Вот только матрона Маргарита негодовала и была в своём праве.
Я действительно не проследил за тем, чтобы ди Ландау отметился в ведомости. Его отпустили давать свидетельские показания, зато о Божьем Суде на следующий день договора не было.
Впрочем, яснее ясного было то, что начальница была в бешенстве, что её не поставили в известность, и она не смогла сделать ставки. Бессовестные Фабио, Ливио и Стефано похвастались ей на обеде, что поставили на молодого эксперта и не прогадали. Матрона Маргарита сделала невозмутимое лицо (она тоже владела этим искусством в совершенстве), зато потом в её маленьком кабинете бушевала настоящая буря, обрушивая на наши смиренные головы все громы и молнии, которые только могла произвести маленькая, но очень активная безраздельная владычица Экспертного Отдела.
Ди Ландау стоял, свесив повинную голову, и спал с открытыми глазами. Его изрядно утомил поединок. Зато, когда матрона Маргарита это заметила, мне досталось за двоих.
Мой напарник за свою коротенькую жизнь привык к разносам и претензиям, поэтому не слишком-то впечатлился и быстренько всё выкинул из головы уже к обеду.
А вот мне стало совсем неуютно. Возможно, промокшие насквозь ботинки были всему виной. Признаться честно, ди Ландау подсушил их какой-то своей магией, но меня не оставляло ощущение, что в обуви по-прежнему что-то хлюпает.
И потом... Меня очень сильно задела эта история с семьёй Бьянко. Кто бы мог подумать, что тебя могут заставить повиноваться, совершенно не спрашивая твоего согласия. Причём делать придётся совершенно не то, что ты хочешь. У меня до сих пор в ушах звучало змеиное "убей её"... Как вообще можно повиноваться таким приказам? И как вообще такие приказы можно отдавать?!
Ди Ландау потом объяснил, что в зелье вплетается некий магический компонент, завязанный именно на того, кто тебя опоил, и противостоять ему практически невозможно. То, что маленький Ринальдо всё-таки сумел противиться чужой воле, делало ему не просто честь, это возводило его в ранг древних героев. Для мальчика выступить против зелья было равносильно тому, чтобы переплыть быструю реку рядом с бурным водопадом. Невероятно сложно противостоять могучей массе воды, ледяным бурунам, владычеству стихии, но ведь были же сумасшедшие одиночки, сразившиеся со стихией и вышедшие победителями.
Что помогло ему? Волшебство отца? Любовь к матери? Собственная воля?
Он был словно апельсиновое дерево из их маленького сада. В лютые холода и морозы, в сильнейший снегопад, пусть он сбросил свои листья, но не погиб, не сломался, а на его ветвях осталась золотом сиять квинтэссенция его сущности - его плоды. Маленькое, но удивительно сильное существо.
Я задумался, если бы мне пришлось так яростно сопротивляться, смог бы я? Я всегда делаю то, что мне говорят, сколько себя помню. Быть может, я пусть и зовусь человеком номинально, но, по сути, - раб.
Что я за всю свою жизнь сделал такого, что могло бы уравнять меня в правах с этим маленьким мальчиком, с отважным Ринальдо Бьянко? Что я предпринял такого, чтобы иметь право называться человеком? Или я отношусь к роду человеческому только потому, что у меня одна голова, две руки и две ноги?
Есть ли у меня человеческая душа? А если есть, то где она прячется?
Или она была только у того, кто жил в этом теле раньше, а я несу звание "человека" по инерции?
И в чём выражается моя свобода воли? Ведь я сам не соглашался быть гомункулусом, меня сделали из того, другого человека, который жил в этом теле раньше. Я всегда делаю то, что мне говорят владетели ключа и отнюдь не только потому, что вижу в этих действиях целесообразность и пользу... Я просто не знаю, что мне делать ещё...
Если мне прикажут убить кого-нибудь, смогу ли я своей волей восстать против такого приказа? Я не могу пойти против того, у кого ключ, не могу ему солгать или отказать. Кто я буду тогда? Человек или вещь?
Или вот... Если бы я не был гомункулусом, что - тогда? Каково это быть человеком?
Почему маленький Ринальдо может проявлять свою внутреннюю силу, когда это необходимо, а я - не имею права? Все юридические тонкости моего положения - только слова или они на самом деле значат, что я могу пойти против приказа, который мне не нравится?
В общем, несколько дней таких размышлений и одним из ненастных вечеров я почувствовал неодолимое желание остаться хоть ненадолго одному.
Жизнерадостный (ну откуда у него столько энергии?) маг меня только раздражал. После событий в суде он тут же включился в работу, познакомился с очередной девицей (в Архив к патрону Бастиану пришли стажёры) и принялся азартно гавкаться с Луиджи, как с единственным сверстником, соперником и просто классовым врагом (портовый голодранец против мальчика из хорошей столичной семьи).
Кстати, в этот раз начал отнюдь не мой напарник. Луиджи обзавидовался той популярности, которую внезапно обрёл Багратион после единственного поединка, и принялся пакостить.
Ди Ландау благосклонно принимал поздравления с победой на Божьем Суде от коллег и знакомых. Конечно, поединок был закрытым, но новости о боях в Солернии - это почти святое. Сути дела маэстро Бьянко не раскрывалось, зато все бурно обсуждали ставший уже легендарным поединок. Даже от маэстро Фабио маг удостоился похвалы.
-В нашем деле главное - твёрдая вера, - умилённо говорил старый вояка, впрочем, не уточняя о вере в кого конкретно, он упоминал.
Я с чистой совестью оставил моего подопечного одного: после тренировки он собирался погулять даму и угостить её каким-нибудь десертом. Мне прямо сказали, что в дормиторий ди Ландау придёт сам, поэтому после окончания рабочего дня, я облачился в казённый плащ и пошёл бродить по Латане без всякой цели и намерений.
Погода в последнюю неделю не радовала: столицу заливало как из ведра. Снег стаял ещё в первые несколько часов, уровень Арна поднялся на полметра, почти затопив канализацию, и все поняли, что зима кончилась, грядёт весна.
Конечно, не сразу, ещё будут леденящие деньки, ещё будет по ночам ложиться на крыши и мостовые иней, но день стал длиннее, значит, солнце снова возвращается и тепло уже не за горами.
Но пока небо закрывали тяжёлые чёрные тучи, было самое то время для моей хандры.
Быть может, я старею? Или... если я не человек, а вещь - изнашиваюсь? Ведь у всего есть какой-то уровень прочности, быть может, я близко подошёл к своему?
Ноги привели меня к одному из мостов с говорящим названием "Новый". Не такой уж он был и новый, мы с ним были ровесниками. Я ещё помнил, как господин Массимо корпел над расчётами и аналитическими прогнозами перед постройкой этой изящной каменно-чугунной конструкции.
Подумать только, человека уже давным-давно нет, а вещи, которые несут его след, его отпечаток, до сих пор существуют. Хоть время не щадит и их тоже, под стаявшим снегом и лужами было видно, как стёрлись каменные плиты мостовой от тысячи ног, прошедших здесь.
Если бы мост мог говорить, что он бы мне сказал? Ощущает ли он себя старым? Каково это вечно связывать два берега, чтобы сотни людей могли перебраться с одной набережной на другую?
Я облокотился о резные перила и поглядел вниз, на воду. Арн был мрачен и недоволен, обычные ярко-зелёные летом воды стали тёмно-стальными, в потоках кружились последние льдинки. Река клокотала и грозилась подняться ещё выше, залить набережные и подвалы, но пока канализация справлялась и городу потоп не грозил.
В общем, даже старина Арн разделял моё угрюмое настроение.
В какой-то степени мы с этим мостом похожи. Я тоже своего рода мост между магом и другими, нормальными людьми. Хотя, похоже, я совсем не нужен своему подопечному. Он прекрасно находит общий язык с окружающими и без меня. Он молодец и умница, ни разу не использовал свою Силу на людях, чтобы причинить им вред. Ситуация с семьёй Бьянко тому пример.
Ведь это - самое сложное для мага. У них столько энергии и мощи, что не сводить всё взаимодействие с другими к банальному силовому конфликту, требует от них невероятной выдержки. Мне иногда было интересно, что чувствовали бы простые люди, обретя эту Силу. Стали бы они использовать её во вред другим? Так сложно удержаться от удара, когда точно знаешь, что тебе не ответят. Когда ты в любом случае сильнее.
