Сложно сохранить свежий вид, пройдя перед этим приличное расстояние.
Ди Ландау желал хвастаться своими красавицами и не хотел хоть в чём-нибудь испортить их облик. Он даже не пытался идти с ними слишком близко (хотя ему очень хотелось), чтобы не испачкать наряды своей краской от литер. Ярко-синие разводы стали бы слишком заметны на прекрасных платьях. Даже ладошку сеньорины Лючи он держал в своей руке, даже не позволяя их предплечьям соприкасаться.
К счастью, я не был расписан краской с ног до головы, поэтому преспокойно предложил сеньоре ди Ландау свой локоть, и она с улыбкой приняла его.
Тоненькая рука легла на ткань моего плаща, и я поразился, насколько она невесомая. Хрупкая сеньора весила как маленькая птичка, мне даже приходилось придерживать её ладошку. Иначе мне казалось, что она за меня даже и не держится.
Коляска прибыла к Арене вовремя.
Сколько же там было народу в этот ранний час!
Не только участников, но зрителей и торговцев, а так же карабиньеров, строго, как драконы на фронтоне, озирающих человеческое море.
Поверьте мне на слово, Арена - огромна. Говорят, чтобы все желающие вошли внутрь и расселись на каменных лавках, покрытых деревянным настилом, нужно несколько часов. Поэтому зрители и участники начинают прибывать сильно загодя.
Среди вполне себе современных сюртуков, пальто и платьев тут и там виднелись плащи участников. Синие, как у моего подопечного, были у магов на государственной службе, алые носили студенты и молодые университетские преподаватели, белые - представители родовитых семейств (оба старших принца и старшая принцесса по традиции участвовали в Играх), зелёные - полицейские, чёрные были у армии, а так же золотисто-охровые - у храмовников. Так же были частные группы или одиночки. У этих участников на плащах виднелись эмблемы и гербы их личные или тех людей, под чьим патронажем они находились.
Мы с напарником помогли дамам пробраться к министерскому сектору. Почти все наши коллеги (из тех, кто не разъехался и не участвовал) уже были на местах. Начальство было практически в полном составе, почти все с супругами и старшими детьми.
Матрону Маргариту традиционно сопровождал маэстро Фабио. Элегантности и чувства собственного достоинства старым магам было не занимать. Они, упирая на свой более чем почтенный возраст, давным-давно презрели общепринятые приличия и в обществе появлялись только вдвоём. Говорят, что больше, чем полсотни лет назад маэстро ухаживал за очаровательной юной волшебницей, но судьба распорядилась по-другому, разведя их в разные стороны. Именно маэстро приписывались слова известной песенки:
"Ах, кара* Маргарита,
Твоё сердце из гранита"...
(*cara - от ит. "дорогой")
Зато теперь эта пожилая пара навёрстывала всё, что не успела раньше.
Патрон Бастиан явился один, а вот патрон Ливио привёл супругу, спокойную светловолосую даму, их сын щеголял в доспехах и красном плаще студента, получая от отца последние наставления. Так же с супругой, пухленькой милой женщиной, явился и патрон Стефано, а так же с выводком детей. В министерстве он шёл на абсолютный рекорд, его коллеги частенько хохмили, что ещё чуть-чуть, и он сможет организовать ещё один аналитический отдел исключительно из своих отпрысков. Самое интересное, что папин талант предвидения передался почти всем детям, и патрон Стефано использовал каждую возможность, чтобы потренировать их.
Поэтому у его детей было больше букмекерских расписок, чем у всех остальных магов вместе взятых. Сам патрон никогда не ставил сам, будучи в полной уверенности, что Король-Дракон отнимет его уникальный дар, если тот будет использован для наживы. Правда это или нет, боюсь, мы никогда не узнаем. Вряд ли предусмотрительный начальник аналитического отдела будет вести себя так неразумно.
Сам министр ещё не явился, зато старших клерков, ведущих аналитиков, старших архивариусов и главных экспертов было полно. Над трибуной стоял гомон, хотя в целом люди говорили не так уж громко. Зато, когда явился ди Ландау с матерью и невестой, все министерские маги резко замолчали, одновременно повернулись и уставились на нас.
Думаю, вы можете себе представить стаю голодных драконов, перед которыми некто бросил кусок лучшей бараньей вырезки. Вот примерно так это и выглядело со стороны. На наших дам действительно уставились все. Я многое повидал на своём веку, но даже мне стало немного не по себе. Представляю, каково было скромным бергентским барышням оказаться на всеобщем обозрении.
Явно привыкшая общаться с магами (думаю, кое-кого одного ей хватило выше крыши) сеньора Тамарина и ухом не повела. Она спокойным, вежливым тоном поприветствовала всех присутствующих, и они с сеньориной изящно поклонились. Это произвело на наших волшебников очень хорошее впечатление.
Ранее, краем уха я слышал в коридорах министерства пересуды, относительно того, какая же мамаша должна быть у нашего ненормального эксперта. Что ж, напророченных рогов и чешуи у милой сеньоры не наблюдалось. Если судить по донёсшимся до нас вздохам, кто-то недальновидно заключил подобное пари и теперь раскаивался.
Матрона Маргарита сделала приглашающий жест рукой и указала на ближайшие к ней места. Мой напарник тут же расплылся в самодовольной ухмылке, задрал нос, представил всех друг другу и усадил своих дам рядом с начальницей.
-Благодарю за оказанную честь, - скромно и вежливо сказала сеньора ди Ландау.
Милая сеньорина Лючи была здорово смущена всем этим вниманием, розовела, но не теряла достоинства и от этого была во много раз милее.
Матрона Маргарита выглядела довольной, ей явно не терпелось начать расспрашивать мать моего подопечного, каково это - растить такое чудовище? - но она пока держала фасон и вела себя как любезнейшая хозяйка столичного салона.
-Мы присмотрим за твоими сокровищами, Багратион, - улыбаясь в усы и вызвав смешки своей фразой, сказал маэстро Фабио. - Иди уже отсюда, участникам место на арене.
-Только не забывайте, пожалуйста, что эти сокровища - мои, - сварливо насупился мой напарник, он повернулся ко мне: - Фил, если мамочке или Лючи хоть что-нибудь понадобится, ты...
-...Обо всём позабочусь, - успокоил его я.
Ди Ландау склонился перед матерью, получая благословение, чмокнул Лючи в щеку, заставив её залиться краской, и, оглядываясь, убежал.
Я знаю, что в глазах гостей из других земель, наши обычаи зачастую выглядят странными. Например, неузаконенный, но всё-таки действенный модус операнди в общении между гражданами. У нас нет резкого различия по статусу, изначально все солернийцы признаются детьми Короля-Дракона. Поэтому даже распоследний уборщик может подойти к королю и заговорить с ним.
Так с давних пор исторически сложилось в нашей стране, и было вызвано важными причинами. Как я упоминал ранее, почти половина населения обладает выраженной Силой, но это не значит, что вторая половина абсолютно беспомощна перед волшебниками. Обычно Дар проявляется к двенадцати годам. Иногда, при сильных переживаниях, Сила может покидать владельца. Энергетические каналы на теле мага просто выгорают, не подлежа восстановлению. Но бывает так, что от сильного же переживания простого человека его Дар просыпается и раскрывается в полную силу.
Например, наши соседи (и извечные противники) из Агарского Магистрата веками практикуют телесные наказания за малейшие проступки и отступления от государственного канона. Но я не могу себе представить, чтобы такая же система работала в Солернии.
Да, в былые времена бывали жестокие землевладельцы и короли, которые насилием жаждали подчинить других людей. Но как правило, кончалось это плохо. Большинство злодеев были убиты именно своими же слугами и ближайшим окружением, которые были не в силах выносить их выходки.
То есть, если в Агаре какой-нибудь латифундиста (от ит. "землевладелец") может позволить себе огреть кнутом крестьянина или пастуха только потому, что тот ниже его по статусу. В Солернии тот же любитель распускать кулаки получит в ответ на свои фокусы молнию. Оскорбить чью-то честь для солернийца это более чем сильное переживание. Если не от первого попавшегося пастуха, так уж точно от второго, и, как правило, эта молния будет большим сюрпризом и для пастуха, и для драчуна.
