III. Инкубационный период
Расставшись с Артемом, концессионеры решили не искушать судьбу и репетировать вчетвером, дожидаясь освобождения Лёлика из колонии: в том, что из него получится идеальный гитарист «Звуков Му», Мамонов почему-то не сомневался. Хотин в это время где-то раздобыл уникальный инструмент – самодельный орган, собранный каким-то современным Кулибиным из радиодеталей. Инструмент получил название «Мини-Му» (по ассоциации с Mini Moog). «Мини-Му» звучал отвратительно, строил плохо, но эти его качества для «Звуков Му» оказались самыми что ни на есть привлекательными. Во-первых, все, кроме Хотина, с профессиональной точки зрения по-прежнему играли из рук вон плохо, и «Мини-Му» приближал Пашу к общему звуку, растворяя в душераздирающих тембрах его джазовое прошлое. Во-вторых, общий звук становился абсолютно авангардным, чего и требовали вокальные особенности не чуждого атональных рулад Петра Николаевича. В дальнейшем, при профессиональной студийной работе, все музыканты группы захотят, к сожалению, звучать «правильно», и весь этот чарующий абсурд саунда будет утрачен – как и сам «Мини-Му».
Помимо репетиций большую роль в становлении проекта сыграли совместные просмотры видеозаписей концертов актуальных западных рок-групп: JVC Липницкого оставался единственным в музыкальной тусовке видеомагнитофоном, и грешно было бы не извлечь из этого уникальные дивиденды. Музыкальное видео вообще являлось истинным информационным прорывом: до его появления таллиннские маклеры снимали принимавшиеся в Эстонии программы финского TV, отвозили это все в Питер и устраивали там «закрытые платные просмотры» – вход стоил три рубля. Качество изображения считалось «потрясающим». А в «салоне на Каретном» можно было спокойно изучать моднейшие музыкальные подборки британского TV, благо «друзей с возможностями» у Липницкого хватало. В итоге определенное влияние на будущий концертный имидж оказали, наверное, Talking Heads и Joy Division: первые – пластикой Дэвида Бирна, а вторые – сценическим соотношением солиста и группы. В видеоверсии Joy Division странный, гибкий и самозабвенный Ян Кертис безумствовал на фоне отстраненно-статичной группы, и подобное распределение ролей «Звукам Му» подходило как нельзя лучше.
Главной проблемой мучительно долго формирующегося ансамбля, несомненно, являлась ритм-секция. Липницкий, по мнению Троицкого, «был, конечно, заядлый меломан, но органически не способный играть на каком-либо инструменте». Играть он поначалу, как уже говорилось, действительно не умел и, будучи взрослым сформировавшимся человеком, учился этой премудрости очень медленно. (Забегая вперед, заметим, что когда он освоил-таки «прожиточный минимум» своего инструмента, оказалось, что более аутентичного бас-гитариста в рамках примитивистской эстетики «Звуков Му» природа создать так и не смогла.) Африка, помешанный на всем «модном», обожал The Clash, немцев Trio, раннего Бирна и старался играть в духе постпанка и new wave. Но, увы, он страдал юношеской астенией, чисто физически был слаб и не обладал поставленным ударом.
Липницкий и Мамонов во время первого концерта «Звуков Му» 28 января 1984 года
Фото из архива А. Л.
Первый барабанщик «Звуков Му» Сергей «Африка» Бугаев
Фото Эдуарда Басилии из архива А. Л.
«По-человечески Африка нравился, – вспоминает Хотин. – Но ему не хватало профессионализма. Конечно, в „Звуках Му“ многим не хватало профессионализма, но ведь барабанщик в группе – как вратарь в команде. Если он ненадежен, ничего не получится».
Между тем, в соответствии с ультрапередовой модой, питерский вундеркинд уважал траву – и, отдавая ей дань, начинал засыпать прямо за установкой. Когда он однажды, наконец, за ней реально уснул, его решили выгнать. Правда, к этому моменту Африка успел принять участие в двух первых исторических концертах «Звуков Му».
Свою первую программу из девяти песен друзья хотели подготовить к новому, 1984 году. Концерты «подпольных рок-групп» в те времена, как известно, устраивать было весьма непросто, однако новоявленному ансамблю повезло: Липницкий договорился с директором все той же 30-й школы, где они с Мамоновым учились двадцатью годами ранее, организовать там развлекательную программу – под видом «вечера художественной самодеятельности» (что и позволило обмануть бдительность КГБ). Все это вылилось в грандиозное андеграундное действо, случившееся 28 января 1984 года. В набитом до отказа 300-местном актовом зале рядом со школьниками сидели: Курехин, Троицкий, Гребенщиков, Макаревич, Чекасин, Валентина Пономарева и т. д. На сцене выступали: «Браво» с Агузаровой (это был их второй концерт после дебюта на дискотеке в Крылатском), Цой, Рыженко, экспериментальный дуэт Рацкевич & Шумов и, наконец, «Звуки Му». Троицкий в книге «Back In The USSR» так описал свои впечатления: «Петр оказался крайне буйным, эпилептическим шоуменом <…> представлял самого себя, но в немного гиперболизированном виде: смесь уличного шута, галантного подонка и беспамятно горького пьяницы. Он становился в парадные позы и неожиданно падал, имитировал лунатизм и пускал пену изо рта, совершал недвусмысленные сексуальные движения и вдруг преображался в грустного и серьезного мужчину. Блестящий, безупречный актер!» Рыженко, в свою очередь, охарактеризовал песни Мамонова как «русские народные галлюцинации». Это определение всем очень понравилось и потом долгие годы бесконечно цитировалось где только возможно – правда, без ссылок на верный источник.
Серьезное внимание было уделено визуальному решению концерта. Дружественно настроенный скульптор-авангардист из Одессы Вадим Гринберг (прославившийся в дальнейшем своими муляжами сухофруктов) выступил в роли дизайнера сцены, украсив ее огромными мохеровыми растениями; он же обеспечил постановку нарочито странного, загадочного света. Художник-шестидесятник с легендарной «Грузинки» Кук изготовил гротесковую маску «Му». В этой маске и в резиновых рыбацких сапогах весь концерт на сцене отсидел освободившийся из колонии Лёлик, доставленный в Москву за неделю до мероприятия. Играть он ничего еще не мог (тем более что маска была непроницаема для зрения), но концептуально его пребывание в рядах ансамбля было благополучно обозначено. После акции к ее героям внезапно подошло какое-то невообразимое чудовище с лицом Квазимодо и хрипло произнесло: «Спасибо вам, теперь и у таких людей, как я, есть своя музыка». Много лет спустя Алла Пугачева, ударившись в самоидентификацию, сказала в интервью «Аргументам и Фактам»: «Я – женщина красивая и пою красивые песни для красивых людей. Но и у некрасивых людей есть своя музыка – вот, например, группа „Звуки Му“».
«Браво» с Жанной Агузаровой разогревают «Звуки Му» на концерте 28 января 1984 года
Фото Эдуарда Басилии из архива А. Л.
Публика на концерте 28 января, в центре – Артемий Троицкий
Фото Эдуарда Басилии из архива А. Л.
Маска «Му» находилась в арсенале группы до марта 1991 года, когда стала экспонатом на грандиозной выставке «Реалии Русского Рока», приуроченной к десятилетию Ленинградского рок-клуба. Экспозиция, размещенная в одном из павильонов Ленэкспо в Гавани на Васильевском острове, охранялась плохо, и кражи там были в порядке вещей. Например, витрина «Аквариума» была заставлена концептуальной сотней пустых бутылок с иностранными этикетками, а на витрине группы «Санкт-Петербург», расположенной напротив, как ответ «гребенщиковщине» все время стремились держать одну-единственную бутылку, но полную. Неудивительно, что в апокалиптической атмосфере 1991 года подобный экспонат больше дня не жил… Увы, до конца выставки не дожила и маска Кука, бесследно исчезнувшая в один из тех «веселых» мартовских дней.
