— Шоколадный фонтан! — закричал мистер Уонка, хлопая в ладоши. — Обалдеть можно, какой здоровый! Отлично! А он нам так нужен!

— Что это такое? — спросил Чарли.

— Мы снова нашли шоколад, мой мальчик! Новое богатое месторождение! Какой замечательный фонтан! Да ты только посмотри!

С устрашающим ревом Подъемник устремился вниз еще круче, чем раньше, и по-прежнему сотни, буквально сотни, захватывающих картин мелькали за его стеклами. Вращались какие-то гигантские шестерни, что-то взбивали огромные миксеры, мимо проносились бескрайние сады конфетных деревьев, пролетали озера, размером с футбольное поле, наполненные разноцветными жидкостями — синей, зеленой, желтой. И везде можно было увидеть работающих симпатимпасов.

— Теперь ты понимаешь, что все, что ты видел раньше, когда мы путешествовали по фабрике с этими несносными детьми, было только ничтожной частью всего предприятия? — спросил мистер Уонка. — Оно уходит под землю на много миль. В самое ближайшее время я постараюсь тебе все показать. Но если делать это с толком и не спеша, то нам не хватит и трех недель. А сейчас у нас есть другие заботы, и мне надо сказать тебе кое-что очень важное. Слушай внимательно. Мне придется говорить очень быстро, потому что через пару минут мы уже будем на месте. Я полагаю, ты сообразил, что происходило в Испытательном Цехе с теми симпатимпасами, на которых я проверял свой «Уонкавит». Разумеется, ты догадался, что они ушли в минус и исчезли, точно так же как твоя бабушка Джорджина. Состав был гораздо сильней, чем нужно. Одному из симпатимпасов стало аж минус восемьдесят семь! Только представь себе!

— Вы хотите сказать, что ему теперь придется ждать целых восемьдесят семь лет? — спросил Чарли.

— Это-то меня и беспокоило, мой мальчик! В конце концов, уважающий себя человек не может оставлять своих лучших друзей в минусе на целых восемьдесят семь лет…

— А если их еще вдобавок вычтут! — добавил Чарли. — Это ужасно…

— Конечно! Но что мне оставалось делать? И тогда я сказал себе: «Уилли Уонка! Если ты смог изобрести „Уонкавит“, который делает людей моложе, то с таким же успехом ты можешь изобрести и что-нибудь еще, что делало бы их старше!»

— Ага! — закричал Чарли. — Понятно, к чему вы клоните! Тогда можно будет все минусы превратить в плюсы и вернуть людей обратно!

— Совершенно верно, мой мальчик! Но при том условии, что я смогу найти, где они сейчас находятся.

Подъемник еще круче ринулся вниз. Казалось, он устремился к центру Земли. Теперь за стеклами уже ничего не было видно — вокруг царила непроглядная тьма.

— И вот, — продолжал мистер Уонка, — я опять засучил рукава и взялся за работу. Снова и снова я ломал голову над новым рецептом… Я должен был материализовать возраст, чтобы делать людей старше… еще старше… И меня осенило. «Ага! — воскликнул я. — Кто из живых организмов старше всех на земле? Кто живет дольше других?»

— Деревья, — сказал Чарли.

— Верно! Но какие деревья? Не дугласова пихта, не дуб, не кедр. Нет, мой мальчик! Старше всех пирамидальная сосна, что растет на склонах пика Уилера в штате Невада. Сегодня там можно найти экземпляры, которым не меньше четырех тысяч лет от роду! Это факт, Чарли! Можешь спросить любого дендрохронолога, только не забудь посмотреть это слово в словаре, когда мы вернемся. Окрыленный этой идеей, я вскочил в свой Большой Стеклянный Подъемник и пустился колесить по свету, собирая частицы долгожителей…

пинту смолы 4000-летней пирамидальной сосны,

обрезки ногтей с пальцев правой ноги 168-летнего русского крестьянина Петровича,

яйцо, отложенное 200-летней черепахой, принадлежащей королю Тонги,

хвост 51-летнего аравийского скакуна,

ус 36-летнего кота по кличке Пупсик,

старую блоху, которая 36 лет жила на Пупсике,

хвост 207-летней гигантской тибетской крысы,

гнилой зуб 97-летней старой ведьмы, живущей в пещере на горе Попокатепель,

бабки 700-летнего буйвола из Перу…

… из самых разных стран. Да, Чарли, я искал везде старые живые существа и от каждого из них брал какой-нибудь небольшой, но важный орган — волосок, ресницу — иногда это была унция-другая грязи, которую я соскребал с его пяток, пока оно спало. Я выслеживал кабана-свистуна, рисового тупиала, мокрохвостку, жабистого попугая, обоюдоострого слизня, гигантскую завитушку и ядовитую чучундру, что может с пятидесяти ярдов попасть в глаз своей ядовитой слюной. Но сейчас не время рассказывать об этом подробно. Короче говоря, после того как я несколько долгих недель кипятил, выпаривал, смешивал и тестировал в своем Цехе Изобретений, мне удалось получить маленькую чашечку черной маслянистой жидкости, из которой я дал четыре капли на пробу одному храброму двадцатилетнему симпатимпасу, добровольно согласившемуся участвовать в эксперименте.

— И что произошло? — спросил Чарли.

— Это было невероятно! — воскликнул мистер Уонка. — Не успел он проглотить свои четыре капли, как сейчас же начал сморщиваться и съеживаться, волосы и зубы стали выпадать и буквально через несколько мгновений он превратился в дряхлого 75-летнего старика! Вот так, дорогой Чарли, и был изобретен «Витауонк»!

— А вы вернули из минуса всех остальных симпатимпасов?

— А как же? Всех до одного! Сто тридцать один симпатимпас был возвращен из минуса! Конечно, мой мальчик, все это было не так просто, как на словах. Пришлось преодолеть много неожиданных препятствий и затруднительных ситуаций… Бог ты мой! Да мы уже почти на месте! Хватит разговоров — я должен следить за дорогой!

В этот момент Чарли осознал, что моторы Подъемника больше не ревут и сам он уже не мчится вперед с сумасшедшей скоростью. Кажется, моторы вообще перестали работать, а Подъемник начал свободно дрейфовать в пространстве.

— Отстегни ремни! — сказал мистер Уонка. — Мы должны быть готовы к действию!

Чарли отстегнул ремни, встал с откидного стула и посмотрел за стекло. Подъемник медленно плыл в густом сером тумане, который яростно клубился вокруг, как будто со всех сторон его нагоняли могучие ветры. Причем впереди туман казался еще более густым, почти черным, и клубился еще свирепей и страшнее. Мистер Уонка открыл дверь лифта.

— Отойди от дверей! — сказал он. — Что бы ни случилось, главное не вывалиться наружу!

Клубы тумана ворвались внутрь Подъемника, неся с собой затхлый и спертый воздух глубокого подземелья. Стояла свинцовая всепоглощающая тишина. Ни звука, ни шороха, ни ветерка. От этой серой потусторонней тишины Чарли стало немного жутковато — как будто он в самом деле попал на тот свет, где нет живых людей.

— Вот она, Минусландия! — прошептал мистер Уонка. — Теперь нам надо отыскать здесь твою бабушку, а это уж как повезет. Может, найдем, а может, и нет!

— Не нравится мне здесь! — прошептал Чарли. — Прямо оторопь берет!

— И меня тоже, — ответил мистер Уонка. — Но нужно взять себя в руки и делать свое дело.

Туман оседал на стекле Подъемника, и видеть, что делается снаружи, можно было теперь только через раскрытую дверь.

— Мистер Уонка, а водятся здесь какие-нибудь живые существа?

— Здесь полным-полно Гнолей.

— А они опасны?

— Если Гноль тебя укусит, мой мальчик, считай, что ты пропал!

Окутанный облаком грязно-серого тумана, Подъемник медленно опускался все ниже и ниже, мягко раскачиваясь из стороны в сторону.

— А как выглядят эти Гноли? — спросил Чарли.

— Никак, — ответил мистер Уонка. — Они не могут выглядеть.

— Вы хотите сказать, что никогда их не видели?

— Их нельзя увидеть, мой мальчик. Можно только почувствовать, как они вопьются в тебя… Но будет поздно — от них уже не спасешься!

— Так значит… Они и сейчас могут быть вокруг нас?

— Очень вероятно, — проговорил мистер Уонка.

Чарли почувствовал, как по телу у него бегут мурашки.

— А от их укуса умираешь сразу? — спросил он.