Я подошёл к регистратуре, представился и уточнил, как найти профессора Альту.
На меня заинтересованно уставились два глаза за толстыми линзами очков, которые превращали лицо в экзотический аквариум. Судя по выражению его физиономии, регистратор распознал во мне гомункулуса и подробно, как маленькому ребёнку, объяснил, как пройти во внутренний двор и найти лестницу вниз. Видимо, тут знали, как обращаться с подобными мне.
По местным правилам безопасности, все эксперименты над живыми организмами проводились в этакой каменной коробке, углублённой на целых два (или даже три?) этажа вниз.
Всё здание покрывал звенящий от обилия магии барьер, чтобы не дай Король-Дракон выпустить в мир неудачные творения профессоров и студентов. Как известно, тут многие работали над улучшением сортов растений и видов животных, используемых в пищу. Но так же именно в подобных подземных катакомбах, к которым был доступ из алхимического корпуса и кафедры фармацевтики, были рождены противоядия от Черной Чумы, полтысячи лет назад пришедшей к нам на кораблях с крысами из Аттау. Говорят, что заражение удалось остановить только благодаря светлым умам, спускавшимся в это тёмное подземелье.
Вот теперь пришёл и мой черёд, только я не был учёным и искренне сомневался в собственной полезности в этом аспекте. Я мог бы послужить разве что препаратом или образцом, но у меня не было ни единого желания им становиться.
Я спустился вниз и огляделся. Тут царили совсем другие порядки: всё было гораздо строже. Не было никаких финтифлюшек и цветочков, стены были ровные и выкрашенные простой известью. Сверху шли колодцы световодов, благодаря белым стенам лучи солнца отражались и озаряли переходы. На проходной меня подозрительно оглядел охранник, но всё-таки пустил в глубь чертогов прикладной науки.
Всё-таки бытие гомункулусом и нашивки на кителе играют не последнюю роль. Никому даже в голову не приходит, что я мог явиться сюда по своему почину, без приказа. Все вопросы будут не ко мне - к профессору Альте, а так же Министерству и моему непосредственному начальству. Что бы я ни сделал, отвечать придётся им.
Нужную лабораторию я нашёл почти сразу. Дверь была не заперта, поэтому я вошёл. В большой комнате было пусто и тихо, на столах неподвижно замерли различные пробирки и инструменты.
Часть пространства была перегорожена шелковыми белыми ширмами, поэтому я не сразу нашёл проход в другую комнату. Сориентироваться мне помог не самый приятный случай. Сначала я уловил разговор на повышенных тонах (причём мужской голос кого-то жестоко отчитывал), потом звук удара, тонкий всхлип и брошенную жестокую фразу:
-...дура косорукая! Убери здесь всё к моему возвращению!
Мне всегда казалось, что лаборатория это совсем не место для драмы. Что ж, события того дня полностью опровергали мои представления о работе учёных.
Я не пожелал встречаться с крикуном и отступил за одну из ширм, пока сердитые тяжёлые шаги не прошли мимо. Когда я хочу, я могу быть скрытным не смотря на свои габариты, поэтому уже виденный на Играх ассистент, меня не заметил. Он вышел из лаборатории и хлопнул дверью. Вряд ли у такого недовольного человека я смог бы узнать про сеньориту Фениче.
Стоило ему скрыться, как я заглянул во вторую комнату. Одинокая фигурка девушки в ассистентской робе собирала раскиданные по полу бумаги.
Я сразу узнал эту тёмную косу и здорово расстроился, когда понял, кого только что оскорбили и ударили. Насколько могут быть отвратительными люди, когда оказываются рядом с тем, кто не может им ничем ответить! Я даже пожалел, что отпустил профессорского помощника просто так. Кем надо быть, чтобы обижать ребёнка? Ну и что, что она выше его на пол головы и шире в плечах, внешность у нас отнюдь не показатель внутреннего состояния!
Мне не верилось, что сеньорита Альта настолько уж плоха и совсем беспомощна в лаборатории. Она всегда, сколько я её знал (каких-то пару месяцев три раза в неделю по два часа) была очень внимательной и аккуратной.
Не успел я войти, как услышал тихий плач. Девушка рассыпала все собранные ранее бумаги, опустилась на пол и закрыла лицо руками.
Я знаю, что не всякий решится подойти к плачущему человеку и утешить его. Многие просто не знают, что делать в таких случаях. Я в последнее время очень много думал о времени своего пробуждения, поэтому прекрасно помнил, как у меня тоже ничего не получалось: я запинался, ронял посуду, не мог справиться с чуждыми для меня руками и ногами. Но никто, поверьте, никто меня не ругал и уж тем более не бил.
Я принял решение. Давным-давно, со мной были добры и терпеливы. Пусть мой создатель и воспитатель давным-давно превратился в прах, но память о нём жива в моём сердце и я могу отдать свой долг кому-то другому, поддержать другое, испуганное и угнетённое существо.
Я осторожно постучал по косяку двери, чтобы на меня обратили внимание. Фениче вздрогнула и обернулась, прижав ладони к щекам.
-Вы пришли! - ахнула она, поднимаясь с колен и вытирая глаза. - Но как?.. Эмерджильо вас пустил?..
Эмерджильо? Надо полагать, это сеньор Пикколо, ассистент. Врать молодому гомункулусу мне не хотелось, поэтому я ответил нейтрально:
-Вероятно, мы разминулись.
Это было почти правдой. Я стоял за ширмой, когда он прошёл мимо. Мы не видели друг друга, значит, не встретились. Я решил перейти сразу к делу:
-Я получил вашу записку. Простите, что не откликнулся сразу. Чем я могу вам помочь?
Лицо девушки исказилось, она закусила губу и на мгновение прижала ладони к глазам, а потом внезапно схватила мою руку своими мокрыми от слёз пальцами:
-Пожалуйста, пожалуйста, скажите папе, что меня заперли здесь и не выпускают!
Эта фраза ничего не прояснила, мне пришлось просить подробностей. От истории, рассказанной юной Фениче, у меня окончательно испортилось настроение.
Те несколько дней, что мы не встречались, повернулись для девушки самым неприятным образом.
Во-первых, её отцу неожиданно поплохело (похоже, сердце) и он был вынужден удалиться домой отдыхать. Фениче, к сожалению, не могла покинуть территорию Университета. Она была оформлена не как дочь Альты, а как часть эксперимента и приписана к лаборатории Витакреации. Её не выпускали те самые заклинания, призванные защищать граждан от опасных изобретений. Что поделать, могущественная магия не делала различия между чумой и юным гомункулусом. Без разрешения, девушка никуда не могла уйти. Только вот разрешения ей никто давать не собирался.
На следующий день её отец не явился, Фениче не знала к кому обратиться (надеюсь, вы помните, какое было к ней отношение у студентов, бывшие друзья все отвернулись от неё), поэтому сунула записку мне в карман.
-...А потом Джильо запретил мне покидать не только Унивеситет, но и лабораторию вообще, - тихо сказала девушка. - Я не смогла снова увидеться с вами. Пожалуйста, попросите папу вызволить меня отсюда... я больше не могу... я хочу домой...
Я удивился. Разве не здесь её дом? Откуда она может знать о других местах, если не выходила из лаборатории?
Буквально двух мгновений мне хватило, чтобы сложить головоломку воедино. Как я не додумался сразу! У меня же были все подсказки, но я не обратил на них внимания! И я ещё работаю в Экспертном отделе... какой позор...
Все эти странные оговорки! То она говорит о себе "Фениче", то внезапно переходит на местоимение "я", которое должно знаменовать её новую ступень восприятия. Я думал, что это просто быстрое развитие. Я читал её отца гением.
Проклятье! Проклятье! Тысяча подземных демонов!
Как он только посмел?!
Никакой он не гений. Он не стёр её память, хотя должен был! Та, предыдущая Фениче Альта, очнулась в новом теле, сохраняя всю свою память о предыдущей жизни.
До чего же горько и унизительно было ей оказаться не кем-то, а чем-то. Видеть, как близкие люди отворачиваются от тебя только потому, что ты изменился, даже не по своей воле, по злой шутке рока. Оказаться запертым в четырёх белых стенах, потому что ты - не человек более, а просто эксперимент...
