Едва войдя в комнату, мальчик почувствовал сильный озноб, словно открыл окно в тот момент, когда на улице крепкий мороз, или же сунулся в какой-то огромный холодильник. Алеша зябко поежился и огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда же идет такой холод, но ничего путного в голову так и не приходило.

Фотограф жестом пригласил мальчика встать у белого экрана, на котором в кабинете физики показывали учебные фильмы и слайды и который должен был служить фоном для фотографий. Конечно, снимки на белом фоне могли смотреться чересчур официально, но фотограф объяснил завучу и классному руководителю, что с помощью специальных фильтров он сделает так, что задний план будет выглядеть очень даже живо.

Алеша встал там, куда указывал мастер, испытывая странное волнение. Казалось бы, чего тут волноваться! Ведь на снимок ему было, по большому счету, наплевать: он же не какая-нибудь модель! Но волнение, как ни странно, не проходило. Быть может, таким образом на нервы действовали холод и странная фигура фотографа, колдующего над своим допотопным аппаратом? Ну и еще его тяжелый, немигающий взгляд, который словно гипнотизировал. Интересно, что фотограф не расстался со своей шляпой даже в помещении, так что рассмотреть толком его лицо и даже сказать, какого цвета у него глаза, было весьма затруднительно.

– Смотри на меня! – хрипло и глуховато проговорил фотограф, и Алеша почувствовал, как его глаза волей-неволей поднимаются к лицу фотографа. – И будь посвободнее.

Быть свободнее под таким тяжелым взглядом было делом отнюдь не легким, но мальчик вдруг с удивлением почувствовал, что действительно расслабляется. Он стал в какую-то очень свободную позу и неожиданно для самого себя улыбнулся. Именно в этот момент и сверкнула фотовспышка.

Тем не менее, несмотря на свою улыбку, Алеша вышел из комнаты с таким облегчением, словно только что покинул зубного врача. Разумеется, о своих ощущениях он распространяться не стал; а то еще подумают, что струсил ни с того ни с сего. Но Аня, фотографировавшаяся вслед за ним, молчать не собиралась.

– Не знаю, может, это и очень хороший фотограф, – заявила она, зябко передернув плечами, – но мне он не нравится. Смотрит так, словно и не человек вовсе! Да и говорит не поймешь каким голосом.

– Мало ли у кого какой голос! – сказал кто-то из тех, кто еще не успел сняться. – А смотреть профессионалы и должны не как все, а придирчиво!

– И вообще, там такой мороз, что хоть в мае шубу надевай! – продолжила Аня, не обратив внимания на возражение. – Интересно, откуда там такой морозильник взялся?

Многие из тех, кто побывал на съемке, говорили то же самое. И даже те, кто молчал, а то и вовсе отпускал шуточки, выглядели явно обескураженными. Словом, фотограф произвел на всех неприятное впечатление. Можно сказать, что этот день был испорчен. И когда мрачный фотомастер покинул школу, все вздохнули с облегчением.

Физик попросил Алешу унести экран из комнаты, где проходила съемка, обратно в физический кабинет. Когда мальчик снова зашел в эту комнату, ему показалось, что что-то здесь не так, изменилось. И только потом до него дошло, что температура воздуха с уходом фотографа вновь сделалась абсолютно нормальной, даже слегка жарковатой. Алеша хотел было спросить физика об этом странном явлении, но на что-то отвлекся, а потом и вовсе забыл об этом загадочном факте и вспомнил о нем только теперь…

Зато на следующий день на фотографа буквально не могли нахвалиться. Непонятно, каким образом он умудрился сделать снимки так быстро, но они понравились всем без исключения. Это были не просто портреты. Для каждого этот мастер нашел свою, характерную позу. Кто-то был изображен в полный рост, как Алешка, у кого-то было снято только лицо, но все фотографии были такими, что их хоть сейчас можно было бы публиковать в каком-нибудь солидном журнале или же фотоучебнике. Причем все фото были уже в одинаковых рамках старинного стиля. Некоторым они могли бы показаться тяжеловатыми, но ведь у каждого свои причуды, и если мастеру захотелось сделать именно такую галерею портретов, то кто взялся бы его осуждать!

Те родители, кто не захотел сделать снимки сразу, разумеется, тоже захотели заказать фотографии у такого профессионала. Да и другие не прочь были сделать еще несколько портретов. Вот только с этим вышла загвоздка. Дело в том, что фотограф прислал снимки, но сам в школе больше так и не появился. И, как ни странно, ни у завуча, ни у классного руководителя не оказалось не только его адреса, но даже телефона. И, что самое интересное, ни завуч, ни классная не могли вспомнить, как же его зовут. Они сходились на том, что имя было красивым и редким (фотограф представился только раз, когда предлагал свои услуги), но, сколько они ни перебирали имена, все выходило что-то не то.

Разумеется, желающие сниматься посчитали, что найти такого замечательного фотографа, да еще с такой незаурядной внешностью, в таком небольшом городе будет совсем не трудно. Но, как ни странно, все попытки оказывались безрезультатными. О нем никто ничего не знал. И даже видели-то его считанные единицы! Просто мистика какая-то! Оставалось думать, что это было причудой какого-то столичного мэтра, оказавшегося здесь проездом и решившего порадовать своим искусством местное население. Теперь его имя можно было узнать, разве что увидев какое-нибудь фото с подписью в журнале (этот странный человек специально оговаривал, что может использовать полученные кадры и для каких-то своих дел). Или же ожидать нового приезда.

О визите этого мастера еще некоторое время посплетничали, в потом забыли. Остались только фотографии в тяжелых рамках, которые висели теперь во многих квартирах. И на одну из которых и смотрел сейчас Алеша, вспоминая эту странную историю.

«А ведь неприятности-то начались почти сразу после этого!» – подумал он, и от этой мысли на душе почему-то стало еще тяжелее.

Вечером Антон позвонил ему и сообщил, что дядю Семена он найти так и не смог, а потому ничего нового узнать не получилось. Антон все еще находился под впечатлением от случившегося с ним и, насколько понял Алеша, успел рассказать об упавшем с крыши кирпиче всем вокруг. Алеша не удивился бы, если б завтра на крышу заявилась какая-нибудь ответственная комиссия, чтобы проверить: почему же оттуда падают кирпичи.

Чем больше Алеша думал над произошедшим за день, тем больше он убеждался, что дядя Семен знает или, по крайней мере, подозревает гораздо больше, чем можно понять из его полупьяных речей. Значит, надо просто улучить момент, когда он будет в лучшем состоянии, и как следует его порасспросить. Хотя, быть может, трезвый он и вовсе ничего не скажет? Интересно все-таки, о ком он так гневно говорил? И в чем он обвинял сам себя?

Утром дядя Семен тоже так и не объявился. Конечно, такое у него случалось и раньше. Порой он пропадал целыми неделями. Но почему-то в этот раз за судьбу соседа Алешке было тревожно. К тому же сказывалось нетерпение: надо же все-таки узнать, что он хотел сказать!

А днем прибежал взволнованный Антон. Он так спешил, что никак не мог отдышаться.

– Ты слышал, что случилось? – выпалил он с порога и остановился, переводя дух.

– Нет. А что? Опять кто-то кирпичами швыряется? – брякнул Алешка первое, что пришло в голову.

– Какими такими кирпичами! – отмахнулся Антон, уже привычно раскашлявшись. – Тут все гораздо серьезнее. Неужели еще не слышал?

– Нет, не слышал! Откуда я могу что-то узнать, если все время дома сижу! – рассердился Алеша. – Ну, говори же! Не тяни!

– Сосед ваш умер! – заявил Антон и снова замолчал, ожидая реакции на свои слова.

– Какой сосед? Их тут целый дом! Человек сто! – сказал Алеша, хотя, конечно, в душе прекрасно понимал, о ком идет речь.

– Какой-какой! Дядя Семен, вот кто! – сказал Антон одним духом. – Тот, который вчера меня, можно сказать, спас!

– А что же с ним случилось? – спросил расстроенный Алешка. – Выпил слишком много? – Произошедшее пока никоим образом не укладывалось у него в голове. Уж слишком жизнелюбивым и полным энергии казался еще вчера их сосед.