Голос Бунса понизился до полутонов, словно подчеркивавших особую значимость того, что будет сказано далее. — Ему семьдесят два года, и, если не считать бурсита в правом плече, старик обладает отменным для своего возраста здоровьем. Он уже неоднократно заявлял вам, что намерен прожить еще не менее двадцати лет, причем на основании ряда статистических материалов, которыми располагает наше общество, у него имеются все шансы достичь поставленной цели. Ну как, мистер Тридуэлл, теперь вам более понятно?
Ответ Тридуэлла прозвучал после довольно продолжительной паузы. — Да, — проговорил он почти шепотом, — теперь я кое-что понимаю.
— Хорошо, — сочувственным тоном произнес Бунс.
— Очень хорошо. Первый шаг обычно оказывается наиболее трудным — признание того, что у вас действительно имеется проблема, которая отравляет буквально каждый день вашей жизни. Нет особой необходимости спрашивать, почему вы с таким усердием скрываете даже сам факт ее существования — вы просто бережете спокойствие миссис Тридуэлл и потому не рассказываете ей о своем несчастье, не так ли?
Тридуэлл кивнул.
— Не знаю, почувствуете ли вы облегчение, если я скажу вам, мистер Тридуэлл, что ваша супруга вполне разделяет ваши чувства. Что она также расценивает проживание отца в собственном доме как обременительную ношу, которая с каждым днем становится все тяжелее.
— Но этого не может быть! — воскликнул в смятении Тридуэлл. — После замужества Сильвии именно моя жена поставила вопрос о его переезде к нам в дом, у нас тогда освободилась комната. При этом она не раз подчеркивала, как много сделал для нас ее отец на первых порах нашей совместной жизни, как легко найти с ним общий язык и сколь малых усилий все это нам будет стоить. Именно она и подала мне эту идею, и у меня нет никаких оснований сомневаться в искренности ее слов!
— Ну разумеется, — закивал Бунс, — ваша супруга действительно говорила вполне искренне. Она испытывала все те традиционные чувства, которые возникают в душе любого человека, когда речь заходит о его отце, в полном одиночестве проживающем невесть где; выдвигала вполне понятные аргументы в его пользу и действительно ни на мгновение не сомневалась в искренности своих слов. Ловушка, в которую она, сама того не подозревая, заманила и вас, и себя, оказалась той самой западней, что неизбежно поджидают всякого, неосмотрительно ступившего на опасный путь излишне сентиментального мышления. Признаюсь, мне и самому иногда вдруг хочется поверить в то, что Ева съела яблоко лишь для того, чтобы доставить удовольствие змею, — проговорил Бунс и, похоже, именно от этой мысли сокрушенно покачал головой.
— Бедная Кэрол, — простонал Тридуэлл. — Если бы я только знал, что она несчастна так же, как и я…
— Да? — ввинтил Бунс. — И что бы вы тогда сделали?
Тридуэлл нахмурился. — Я не знаю, однако предполагаю, что если бы мы вместе с ней задумались над этим, то наверняка нашли бы какой-то выход из создавшегося положения.
— Какой же? — быстро отреагировал Бунс. — Выставили бы старика за дверь?
— О, ну что вы, у меня и в мыслях не было ничего подобного!
— Что же тогда? — настаивал Бунс. — Отправили бы его в приют? Кстати, как раз для таких целей существует несколько весьма роскошных приютов. Вам бы следовало заранее подумать о возможности помещения тестя в один из них, тем более что это отнюдь не благотворительные заведения. Что же касается устройства старика в один из так называемых общественных приютов, то, как мне представляется, он вряд ли бы благосклонно отнесся к подобной идее.
— А кому вообще это может понравиться? — признал Тридуэлл. — Что же до частных приютов, то я однажды уже интересовался финансовой стороной этого вопроса: нет, с учетом существующих там расценок об этом не может идти и речи. На это уйдет целое состояние.
— А может, вашего тестя — устроила бы своя собственная квартира? — вскользь предложил Бунс. — Маленькое и недорогое жилье, где за ним кто-нибудь смог бы ухаживать.
— Ну да, конечно, от чего ушел, съехав со своей квартиры и поселившись у нас, к тому в конце концов и пришел, так получается? Относительно же того, что там за ним кто-то смог бы ухаживать, то вы, похоже, даже не представляете себе, во сколько это может встать. К тому же попробуйте подыскать человека, который бы устроил моего тестя.
— Вот именно! — воскликнул Бунс и даже стукнул кулаком по письменному столу. — О том я с вами и толкую, мистер Тридуэлл.
Тридуэлл поднял на него рассерженный взгляд. — Что вы имеете в виду под этим самым «вот именно»? Насколько я понял, вы пришли, чтобы как-то помочь мне решить эту проблему, хотя я пока не услышал с вашей стороны даже намека на какое-то дельное предложение. Послушаешь вас, так может сложиться впечатление, будто мы уже достигли с вами какого-то небывалого прогресса.
— Так оно и есть, мистер Тридуэлл, так оно и есть. Возможно, вы и сами того не подозреваете, но на самом деле мы уже сделали второй шаг в направлении решения вашей проблемы. Первый заключался в том, что вы признали факт ее существования; второй же сводится к тому, что что бы вы ни решили, какие бы меры ни предприняли, ни одна из них не является ни логичным, ни практическим шагом в направлении желанной цели. Таким образом, вы оказываетесь не просто свидетелем, но и непосредственным участником совершенно уникальной операции, именуемой «методом Блессингтона», которая, как вы вскоре убедитесь, является тем единственным средством, которое позволит вам самому урегулировать стоящую перед вами проблему.
— Метод Блессингтона?
— О, прошу меня извинить, — проговорил Бунс. — Я настолько увлекся, что невольно употребил термин, который пока не нашел должного признания в научных кругах. Поясняю, что «метод Блессингтона» — лишь словесное обозначение той процедуры, посредством которой мои коллеги по Геронтологическому обществу намерены решить вашу проблему. Свое название он получил в честь мистера Джей. Джи. Блессингтона, основателя общества и одного из наиболее выдающихся людей нашего времени. Пока его имя не приобрело широкомасштабную известность, но, поверьте мне, рано или поздно это обязательно произойдет. Помяните мои слова, мистер Тридуэлл, настанет такой день, когда его слава затмит славу Мальтуса.
— Странно, я действительно никогда о нем не слышал, — задумчиво пробормотал Тридуэлл, — хотя достаточно внимательно слежу за прессой. Да, и еще одно, — добавил он, пристально всматриваясь в лицо Бунса, — вы до сих пор так и не удосужились объяснить мне, как получилось, что я вдруг стал одним из ваших потенциальных клиентов, и каким образом вам удалось собрать обо мне всю эту информацию?
Бунс залился радостным смехом. — Если послушать вас, то все получается очень таинственно, да? На самом же деле в этом нет абсолютно никакой тайны. Видите ли, мистер Тридуэлл, Геронтологическое общество располагает сотнями исследователей, которые изъездили эту великую страну от одного побережья до другого, хотя широкая общественность до сих пор об этом даже не подозревает. Условия работы нашего общества запрещают этим людям обнародовать тот факт, что они являются профессиональными исследователями — в таком случае его деятельность окажется попросту неэффективной.
Как правило, начало их исследований не связано с каким-то конкретным клиентом, их интересы простираются гораздо шире, речь идет о каждом престарелом человеке, желающем рассказать им о себе. Вы просто поразитесь, узнав, сколь словоохотливыми оказываются эти люди, когда речь заходит о них самих. Но это продолжается лишь до тех пор, покуда они чувствуют, что разговаривают с посторонним и незнакомым им человеком.
Встречи с ними происходят совершенно случайно — на скамейке в парке, в пивной, в библиотеке, то есть в любом месте, располагающем к приятному проведению времени и откровению. Исследователь устанавливает с таким человеком дружеские отношения, старается разговорить его, в частности пытается как можно подробнее узнать о более молодых людях, от которых он зависит.
