– Хха! – Смоллетт неожиданно хлопнул его по плечу и посмотрел прямо в глаза… вовсе не пьяным… ну может, лишь слегка навеселе… взглядом:

– Ты здесь в первый раз, – новые знакомцы давно уже – после второй кружки – перешли на «ты». – Раньше я тебя здесь не видел, а держишься ты, Эндрю, уверенно, лишь иногда поглаживаешь свою шпагу – значит, умеешь неплохо ей пользоваться, и не трус. К тому же – умеешь подчинить себе людей… меня, к примеру.

Однако… Андрей про себя присвистнул, – а этот дядюшка Джон вовсе не такто и прост!

– Ну и кто ты? Отвечай.

– А про ведьм чтонибудь еще расскажешь?

– Расскажу… обещал ведь.

Молодой человек махнул рукой и поднял кружку:

– Вообщето я канонир – признаюсь сразу.

– Молодец!!! – собеседник хватанул кружкой об стол… что вовсе не вызвало никакого недовольства обслуги и редкой уже – ввиду позднего времени – публики.

Хотя… может быть, тут именно так и принято было себя вести.

– Молодец, не соврал, – прищурившись, хохотнул Смоллетт. – Вижу, что канонир – вон, все руки в оспинках от пороха.

– Нда? – Андрей удивленно посмотрел на собственные ладони. – Я както раньше и не замечал.

– А я сразу заметил! Впрочем, не только это… – собеседник хитро прищурил правый глаз, от чего стал почемуто похож на большую добрую жабу… хитрую и умную жабу. – Сказать?

– Скажи, коль уж начал, – усмехнулся молодой человек.

– Кафтан у тебя, Эндрю, – с чужого плеча, башмаки жмут – тоже чужие…

– Хм…

– Подожди, не перебивай, – англичанин строго помахал пальцем. – Я к чему это все говорю? Не думай, вовсе не для того, чтоб тебя унизить, Эндрю, – совсем наоборот! Хочу коечто предложить…

– Так ты про ведьм рассказать обещал! – напомнил Громов.

– Ах да, про ведьм. Этот медальон, что твой парень выиграл, как раз и принадлежал одной из тех трех ведьмочек, схваченных по указанию отца Джозефа Стейнпоула, за колдовство. Все трое, скажу тебе, красивые молодые девки – отец Джозеф… тсс!!!.. скажу тебе, некрасивых на костре жечь не любит. А перед костром велит палачу всех их бить кнутом ежедневно… вот бедолаги и откупаются, кто чем может… Палачто – зовут его Гарри Рыжие Усы – и проиграл в кости этот медальон моему племяннику Стэну, а уж Стэн его потом – мне. Породственному, в счет старого долга. Вот… все, что знаю.

Собеседник развел руками и, видно, хотел еще чтото сказать, но лейтенант перебил его довольнотаки невежливо и быстро:

– А как… как выглядела та… гм… ведьма, которой принадлежал медальон?

– Нуу, Эндрю… откуда ж я знаю – как? Я даже не спрашивал у племянника – кто это, хотя этих трех дев тут все знают, городто небольшой. Одну зовут Ганта, одна наполовину индеанка, кухаркой у губернатора служила и колдовала против его жены. Вторая – торговка с рынка, Элис, ее еще зовут Элис Зеленщица. Третья – приезжая, она не так уж давно у нас… может, года два… Недолго была замужем за неким Фрэнком Тэлботом, владельцем небольшой каботажной шхуны… он вместе с ней и сгинул еще с полгода назад, в бурю. Тогда многие сгинули.

– А как ее зовут… ну эту, вдову? – взволнованно облизав губы, спросил молодой человек.

Англичанин почесал затылок:

– Да имя такое… мудреное… сразу и не выговоришь.

– Случайно не Бьянка?

– Нет. Говорю же – мудреное, – собеседник задумчиво помотал головой и вдруг улыбнулся. – О! Вспомнил! Андромеда!

– Андромеда? – вскинул брови Андрей. – Действительно, мудреное. А откуда она приехала?

– Откудато издалека… то ли из Дании, то ли из Шве… Шлезвиг, что ли… Да я и странто таких не знаю! Давайка лучше наливай, а!

– Охотно, сэр!

– Сказал же – зови меня просто – дядюшка Джон!

– Слушаюсь, дядюшка Джон! А нука, давай сюда свою кружку!

Вмиг исполнив просьбу, Громов немного помолчал и спросил:

– А могу я взглянуть на этих ведьмочек?

– Хэк! – опростав кружку, крякнул дядюшка Джон. – Вот любопытныйто! Дались они тебе! Хотя… Трудновато это устроить, но… взглянуть, наверное, можешь. Только – издалека. Их – ведьмто – иногда водят через двор в церковь к вечерне. Вот – со стены, через решеточку и посмотришь.

– Отлично! Спасибо, дядюшка Джо!

– Завтра скажу племяннику, ближе к вечерне к нему и заглянешь. Просто подойдешь к зданию сюда да спросишь у караульного Стэнли Фогерти – он все и устроит.

– Спасибо! – приложив руку к сердцу, от всей души выкрикнул Громов.

– После благодарить будешь, Эндрю… причем – вовсе не за ведьм.

Оглянувшись по сторонам, «дядюшка Джон» заговорщически подмигнул и понизил голос:

– Хорошие канониры, скажу я тебе, в нашей гавани в платье с чужого плеча не ходят! Но тссс!!! – он вдруг приложил палец к губам. – Об этом позже. Я должен посоветоваться с мои капитаном… Мы тебя проверим – на пушках… ага… Готов?

– Да запросто! – лейтенант вальяжно взмахнул рукою и тут же уточнил. – А что за пушки? Двенадцатифунтовки, двадцатичетырех? Или, может, кулеврины, фальконеты, бомбарды? Или у вас карронада есть?

Глянув Андрею в глаза, дядюшка Джон усмехнулся:

– Вижу, я в тебе не ошибся. Да! Твои люди – парни бывалые?

– Более чем!

– И хаживали в море?

– Говорю же – моряки хоть куда! А уж рубаки… Впрочем – тсс!!!

– Славно! – грохнул хохотом собеседник. – Найдется и для них работа. Вот что, сейчас мне уже нужно на судно, а завтра… хотя нет – завтра ты к ведьмам… а потом капитана не будет… Вот что! В воскресенье приходи в эту таверну, если меня не будет, так спросишь дядюшку Джона, боцмана с «Провиденс»… Ты что подавилсято? Ром не в то горло пошел?

– Да нет, просто… везет мне нынче на боцманов!

Беглецы остановились на ночлег там же, в меблированных комнатах на втором этаже портовой корчмы «Ржавый якорь» – выигранных денег как раз хватало на пару ночей. Хватило бы и больше, но – по совету Рамона Кареды – Мартин Пташка благоразумно проиграл большую часть своего выигрыша своим внезапно вернувшимся оппонентам. И правильно сделал – иначе б этот ненастный дождливый вечер вряд ли б закончился столь тихо и благостно.

Громов и Аньеза спали на большой кровати, остальные рядом, на полу, не обращая внимания на богатырский храп Деревенщины Гонсало Санчеса – и проснулись лишь утром от колокольного звона.

– В церкви Святого Михаила благовестят! – пояснил заглянувший в каморку слуга – расторопный веснушчатый малый. – Хозяин спрашивает: что уважаемые господа постояльцы желают на завтрак?

«Господа постояльцы» возжелали на завтрак яичницу с ветчиной и краюху хлеба – причем и то и другое – с доставкой в номер, Громову не оченьто хотелось обсуждать свои дальнейшие планы в присутствии посторонних ушей. Тем более – приходилось говорить поиспански, что вызвало бы явное недоброжелательство и большие подозрения в лояльности славной королеве Анне.

Слуга принес яичницу на большой сковородке – одной на всех, не забыл и про хлеб, и вино, больше напоминавшее забористую ягодную бражку, чем, собственно, и являлось.

– Вот все наши деньги, – сунув руку в карман кафтана, Андрей высыпал на стол все оставшееся серебро – не так и много. – Рамон, Гонсало – пойдете со мною на рынок, купим одежду – самую простую, дешевую. А ты тем временем, – молодой человек посмотрел на Мартина, – спросишь у хозяина ножницы да обстрижешь Аньезу покороче, так, чтоб совсем походила на мальчика. А мы еще ей купим шляпу и жилет.

– Снова стричь? – в непритворном ужасе ахнула девчонка. – Но… вы же меня и так уже обкорнали дальше некуда. Страх какой!

– Ничего, – усмехнулся Рамон. – Волосы не голова – отрастут. А девчонка в нашей компании будет выглядеть слишком уж подозрительно.

– Уж потерпи, солнышко! – улыбнулся Андрей.

Деревенщина Гонсало же ничего не сказал, лишь ласково погладил Аньезу по голове своей огромной ручищей – утешил.

– Все сделаем, – заверил Мартин. – А ножницы я внизу видел – на гвозде висят.

– А можно еще помыться? – Аньеза смущенно махнула ресницами. – А то я пахну, как… Таз только и спросить да кувшин с водою.