Было несколько причин, по каким папа пришел к выводу, что Баджо нужно отослать из Рима в Венецию. Не последнюю роль сыграл и тот факт, что в списке масонов, полученном Лучани, стояло и имя Баджо: масонское имя — Себа, номер в ложе 85/2640. Дата вступления в общество — 14 августа 1957 года.
После разговора с Феличи папа продолжал и дальше наводить справки. Ему не давала покоя фраза Феличи: «Некоторые из упомянутых в списке людей действительно масоны, другие — нет». Главная проблема для Лучани заключалась в том, чтобы отделить правду ото лжи. Дальнейшие расследования должны были помочь ему разобраться в ситуации.
Встречу между Баджо и Лучани мне описывали как «очень бурный спор, причем кипятился и не сдерживал эмоций его преосвященство. Его святейшество оставался совершенно спокойным».
Трудно сказать, был ли спокоен Лучани или нет, но к обеду проблема оставалась нерешенной. В Венеции по-прежнему не было патриарха, и Баджо настаивал, что его место — в Риме. В задумчивости Лучани опустил ложку в суп.
«Бабье лето», которым Рим наслаждался на протяжении всего сентября, в этот четверг уступило более прохладной погоде. После короткого отдыха Лучани решил заменить свой обычный дневной моцион прогулкой по дворцу и в одиночку отправился неспешным шагом по внутренним коридорам. В 15:30 папа вернулся в кабинет и сделал несколько телефонных звонков. Он переговорил с кардиналом Феличи в Падуе и с кардиналом Бенелли во Флоренции, обсудив утренние события, в том числе и стычку с Баджо, а затем коснувшись в беседе с ними предстоящей встречи с кардиналом Вийо. Своего государственного секретаря папа тоже собирался известить о некоторых принятых им решениях.
Лучани и Вийо пили ромашковый чай и беседовали. Пытаясь как-то сблизиться с государственным секретарем, Лучани время от времени при частых встречах с ним переходил на родной для Вийо французский язык. Кардинал оценил этот жест. На него произвело глубокое впечатление, как быстро Лучани освоился в роли папы. Из государственного секретариата связались с некоторыми друзьями и бывшими коллегами Лучани. Монсеньор Да Риф, до сих пор работавший в Витторио-Венето, был одним из многих, кому пришло сообщение.
Начиная с кардинала Вийо, все восхищаются тем, как работает папа Лучани. Его способностью сразу узреть корень проблемы, принимать быстрые и твердые решения. Они потрясены тем, как он исполняет свои обязанности, как доводит все до конца. Понятно, что это человек, который принимает решения и стоит на своем. Он не уступает давлению. Я по своему опыту могу сказать, что способность упорно придерживаться своей линии одним из замечательных свойств, присущих Альбино Лучани.
Во второй половине дня 28 сентября Жан Вийо получил возможность еще раз и со всей наглядностью оценить упомянутое качество, которое произвело на него такое сильное впечатление за минувший месяц. Первым возник вопрос об Институте религиозных дел — о Ватиканском банке. К тому времени Лучани располагал обширными и очень подробными сведениями. Сам Вийо готовил для папы предварительный доклад. Немало информации Лучани предоставили заместитель Вийо, архиепископ Джузеппе Каприо, а также Бенелли и Феличи.
Для епископа Пола Марцинкуса, который был инициатором плана захвата Кальви «Банка каттолика дель Венето» и сыграл активную роль, помогая ему в осуществлении сделки, происходящее означало серьезные осложнения — по сути, он сам угодил в ту яму, которую копал для других. Вийо сообщил папе, что неизбежно поползли слухи о расследовании дел банка. Итальянская пресса начала проявлять любопытство, и только что опубликована одна большая статья.
Очевидно, у журнала «Ньюсуик» в Ватикане имелись некие информированные источники. Журналисты узнали, что незадолго до конклава большая группа кардиналов запросила у Вийо полный отчет о деятельности Ватиканского банка. Также, со ссылкой на «хорошо осведомленный источник», говорилось, что уже предпринимаются шаги по устранению Марцинкуса с поста президента банка. Журнал цитировал свой источник в курии: «Судя по всему, его хотят отсюда убрать. Вероятно, дадут где-нибудь должность второго епископа».
Лучани улыбнулся:
— А не знает ли «Ньюсуик», кого я назначу вместо Марцинкуса?
Вийо отрицательно покачал головой.
В ходе беседы Лучани ясно дал понять, что он действительно не намерен оставлять Марцинкуса в Ватикане, а тем более в Ватиканском банке. Папа уже успел составить о нем мнение в течение 45-минутного собеседования в начале сентября и пришел к выводу, что больше пользы Марцинкус может принести на посту второго епископа в Чикаго. О своих мыслях он Марцинкуса в известность не ставил, но холодная вежливость, которую он проявил по отношению к человеку из Сисеро, не осталась незамеченной.
Возвратившись в банк после собеседования, Марцинкус в своем кабинете позже доверительно заметил одному приятелю: «Боюсь, долго я здесь не задержусь».
Марцинкус говорил по телефону Кальви, да и своим коллегам в банке: «Советую вам как следует запомнить: у нового папы в голове совсем другие идеи, совсем не те, что у прежнего. Здесь скоро начнутся перемены. Большие перемены».
Марцинкус был прав. Лучани проинформировал Вийо, что Марцинкус должен незамедлительно покинуть свой пост. Не через неделю и не через месяц — завтра же. Он должен взять отпуск. Как только будет окончательно разрешена ситуация с кардиналом Коуди, в чикагской епархии Марцинкусу подыщут подходящий пост.
Вийо было сказано, что на место Марцинкуса будет назначен монсеньор Джованни Анджело Аббо, секретарь префектуры по экономическим делам Святого престола. Очевидно, монсеньор Аббо, как ключевая фигура финансового трибунала Ватикана, обладает огромным опытом в финансовых вопросах, что будет полезно на его новой должности.
Несомненно, источником вдохновения, откуда Альбино Лучани черпал силы и идеи, ему служили первые сто дней папы Иоанна XXIII. Вечером 28 сентября Лучани во всей красе продемонстрировал Вийо те львиные когти, о которых говорили хорошо знавшие папу люди. Лучани, такой непритязательный, скромный и мягкий, до того как стал папой, казался ниже своих пяти футов девяти дюймов. Для многих наблюдателей на протяжении целых лет он словно бы сливался с обоями. Он вел себя так неприметно и спокойно, что многие участники многолюдных совещаний или встреч с изумлением узнавали, что он тоже там присутствовал. Вийо же никак не мог усомниться в том, что тем вечером находился с Лучани в одном кабинете. Папа сказал ему:
Отстранение Марцинкуса — не единственное изменение в Институте религиозных дел, которое я хочу произвести безотлагательно. Свои посты должны покинуть Меннини, Де Стробель и монсеньор де Бонис. Немедленно. Де Бониса заменит монсеньор Антонетти. Кандидатуры на две другие вакансии я буду обсуждать с монсеньором Аббо. Я желаю, чтобы были прерваны все наши связи с группой «Банко Амброзиано», и это должно быть сделано в самом ближайшем будущем. По моему убеждению, этот шаг будет невозможным, если указанные люди останутся в руководстве банка.
Отец Маджи как-то заметил мне: «Лучани всегда знал, чего хотел. Он на самом деле совершенно ясно давал понять, чего хочет. И методы, какими он добивался своих целей, всегда были очень тактичны».
«Тактичны» были и объяснения Лучани, которые он дал Вийо. Оба они знали, что все четверо — Марцинкус, Меннини, Де Стробель и де Бонис — были самым сложным образом связаны не только с Кальви, но также и с Синдоной. То, что остается несказанным, впоследствии нельзя неправильно процитировать.
Кардинал Вийо принял распоряжения папы о предстоящих перестановках без особых комментариев. О многом он уже давно знал. Многие в Ватикане считали его бездеятельным, но, скорее, Вийо взял себе за тактику чаще всего преднамеренно отворачиваться в сторону. В Ватикане это называлось техникой выживания.
Лучани заговорил на тему Чикаго и сообщил Вийо о состоявшейся у него беседе с Баджо, об ультиматуме, который будет предъявлен кардиналу Джону Коуди. Вийо отнесся к этому решению с одобрением. Как и Баджо, он считал Коуди гнойной раной на теле американской церкви. Наметившееся разрешение этой проблемы государственный секретарь встретил с огромным удовлетворением. Лучани распорядился прощупать почву в отношении возможного преемника Коуди через папского нунция в Вашингтоне и заметил: «В Чикаго мы имеем злоупотребление доверием. Нужно быть уверенным в том, что человек, пришедший на смену его преосвященства, сумеет завоевать сердца и умы всех верующих епархии».
