поэтому я легко отыскал в газетах сообщение о признании их брака недействительным. Появилось оно примерно через два месяца после той вечеринки.

Дэна Хольтцер сидела у меня в номере, сбросив туфли, подтянув под себя ноги и задумчиво сдвинув брови. Было воскресенье, и она только что поговорила по телефону с Лайзой Дин.

– Если принять во внимание существующий закон о разделе имущества супругов, – промолвила она, – это признание брака фиктивным выглядит весьма странно.

– Да, в самом деле.

– И вопрос решался на закрытом заседании – или закрытом слушании, как там это называется, где присутствуют только они сами, судья и адвокат, и в обстановке полного взаимопонимания судья выносит заключение, что фактически данный брак никогда не существовал или что-то в этом роде. А ведь Патриция не робкого десятка, скорее это властная, даже скандальная женщина. Она ведь была никем, но сумела выйти замуж за богача. Что же заставило ее сдаться без боя? И где она сейчас?

Ответов на эти вопросы у нас пока не было. Я решил, что в понедельник мы с Дэной разделим обязанности для экономии времени: она примется за регистр Ллойда,[3]поскольку Макгрудеры были связаны в свое время с парусным спортом, и, кроме того, под каким-нибудь благовидным предлогом попробует что-нибудь извлечь из сплетен, а я займусь осуществлением одной своей идеи.

День выдался дождливым и сумрачным, под стать настроению, царившему в большинстве контор, которые я посетил. Сыскные агентства не особенно нуждаются в декоре. Вероятно, они считают, что вряд ли их клиенты при выборе агентства будут исходить из качества драпировки. Большинство сотрудников таких контор – печальные, тихие, бледные, задумчивые типы. И действуют они обычно с такой же методичностью, что и люди, пришедшие опрыскивать ваше жилище жидкостью от клопов.

Направляясь в третье по счету агентство, я уже вполне освоился со своей легендой. Меня зовут Джонс, причем произносил я это с видом, свидетельствующим, что зовут меня как угодно, только не Джонс. Занимаюсь я «разработкой собственной программы инвестиций» (тут их взгляды несколько оживлялись). А моя молодая жена-итальянка путается с кем попало. Двух мужчин я знаю наверняка. Возможно, их даже трое. Мне нужен человек, который сможет тихо и незаметно сделать компрометирующие ее фотографии. Располагая такими снимками, я смогу поторговаться при разводе.

И везде повторялся один и тот же диалог. «Нет, сэр, мы этим не занимаемся». – «Тогда, может быть, посоветуете, куда мне обратиться?» – «Даже и не знаю, мистер».

Нужного мне сыщика я нашел лишь к вечеру. Преуспевающим я бы его не назвал даже с большой натяжкой. Было похоже, что и обедал-то он не каждый день. Жадность и тупость были прямо написаны на его лице. Скорей всего, его выгнали из полиции из-за профессиональной непригодности. Думаю, что и в качестве частного сыщика он вряд ли преуспеет. Он подвизался в одном из заштатных офисов, с обычным для таких заведений обшарпанным столом, почтовым ящиком, коммутатором с телефонисткой и секретарем-почасовиком. Соседство было соответствующее: мелкие агенты телефонных фирм, торговцы конфискованным имуществом, бижутерией и прочий сброд.

Выслушав мой рассказ, он взглянул на меня как беззубый крокодил на прогуливающегося по берегу реки жирного пса. Упускать случай ему явно не хотелось. После недолгого размышления он придвинул свой стул ко мне. Судя по дыханию, зубы у него были изрядно подпорчены и к тому же давно не чищены.

– Возможно, мистер Джонс, я вам смогу помочь... Но вы же понимаете, что услуги такого рода стоят дорого.

– Само собой.

– Так вот, есть у меня на примете один парень. Высший класс! Если уж он за что берется, то все у него получается. Но ему надо хорошо заплатить.

– Сколько же?

– Принимая во внимание риск и все такое прочее, я бы сказал, что к этому парню меньше чем с пятью тысячами не стоит и подступаться, но он настоящий спец и сделает такие снимочки этой вашей вероломной итальянки, которые просто прижмут ее к стенке. У него, у этого парня, есть вся необходимая техника и оборудование, но он со странностями – если не настроен работать, то и не будет.

– Странные привычки.

– Ну, вроде как художник – вдохновение ему нужно, понятно?

– Да, пожалуй.

– Но в любом случае он станет работать только с моей подачи. А я не хочу попусту тратить время, пытаясь его уговорить. И мне нужны гарантии доверия с вашей стороны, то есть я хочу сказать, что если вы действительно хотите, чтобы я попытался до него Дозвониться по междугородному...

Я под столом достал бумажник, вынул из него стодолларовую бумажку и положил у его локтя.

– Так пойдет?

Здоровенная лапа тут же накрыла купюру, и та исчезла. Тыльной стороной другой руки он вытер рот.

– Прекрасно. А теперь выйдите в коридор. Там скамеечка есть.

Я прождал почти пятнадцать минут. Приходили и уходили арендаторы, клиенты, покупатели, довольно странного вида видно было, что со дна им уже не подняться, а большинству из них не помешала бы встреча с психиатром и вирусологом.

Наконец сыщик вышел и уселся на корточках рядом со мной, обдавая меня своим гнилостным дыханием.

– Так получилось, что с тем парнем ничего не выйдет, но есть еще кое-какие пути, только дайте мне немного времени.

– А почему вы с ним не сумели договориться?

– Он недавно умер. Я и не знал. Вот такие дела.

– Как его звали? – спросил я. Но он уклонился от ответа.

– Есть еще вполне приличные ребята. Вы мне только скажите, как с вами связаться, когда я найду подходящего человека.

– Я сам позвоню вам через несколько дней.

– И еще, раз уж мне придется потрудиться, чтобы подобрать для вас подходящего парня, как насчет того, чтобы дать мне еще такую же бумажку в качестве задатка?

– Лучше поговорим об этом, когда вы кого-нибудь найдете.

Предприняв еще несколько вялых попыток вытянуть из меня деньги, он поплелся, шаркая ногами, в свой арендуемый закуток; штаны у него сзади провисли, толстую шею неряшливо прикрывали седые пряди волос.

В несколько прыжков я долетел до ближайшей вонючей забегаловки, закрылся в телефонной будке и позвонил в ту же самую контору. Имя дежурной телефонистки я запомнил – оно значилось на ее коммутаторе.

– Мисс Гэнз, говорит сержант Циммерман из участка Банко. В течение последних двадцати минут вы вызывали междугороднюю по указанию Гэннона. Мне нужно знать, куда он звонил, а также фамилию и номер телефона абонента.