- Для чего я сделала приворотное зелье, как ты думаешь?

- А-ага. Нуу, Гиш де Грамон клянется. В том, что с нынешнего момента навечно Монморанси - самая любимая...

Но та снова пихнула своего ухажера.

- Ну чего еще! Вот же! Разве я не поклялся, как и положено?!

- "Самая" не подходит. Я - "единственная"! Клянись, что будешь любить меня одну. "Самая" - это как-то расплывчато. В конце концов, ты непременно заведешь себе и номер два, и номер три.

Гиш с печальным видом произнес слова клятвы. Но это было сказано таким тоном, что, по-видимому, эта клятва никак не будет соблюдена.

Луиза невольно потянула Сайто за рукав и уставилась на фамильяра с неуверенным видом.

- Клянись.

Мальчик пристально посмотрел ей в лицо. Сегодня он попрощается с такой Луизой. Ни с того, ни с сего он чувствовал грусть. Хотя это было по вине приворотного зелья, однако... любимая девочка так много говорила ему: "Так сильно тебя люблю, люблю, очень сильно люблю".

Однако все-таки настоящая Луиза была лучше. Сайто полюбил именно ту хозяйку, которая являлась сама собой.

Она, которая била и пинала его, в конце концов, обращалась с ним как с собакой, была лучше.

- Ты не принесешь клятву? Ты не поклянешься в любви ко мне? - спросила Луиза, и ее глаза наполнились слезами.

- Прости. Я не могу дать клятву нынешней тебе.

Когда Сайто это сказала, она всхлипнула. Фамильяр нежно погладил ее по голове.

В своей кровати почти обнаженная лежала Анриетта. На ней было надето только тонкое нижнее белье. Это была комната ее покойного отца-Короля, и, став Королевой, девочка начала проживать в ней.

Рядом с огромной, завешенной балдахином, кроватью стоял любимый стол отца. Принцесса мягко протянула руку и взяла бутылку вина. Налив в бокал, Анриетта выпила его одним залпом.

Раньше она употребляла алкоголь в небольших количествах во время еды, однако... после того, как она стала Королевой, количество выпиваемого возросло.

От Анриетты, которая была не более чем декоративным цветком в правительстве, требовали решений, и это означало для нее порядочные заботы. Резолюции, которые ей подавались, большей частью были уже приняты, тем не менее, именно она давала им свое одобрение. Более того, несмотря на то, что установилось затишье, сейчас было военное время.

И хотя она являлась не более чем декоративной правительницей, у нее уже появились совсем не декоративные обязанности.

Анриетта ощущала этот груз еще и когда ложилась спать. Не выпив вина, она не могла уснуть. Чтобы ни приставленные к ней фрейлины, ни камергеры не имели возможности увидеть ее в таком виде, Принцесса поздно ночью вот таким образом пила спрятанное украдкой вино.

Она еще раз налила из бутылки в бокал. "Возможно, я выпила слишком много", - размышляла она с отсутствующим выражением лица. Анриетта тихонько произнесла заклинание и взмахнула жезлом сверху вниз над бокалом, в который было налито вино.

Из кончика жезла потекла вода, наливаясь в бокал. Это было заклинание для обратного превращения в жидкое состояние содержащихся в воздухе водяных паров. Элементарное заклинание стихии Воды.

Жидкость заполнила бокал и перелилась через край. Возможно, из-за опьянения у Анриетты нарушилось чувство меры. Она выпила налитое залпом.

Затем Принцесса, чьи щеки покрывал румянец, снова тяжело рухнула на кровать.

Напившись, она постоянно вспоминала... счастливые дни. Сверкающие дни.

То незначительное время, когда она реально ощущала, что живет.

Тот короткий период в то лето, когда ей было четырнадцать.

Слова, которые она хотела услышать хотя бы раз...

- Почему ты не сказал мне их тогда? - спросила Анриетта, закрыв лицо руками.

Однако человека, который дал бы ответ, уже не существует. Нигде в этом мире.

Она полагала, что, вероятно, победа исцелит ее печаль.

Она считала, что напряжённые обязанности, возложенные на нее, как на Королеву, вероятно, заставят забыть.

Однако Анриетта не могла забыть. Ни блестящая победа, ни хвалебные речи, ни постоянные крики: "Святая!" - от народа, который любил ее и почитал... не сравнятся с одним единственным словом.

Она невольно расплакалась. "Так нельзя, - подумала Принцесса, - Завтра рано вставать. Меня ждут переговоры с послом Германии". Это были важные переговоры, как для самой Анриетты, так и для всего Тристейна, которые желали заставить эту нелепую войну как можно скорее прекратиться. Поэтому нельзя показываться с заплаканным лицом. Я больше никому не могу показывать свои слабости.

Она вытерла слезы. И в тот момент, когда она снова потянулась за бокалом вина...

В дверь постучали.

Кто это так поздно ночью? Опять возникли какие-то неприятности? Это так тягостно, но у меня нет возможности игнорировать это. Возможно, Альбион снова выслал свой флот.

Анриетта вялыми движениями накинула халат и, не вставая с кровати, окликнула посетителя:

- Ла Порт? Или же вы, Кардинал? Что случилось глубоко ночью?

Однако ответа не последовало. Вместо этого в дверь снова постучали. Вот неприятность, если это - не обер-камергер и не Кардинал, то кто же?

- Кто там? Назовитесь. Не представившись, так поздно ночью в комнату Королевы не заходят. Назовитесь же. Если не представитесь, я кликну людей.

- Это - я.

В тот момент, когда эти слова достигли ушей Анриетты, она спала с лица.

- Похоже, что я выпила слишком много. Так нельзя, ведь слуховые галлюцинации настолько отчетливы... - бормоча это, она положила руки на грудь. Однако сильное сердцебиение не успокаивалось.

- Анриетта, это - я. Открой.

Принцесса подбежала к двери.

- Принц Уэльс? Это - обман. Я уверена, что ты попался в руки предателя... - как только она произнесла это дрожащим голосом, послышался ответ:

- Это - ошибка. Напротив, я жив.

- Это - обман. Ложь. Каким образом?

- Я спасся бегством. Умерший... он был моим двойником.

- Такое... Но ведь Рубин Ветра...

Анриетта проверила надетое на палец кольцо, которое являлось прощальным подарком Уэльса.

- Говорят: чтобы одурачить врага, начни с союзника, не так ли? Ладно, то, что ты не веришь мне, вполне резонно. Поэтому я произнесу свидетельство того, что это - я.

Дрожа, Анриетта ждала слов Уэльса.

- Ночью ветер поет...

Пароль, который она многократно слышала у озера Лак Д'Ориент.

Забыв даже произнести ответную фразу, Анриетта распахнула дверь.

Там стоял тот, чье улыбающееся лицо Принцесса снова и снова видела во сне.

- Ох, Принц Уэльс... Как чудесно, что с тобой все благополучно...

Далее она не могла говорить. Анриетта крепко обняла его и, спрятав у него на груди свое лицо, зарыдала.

Он мягко погладил ее по голове.

- А ты не изменилась, Анриетта. Такая же плакса.

- Да ведь, ты погиб, сомнений не было... Почему ты не пришел ко мне раньше?

- После поражения я бежал на крейсере. И все это время я скрывался в лесах Тристейна. Недопустимо, чтобы врагу стало известно мое местонахождение, поэтому я неоднократно менял свое убежище. В город, где проживаешь ты, я прибыл два дня назад, однако... потребовалось время, чтобы выяснить, когда ты остаешься одна. Едва ли у меня была возможность в дневное время встать в ряд ожидающих в комнате для аудиенции, не так ли?

Произнеся это, Уэльс лукаво улыбнулся.

- Ты, как обычно, жесток. До какой степени я горевала... насколько одинокой я себя чувствовала, - разве ты этого не понимаешь?

- Я понимаю. Именно поэтому я вот так и пришел за тобой.

Какое-то время Анриетта и Уэльс стояли обнявшись.

- Появляйся в этом Дворце без всякого стеснения. Сейчас у Альбиона нет сил, чтобы вторгнуться в Тристейн. Поскольку, что ни говори, но флот, на который они так надеялись, уничтожен. Этот Дворец безопаснее, чем любое другое место в Халкегинии. Враг и пальцем не сможет тебя тронуть.