- Да? - вопросительно уточнил Амелисаро, растерянный и даже какой-то непривычно робкий.

      - Да, - решительно кивнул ему Стефан и поцеловал.

      - Пусть Бог наш, Рогатый, будет свидетелем ваших обетов, пусть осветит он вашу любовь и подарит символ крепости ваших чувств и нерушимости данных вами клятв. - В гробовой тишине храма, отражаясь от сводов и колонн, голос Валентина прозвучал ужасающе громко.

      И отвечая на поцелуй Стефана и откровенно не зная, куда деть руки, Амелисаро неожиданно для себя почувствовал, как на большом пальце в одно мгновение была выжжена божественной силой татуировка, как высшее свидетельство любви. Он резко отпрянул, но Стефан смотрел твердо, взял за руку и отвел к местам, предназначенным для императора и его приближенных, коротко бросил одному из графов, чтобы тот уступил место. Сел на освободившуюся рядом с императором скамью, усаживая Лили, находящегося в полной прострации, рядом с собой.

      - А теперь, если ты не против, - обратившись к правителю Империи, смотрящему на него ошеломленными, недоверчивыми глазами, - Мы досмотрим во всех смыслах красивый обряд. И будем надеяться, что в этот раз возражающих не найдется.

      - Вы собираетесь поверить на слово этому самозванцу! - вскричала опомнившаяся Елена, сидящая по другую руку от императора, по праву матери несостоявшегося жениха.

      - Сядь и замолчи, - бросил Стефан, не дав императору даже голову в её сторону повернуть, - Или мечтаешь познакомиться с эмбарго? - прозвучало тихо и угрожающе.

      Владычица переменилась в лице и покорно, как тряпичная кукла, осела на скамью.

      - Эмбарго? - тихо уточнил император, коротко глянув в сторону входа в храм, от которого раздался какой-то подозрительный шум.

      В дверях стоял Макс с белоснежным букетом ромашек и смотрел только на Анджелу. Так смотрел, что многие, не только женщины, но и мужчины, собравшиеся в этом зале, позавидовали. Потому что во взгляде юной наследницы, обращенном к нему, было не меньше огня, а, может быть, даже больше. По обе стороны от прохода, ближе к алтарю, все еще стояли двуликие, один зеленый, другой белый, с торжественными минами на мордах, а вот Валентин уже был у алтаря.

      - Я не стану освещать этот брак! - собрав в кучку оставшиеся крохи достоинства, объявил епископ Моржельский.

      - Ну, что ты, папа, - ласково пропел Валентин, - Я и с этим вполне справлюсь сам.

      Лицо старика вытянулось и медленно попятившись и чуть не упав со своего постамента, он выдавил хрипло и беспомощно.

      - Вал... Валентин?

      - О, я и не надеялся, что ты меня узнаешь, после стольких лет.

      - Что он собирается делать? - изумленно выдавил из себя Лили.

      - Венчать их, конечно, - откликнулся Стефан, сжимая его руку, которую благоразумно устроил на своем бедре, - Похоже, не только я забыл отречься от пяти богов, когда возносился на Архипелаг.

      - То есть ты, - произнес император холодно, - Сейчас пытаешься распоряжаться моей дочерью и отменяешь мое решение по праву старшинства наследования?

      - Не льсти себе, внучек, - весело фыркнул на это Стефан, пока Валентин, под изумленные взгляды толпы начал новы обряд. - Мне твой трон и с доплатой не нужен.

      - Тогда...

      - Но, будем считать, что мне симпатична не только твоя дочь, но и ты сам, поэтому мне бы не хотелось, чтобы некоторые, - он выразительно глянул на Елену, которая только и смогла, что гордо отвернуться, - Ввели моих родственников в заблуждение.

      - О чем ты? - бросив взгляд на аристократку, сидящую по левую руку от него, с куда больше осторожностью в голосе, чем раньше, уточнил император.

      - Эмбарго, - откинувшись на спинку кресла и с задумчивым видом наблюдая за сияющей парой влюбленный у алтаря, принялся вещать капитан, - Это санкция, которую накладывают на тот остров, Владыка или Владычица, не важно, которого имела неосторожность разгневать Пиратское Братство. Одно дело честный бой, когда два корабля сходятся в поединке и один из них погибает, а второй, если находится под командованием аристократов, отвозит остатки команды проигравшего судна на остров Сломанных Игрушек. И совсем другое откровенная подлость.

      - И в чем заключается эта санкция? Тоже, что и у нас в Империи?

      Стефан промолчал. Отвечать пришлось Амелисаро.

      - Не совсем. У вас это запрет на выход кораблей из порта провинившегося государства. У нас это неофициальный запрет на вход в порт пиратских кораблей.

      - Не понимаю, чем он может быть так неприятен. Чем меньше пиратов...

      - Это у вас, чем меньше пиратов, тем лучше, - откликнулся Стефан. - Потому что пираты, в вашем понимании, разбойники и головорезы, грабящие торговые суда. Но у нас пираты - это содружество вольных капитанов, знающих морские тропы Архипелага вдоль и поперек. Разумеется, и у нас бывают морские сражения, в которых груз с одного корабля перекочевывает на другой, но они случаются не так часто, как можно себе представить. Даже купеческая гильдия Архипелага давно уже смекнула, что строить и покупать свои собственные корабли - это конечно престижно, но, если хочешь, чтобы груз был доставлен в целости и без проволочек, куда надежнее нанять пиратский корабль для его перевозки. Ну, а в качестве примера, - перебирая пальцы Лили, молчаливо сидящего рядом и, кажется, что Стефану очень льстило, дышавшего через раз, произнес капитан Голландца. - За всю историю Архипелага, полное эмбарго было наложено лишь однажды на остров Самсом. Не буду вдаваться в подробности кто, кого и как обидел. Но у аристократа этого острова был собственный маленький флот. Три мощных боевых корабля и два поменьше, которые можно было бы использовать и как торговые. В итоге, когда вместо традиционный пиратских шхун он отправил их торговать с другими островами, у него меньше чем за пол года остался один лишь флагман и то, лишь потому что он не стал отсылать его по-настоящему далеко. При этом ни одно пиратское судно не было причастно к их гибели, просто их капитаны никогда не отдалялись от острова по-настоящему далеко и не знали с чем могут столкнуться в открытом море. Ну, а через год, этот самый аристократ лично приносил извинения Пиратскому Братству, очередной собрание которого, сжалившись над недотепой, решили провести как раз на его острове. Конфликт был исчерпан. И до недавнего времени ни одни из правящих аристократов не осмеливался гневить Братство. Но не безызвестная нам с тобой женщина, очень близка к тому, чтобы остров Дальний стал следующим наглядным примером.

      - Весьма... - император запнулся, видя, как его просто лучащаяся от счастья дочь целует своего пирата, сказав последнее "да". И не смог отказать себе в удовольствии улыбнуться им под аплодисменты, начатые двумя мальчиками, стоящими по обе стороны прохода, и подхваченные всеми присутствующими. - Весьма занимательная история, - обронил император, повернувшись к капитану и глядя на него без прежнего холода.

      - Я тоже так думаю, - весело подмигнул ему Стеф, - Так что, внучек, в Архипелаге правят совсем не так, как у вас тут. И пираты очень даже уважаемые люди. К тому же, если это тебя немного успокоит, у твоего новоиспеченного зятя теперь и остров собственный наличествует.

      - Это ложь. - тихо прошептала Елена, едва шевеля губами.

      - Ой, ли? - осведомился у нее Робертфор.

      - Нет свободных островов, или ты решил ради этого идиота прибить кого-нибудь из аристократической верхушки?

      - Зачем? Когда в его полном распоряжении есть прекрасный остров.

      - И какой же? - шипя, как разъяренная кобра, воскликнула она.

      - Сломанных Игрушек.

      - И ты еще претендуешь на правдивость? Это тюрьма! - в вызовом пояснила отчаявшаяся женщина, в ответ на вопросительный взгляд императора.

      - Так было, но теперь, это остров, на котором в этом году состоится собрание Пиратского Братства, помини мое слово, - объявил Стефан, но вопрос, который явно уже вертелся на языке императора, задать тому так и не дали. Точнее не дал.