Разнесся неведомо откуда слух, что имеющий ружья, отборный киргизский конный полк, раскварти рованный в здании бывшей суконной фабрики братьев Томилиных, собирается на поднявшихся москвичей.
Ну, нет, этого не будет! Не позволим! — решили бутырцы и костромичи.
Захватив ружья и боевые припасы, они двинулись к суконной фабрике. По пути к ним пристало несколь ко сот безработных суконщиков. Киргизы заперлись на фабрике и принялись палить по бутырцам. Бутыр цы отхлынули, оставив на месте несколько убитых.
Айда за пушками, ребята! На Оружейный Двор! В Арсенал!
До Арсенала бунтующие не добрались, но подбили стоявший в Хамовниках артиллерийский дивизион и притащили пушки. При первых же выстрелах киргизы вылетели со двора фабрики в конном строю, с пиками наперевес, но наткнулись на загораживавшие им дорогу завалы, откуда бутырцы и суконщики осыпали их пулями. Оказавшись меж двух огней, перетрусив шие степняки стали подымать руки и кричать, что сдаются. Но озлобление против них было так велико, что предложение сдаться было встречено смехом Снова затрещали ружья, забухали пушки. Доведенные до отчаяния киргизы еще два раза пытались пробиться. Нескольким богатырям удалось каким-то чудом выскочить и бежать. Остальные были зверски перебиты.
Восстание, как пожар, перекидывалось с одной части города в другую. К вечеру им была охвачена почти вся Москва. Только Кремль продолжал держаться, притаившись, и туда стягивались все, имев шие какое-либо отношение к новому правительству.
Военный губернатор Анисим Рябошапка бесследно пропал. Скрылось и множество пугачевских офицеров, Из четырех казачьих полков только один, Чугуевский, успел втянуться в Кремль, но без пушек. Стоявший около Чудова монастыря Валуйский полк всполошил- | л п решил выйти из города. Захватив свою артиллерии", этот полк направился по дороге на Раздольное, Чтобы присоединиться к тем войсковым частям, которые уже собрались вокруг отсутствующего «анпиратора» Старобельцы, потерявшие связь с товарищами, не до1го думая, бежали из негостеприимной Москвы, и оренбуржцы остались в столице и, мало-помалу hi пинались в начавшийся грабеж казенных зданий н вкладов. С началом ночи бунтующие завладели огромными интендантскими складами и недавно собранными запасами спирта.
Кще в самом начале беспорядков князь Мышкин- Мшиецкий настаивал на необходимости немедленно пометить о случившемся «анпиратора» и вызвать его и Москву в надежде, что его личное присутствие повлияет на расходившихся москвичей. Но на этот ри |умный совет не обратили внимания, вероятнее in | и», вследствие общей растерянности. Только к пому ночи, когда бунтом был охвачен уже весь город, Мпшецкому удалось отправить с извещением о случившемся нескольких гонцов, одного вслед за другим. И рные двое так и не выбрались из города, почему— im 1алось неизвестным. Но остальные сделали свое дело, и «анпиратор», загулявший в Раздольном, получи I поднявшую его на ноги весть.
На второй день восстания с утра волнение, охва- iiuiiiiee столицу, как будто пошло на убыль. Кстати рм Iнесся слух, что «анпиратор» с несметными силами у же подходит к Москве, поклявшись не оставить от вен камня на камне. Бушевавшие вчера обыватели
I иш прятать концы в воду. Бутырцы и костромичи
присоединившимися к ним арзамасцами и серпухов- пимп порешили выбрать новое начальство и отправить имбирных к грозному «Петру Федоровичу» с повинной и с шявлением, что «вся причина — нехристи, мухо- «дная нация», да воры-грабители начальнички, сущие вороги его пресветлого величества. Однако едва новое начальство принялось водворять в казармах порядок и переписывать зачинщиков, солдатская масса опять пришла в ярость, и опять начались убийства. К тому же по городу разнеслась весть, что на рассвете какой- то Терентий Рыжих, по одним слухам из секты «(бегунов», по другим — из недавно зародившейся секты таинственных «духомолов», пробравшись к часовне Иверской Божьей Матери, бросил булыжник в икону и повредил ей лик. Изувер был тут же растерзан, а труп его сожжен на площади перед часовней. Но в народе заговорили, что из очей Богородицы Иверской полились слезы. Всюду толковали, что у убитого Рыжих были сообщники среди собравшихся в Кремле яицких казаков, и Москва снова встала на дыбы, как разъяренная медведица. Все попавшие в руки восставших пушки — а их было немало — были притащены к Кремлю. На ближайших улицах появились наскоро сооруженные завалы. Кремль оказался в осаде.
В этот день ясно определилось, что московское движение, бывшее в начале простым беспорядком и потом перешедшее в погром ненавистных населению «татар- чуков» и прочих «нехристей», теперь стало враждебным новой власти вообще, а отчасти и самому «анпи- ратору». Такому повороту очень помог совершенно неверный, порожденный испугом, слух о приближении «анпиратора» с полчищами ведомых им на покорение Москвы «нехристей» и казаков.
Старая Москва, еще сохранившая память о древних нашествиях «злого татаровья» и о сидении в Кремле ляхов, заволновалась и зашумела. Стала ершиться та самая чернь, которая принесла к власти Пугачева на своем хребте. И сразу проявилось, что никогда на деле чернь и не верила в подлинность «Петра Федорыча». Ей понадобился собственный, «мужицкий», а не «барский» царь,— и она дала царский титул выдвинутому яицкими казаками-староверами проходимцу. Но он не оправдал надежд черни на действительное улучшение
«<• участи, и чернь стала показывать своему став лен- ми icy зубы. В первый раз за все время владычества • шширатора» Москва громко заговорила. «Кабыть шпнбочка вышла! Омманул кто-то! Разве который царь ни поящий — разве привел бы он с собою на Белокаменную разбойный люд со всех концов? Разве настоящий анпиратор якшался бы с нехристями, которые конину да псину жрут?»
Собравшиеся в Кремле сторонники Пугачева насе- дцли на принявшего на себя командование всеми щмжными силами коменданта Родионова, требуя от и. 14) принятия решительных мер против бунтующего народа. Но Родионов, теперь еще меньше доверявший трпизону Кремля, упорно отбояривался, говоря, что н г |учае прямого нападения на Кремль лучше де- I piii.h i,ся мирно. Гонцы уже, наверно, оповестили само-
!
!••• «шширатора». Он, батюшка, не замедлит прибыть •I |нч'м распорядиться. Надо подождать.
С другой стороны, и у москвичей не было особой ичптм пытаться брать сильно укрепленный Кремль. И|" "ия от времени восставшие присылали в Кремль ; in I оворщиков, которые предъявляли разные пустые I 1р|1.о11иния: требовали выдачи предполагаемых сообщ- I никои треклятого Терешки, из-за которого Богородица I Ияпчст, и Рябошапки, ибо из-за него кровь безвинная I пришлась. Потом стали требовать удаления и разоружения казаков и даже допущения в Кремль караулов , hi четырех примкнувших к горожанам пехотных полков.
Оробевший Родионов не знал, что делать. Он пред- I инш'л, что если впустить в Кремль бутырцев и костро- НичгО, то Кремль будет наводнен поднявшейся чернью, I м пи да избежать расправы со сторонниками «Петра
I рыча» будет невозможно. Обезоруживать и высы-
I йщч. из Кремля казаков он считал также невозмож- I ймм гак как не мог полагаться на пехотный гарнизон В п|п пллеристов.Что же касается выдачи мнимых или I ш Hi I мительных сообщников Терентия Рыжих, то где I и» найдешь?
Мелькнула было мысль: схватить и выдать первых попавшихся под руку оборванцев. Авось толпа, занявшись расправой над ними, удовлетворится. Но ежели вместо расправы, москвичи приступят к допросу и выяснится обман, то может выйти и совсем нехорошо...
Родионов принялся хитрить и выгадывать время, вступая в бесконечные препирательства.
— Потерпите, православные! — твердил он.— Вот вот сам государь пожалует. Что вы на меня наседаете? Мое дело маленькое. Я поставлен охранять Кремль, ну, я это и делаю. А государь вернется и распорядится, как ему заблагорассудится.
Переговорщики ершились, грозили, что примутся бомбардировать Кремль, возьмут его и тогда передушат, как котят, всех засевших там, но, однако, уходили, совещались с восставшими, опять возвращались, опять чесали языки. А время шло и шло.
