На стенах задрожали полки,
Из люстры брызнули осколки
И штукатурка с потолка
Уже посыпалась слегка.
Сосед промолвил, брови хмуря:
«Похоже, скоро грянет буря!»
Но взрывы, грохот, рев и рыг
Не прекращались ни на миг.
В испуге шепчет Голди-крошка:
«Мне нездоровится немножко».
(Формулировка хоть верна,
Но, безусловно, смягчена —
Иначе выражаться надо,
Когда в желудке канонада.)
Меж тем вернулась тетя Кэт,
С собою в дом внеся букет
Двойного джина. В чем тут дело,
Старушка сразу разглядела.
«Пилюли!» — ахнула она.
«Я, тетя, кажется, больна», —
Сквозь слезы Голди простонала.
«Тут удивительного мало,
Раз ты могла, забыв про честь,
Тайком мои пилюли съесть.
Не худо было б извиниться», —
Сказала тетя и в больницу
Звонит, мол, шлите докторов:
Ребенок очень нездоров.
Друзья, мы знаем: вероятно,
Вам будет слышать неприятно
Про зонд, катетер и клистир
(Хотя с их помощью спасти
Врачи пытались Голди) — вы ж ведь
Хотите знать, сумела выжить
Малышка Голди или нет.
Врачи, собравшись на совет
Вокруг девической постели,
Вздыхали, охали, кряхтели
И уж спровадить на тот свет
Больную девочку хотели,
Мол, еле-еле душа в теле,
Но тут малышка им в ответ
Сказала весело: «Похоже,
Я выздоравливаю все же!»
И вот, очухавшись с трудом,
Вернулась наша Голди в дом
К своей любимой тете Кэтти,
Куда за ней в кабриолете
Приехал через день отец.
На том истории конец?
Но нет! Несчастья Голди хворой
Закончатся еще не скоро.
Ведь если яд в больших коли —
чествах вы внутрь себе ввели,
То это худшее из бедствий
Пройти не может без последствий.
А с бедной Голди, как назло,
Такое и произошло.
Она пилюль так много съела,
Что те, в ее внедрившись тело,
Остались там на много лет,
Ей принося ужасный вред
И много разных огорчений.
Ведь вместо милых развлечений,
Веселых игр и приключений
Ей каждый день часов на шесть
Теперь приходится засесть
В клозет — а это, скажем прямо,
Не красит облик юной дамы.
Итак, друзья, поверьте нам:
Чтоб избежать подобных драм
И нежелательных оказий,
Вам следует ни в коем разе
Лекарств без спроса в рот не брать
И в страшных дозах их не жрать.
16. «ВИТАУОНК» И МИНУСЛАНДИЯ
— Теперь все зависит от тебя, Чарли, — сказал мистер Уонка. — Это твоя фабрика — как ты скажешь, так и будет. Заставить нам бабушку Джорджину ждать два года или попробовать вернуть ее прямо сейчас?
— Вы действительно могли бы ее вернуть? — закричал Чарли.
— Попытка — не пытка. Почему бы не попробовать, если только ты на самом деле этого хочешь?
— Конечно, хочу! Хотя бы ради мамы. Видите, как она переживает? Несчастная миссис Баккет в слезах сидела на краешке кровати и утирала глаза платком.
— Бедная мамочка! — все повторяла она. — Теперь ей минус два года, и я не увижу ее целых двадцать четыре месяца, если только увижу вообще!
С другой стороны кровати сидел дедушка Джо и с помощью одного из симпатимпасов кормил из бутылочки свою трехмесячную супругу. А рядом мистер Баккет пытался ложечкой затолкать в рот годовалому дедушке Джорджу нечто под названием «Растительное детское питание Уонка», но по большей части разливал все ему на грудь и на подбородок.
— Ну и грязная же работенка! — сердито ворчал он. — Говорили: приедешь на Шоколадную Фабрику, будешь как сыр в масле кататься! А кончилось тем, что я стал кормящей матерью для собственного тестя!
— Все идет как по писаному, Чарли! — сказал мистер Уонка, оглядывая эту трогательную сцену. — Они прекрасно справляются без нас. Мы здесь пока не нужны. Пойдем искать бабушку Джорджину!
Он схватил Чарли за руку и потащил к открытой двери Большого Стеклянного Подъемника.
— Нам нужно спешить, если мы хотим успеть до начала!
— До начала чего?
— До начала вычитания, конечно! Ведь все отрицательные числа вычитаются! Ты что, совсем не знаешь арифметики?
Они были уже внутри Подъемника, и мистер Уонка торопливо искал нужную среди сотен других кнопок.
— Вот она! — наконец проговорил он, осторожно нажимая маленькую матовую кнопочку, на которой было написано «Минусландия».
Двери мягко закрылись, и с жутким свистящим звуком могучая машина прыгнула вправо. Чарли изо всех сил ухватился за ноги мистера Уонка, но тот выбросил из стены откидное сиденье и пригласил:
— Присаживайся, дорогой Чарли, и не забудь пристегнуть ремни! На дороге будет много крутых поворотов!
С обеих сторон сиденья действительно были крепкие ремни, и Чарли затянул их потуже. Мистер Уонка откинул сиденье для себя и тоже надежно пристегнулся.
— Нам нужно опуститься глубоко под землю! — сказал он. — Ты даже не представляешь себе как глубоко!
Подъемник набирал скорость, непрерывно меняя направление движения. Он резко свернул налево, некоторое время шел прямо, потом опять свернул налево — но при этом с каждой минутой уходил все глубже вниз.
— Эй! Посмотри-ка сюда! Скорей! — проговорил мистер Уонка.
Чарли глянул сквозь стекло и мельком успел увидеть что-то похожее на огромный карьер с неровными скалистыми стенами, усыпанными сотнями симпатимпасов с кирками и отбойными молотками в руках.
— Леденцы, — сказал мистер Уонка. — Крупнейшее в мире месторождение леденцов!
Подъемник мчался дальше.
— Мы уходим все глубже, Чарли. Все глубже и глубже. Сейчас мы уже где-то на глубине двести тысяч футов.
За стеклом проносились самые диковинные картины, но Подъемник несся с такой чудовищной скоростью, что Чарли только иногда удавалось разглядеть хоть что-то. Один раз ему показалось, что он видит кучку крошечных домиков, похожих на перевернутые чашки. Между ними были даже улочки, по которым прогуливались симпатимпасы. В другой раз, когда они пересекали огромную рыжую равнину, утыканную какими-то штуковинами, напоминавшими буровые вышки, Чарли увидел, как из земли внезапно ударил высокий столб густой коричневой жидкости.
