Где-то через час, когда тарелка и чашки были пусты и вымыты, они пришли к окончательному выводу, что сначала должен пойти туда Иван и, подготовив почву, рассказать все подробно и с самого начала. А потом, надев свой черный парик, чтобы не испугать родителей, зайдет Алена. К счастью, все получилось так, как они и запланировали. Обошлось без лекарств и сердечных приступов, только пол почти буквально был залит слезами. Плакали все- женщины громко и трогательно, а мужчины скупо и стеснительно. За чаем Алена рассказала о своей жизни, умалчивая, чтобы пощадить нервы пожилых людей, о некоторых пикантных особенностях своей работы. Затем пришла очередь Марии Сергеевны и Олега Александровича, которые со всеми мелочами описывали детство и юность Лены. Как ходила в детский сад, а затем окончила школу на "отлично" и поступила в институт иностранных языков. Как бегала на музыку и на тренировки в бассейн. Иногда инициативу в разговоре перехватывал Иван и с любовью в глазах вспоминал их первое знакомство с Леной на лекции, как мечтали они стать переводчиками и объехать весь мир. После окончания института он устроился в инофирму, а Елену стали приглашать в качестве переводчика-синхрониста на встречи крупных зарубежных делегаций. Разговор затянулся до поздней ночи и, в какой-то момент, Алене нужно было решать, как же поступить дальше. Родители увидели в ней свою потерянную дважды дочь и не хотели отпускать. Иван тоже смотрел на нее с обожанием. Но она сама внутри себя еще не была готова к таким тесным отношениям, к которым стремились эти люди. И потом, у нее была мама, которая ее вырастила и которую она все равно любила несмотря ни на что. Поэтому в тот вечер Алена, конечно, поехала к себе домой, решив, что "утро вечера мудренее".
Проснувшись на следующий день, Иван вспомнил все предшествующие события и почувствовал, как с появлением Алены к нему вернулась жизнь. По дороге на работу он заметил зеленые деревья, которые в последние два с половиной года перестали существовать в поле его зрения. Услышал чириканье воробьев, которое перестал слышать. Вдохнул утренний воздух и ощутил смешанный запах вымытого асфальта, бензина и дорогих духов, остающихся в воздухе вслед за спешащими мимо женщинами, которых он раньше тоже не замечал.
Все шло своим чередом. Обретя друг друга, родственники старались проводить вместе как можно больше времени. Голос крови давал о себе знать. Алена все сильнее привязывалась к Марии Сергеевне и Олегу Александровичу и называла их "мама" и "папа", тем более что отца у нее никогда не было. Иван ей тоже нравился все больше и больше (не зря ведь ее сестра собиралась за этого рыжего парня замуж). Он был очень тактичен во всех отношениях и не касался вопроса о ее работе, которую она решила бросить и подыскать что-нибудь поприличнее, раз уж так резко изменилась ее жизнь.
Через полгода их знакомства Иван предложил Алене переехать к нему и взять отпуск. Она с радостью согласилась и, окунувшись в быт и приготовление завтраков, обедов и ужинов, была почти счастлива.
Однажды за ужином Иван сообщил: "Аленка, послушай, через три дня годовщина смерти Лены. Я взял два билета в Швейцарию и хочу, чтобы ты поехала со мной туда, где погибла твоя сестра. Только не говори родителям. Ты согласна?" - он умоляюще посмотрел ей в глаза. Не раздумывая Алена кивнула головой и, слегка разволновавшись, пошла собирать вещи.
В самолете они почти не разговаривали – каждый думал о своем. Алена успела полюбить Ивана и слегка ревновала к сестре, которая уже умерла. И в то же время с нежностью думала о Лене, которую не знала и искренне жалела, что не успела испытать радость от жизни рядом с сестрой-двойняшкой. А Иван никак не мог определиться в чувствах – кого он любит больше – ту Лену, спокойную, молчаливую интеллектуалку, которую потерял, или Алену, живую хохотушку, потрясающе танцующую стриптиз.
Самолет прилетел вовремя. Взяв напрокат автомобиль, они направились в городок, где в последний раз отдыхали Иван с Леной. Устав от длительной дороги, Алена предложила остановиться в ближайшем мотеле. Иван не возражал и остановил у обочины. "Аленушка, иди, сними свободный номер, а я запаркую машину, возьму сумку и догоню тебя", - попросил Иван, открывая дверцу автомобиля. " Хорошо, хорошо, Иванушка", - улыбнулась Алена и вошла в гостиницу. " Меня точно так же называла Лена", - подумал он с грустью, поймав себя на мысли, что постоянно сравнивает этих двух женщин.
Вынимая из багажника чемоданы, Иван с гордостью отметил, какой, оказывается, недюжинной силой наградил его Господь, и, чувствуя себя прямо-таки олимпийским чемпионом по тяжелой атлетике, занялся подсчетом того, сколько раз женщина должна переодеться в течение двух дней на горном курорте, чтобы успеть хотя бы по разу использовать все, что упаковала в эти два (по другому назвать просто кощунство) контейнера. Сбившись со счета уже на втором десятке и заливаясь румянцем от напряжения, он ввалился в холл мотеля и направился к заполнявшей у стойки администратора бланки Алене. " Ну, Аленушка, в каком "пентхаусе" сегодня ночью мы будем прозябать? " - спросил он и поправил спутанные белые локоны на плечах девушки. Она посмотрела на Ивана и, высоко подняв тонко очерченные брови, сказала: "Excuse me?" "Ух, ты! А я и не знал, что у тебя такое безукоризненное произношение", - восхитился он и оглядел ее с головы до ног, - ты уже и переодеться успела? Вот это скорость!" - покачав головой, продолжал Иван. "I am sorry, I don’t speak Russian", - улыбнулась Алена.
В пустом холле кроме них и администратора никого не было? и негромкие фразы звучали словно эхо в горах. "Helen, are you ready? Let's go, we are getting late'', - отчаянно жестикулируя махал руками темноволосый крупный мужчина с аккуратно подстриженной бородой по ту сторону стеклянных дверей гостиницы. Рядом с ним, методично работая двигателем, издавал нетерпеливые звуки автомобиль, а рядом бегали в ярко-синих комбинезонах крошечные, не более двух-трех лет, мальчишки-близнецы. Еще раз вежливо извинившись, женщина торопливым шагом направилась к ожидающему ее семейству. Белокурые волосы колыхались в такт шагам, оставив около Ивана легкое еле заметное облако духов, которые ему были когда-то очень знакомы. У самого выхода женщина замедлила шаги и оглянулась, пристально посмотрев на этого странного русского мужчину и как будто что-то пытаясь вспомнить. Набрав воздух в легкие, она собралась уже о чем-то спросить, но в последний момент передумала и вышла.
Иван как завороженный смотрел то на нее, то на двух ее рыжеволосых сынишек и чувствовал, как все сильнее и больнее сжимается что-то в груди.
Дверцы автомобиля громко хлопнули, и за стеклом осталась лишь тучка пыли из-под колес. От неожиданного прикосновения чьей-то руки Иван вздрогнул. "Ванечка, ты чего так долго? Я уже с номером успела ознакомиться, а тебя все нет", - тронула за рукав, подойдя к нему Алена. "Кто это был?" - спросила она, кивнув головой в сторону выхода. Непослушными пальцами Иван молча пытался расстегнуть и без того распахнутый ворот рубашки. Затем несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, ответил: "Не знаю… Наверное, показалось… Ладно, пошли", - обнявшись, они стали медленно подниматься по лестнице, ведущей на этаж к заказанному номеру. Мужчина-администратор с большими от удивления глазами проводил их взглядом и вышел из гостиницы, чтобы посмотреть вслед только что отъехавшего автомобиля. Возвращаясь за стойку, он в недоумении качал головой из стороны в сторону и твердил: "Miracles, miracles…''
